Агерский лекарь
Шрифт:
– Именем Хедина! Стоять!
Шум, впереди и за спиной.
Мрак развеивается.
У входа в пещеру – теперь его отчетливо видно – молоденький маг, которого князь встречал много раз, – это сын Фабиана Фабриса Орбан. Кажется, парень в учениках у кого-то из моравских магов… Странно!
Орбан Фабрис внезапно что-то выкрикнул, и Эрно с трудом смог уклониться от смертоносного луча чистой силы. Удар поучился удивительно мощный и неожиданный.
Реакции тела куда быстрей мысли. Увернувшись, он ударил в ответ сам. Так, как учили тренеры из ордена. Не задумываясь ни на миг…
Орбан не думал
Ответный магический удар Эрно убил его мгновенно, кажется, парень даже понять не успел, что случилось.
Но это видели другие. Не только последователи Заточенных у Эрно за спиной. Последний миг жизни Орбана Фабриса видели его спутники, те, что прибежали на крик. Те, кого он должен был дождаться, а не завязывать бой, в котором и опытному магу-одиночке могло достаться всерьез.
И вот тот, кому под ноги упало бездыханное тело, закричал: «Нет!» – громко и отчаянно. И ударил – волной негасимого пламени, изо всех магических сил. Загудел адский поток, жаром опалило ближайшие стены, мгновенно наколдованный огонь устремился к центру пещеры, к лабиринту, выжигая воздух, сжигая все, что оказалось на пути…
Эрно двумя руками вцепился в амулет, что с момента восхождения на княжеский престол носил на груди. Белый круглый камень с виду не производил впечатления – как будто кто-то обточил и отшлифовал кусок обычного кварцита.
Камень, на котором князь клянется защищать и беречь свое отечество.
Камень, на котором маги княжества клянутся служить защите родной земли.
Камень, которым ни один князь доселе еще не воспользовался.
Наконец, камень, который в решающий момент дает князю власть над силой всех магов Паннонии.
Жест последнего отчаяния, края. Может быть, Эрно не думал, что выживет в этом аду. Может, он и вовсе ни о чем не думал…
Сила всех магов – молодых и старых. Опытных и начинающих. Все потоки, все кусочки, все, что было окрест, – все внезапно оказалось в руках одного человека. А он хотел немногого – остановить пламя. Отвратить неминуемую гибель самых дорогих ему людей, любой ценой…
Может быть, остановив само время…
Отозвался, налился багровым светом лабиринт. Наконец он стал видимым весь, до самого края, все камни, его составляющие, все булыжники, устилающие дно пещеры.
Вверх взметнулись потоки света, яростные лучи начали бить из амулета, из-под пальцев князя Эрно.
Взвились к сводам мириады небывалых холодных искр.
От ничем не сдерживаемой энергии затряслась сама земля, начали отваливаться и рушиться куски прекрасных каменных сталактитов…
Заклятое пламя не успело добраться до тех, кто стоял в лабиринте… Его отсек, остановил, заморозил прозрачный магический купол.
В первый миг Эрно прекрасно успел разглядеть фигуры застывших под этой невидимой защитой людей. Смог даже рассмотреть замершее, словно замороженное, пламя.
Князя качнуло вперед, он запнулся и едва смог устоять на ногах – амулет, кажется, сжигал уже его собственные силы…
Но отпустить его, прекратить звать на помощь чужую магию Эрно отчего-то не мог. Он упал на колени, не почувствовав удара.
Меж тем купол начал терять прозрачность, и вскоре там, в центре лабиринта, возвышалась лишь огромная матово-серая полусфера. Камни лабиринта тоже гасли, словно это жизнь
Эрно, превозмогая себя, поднялся и сделал несколько шагов в сторону купола. Протянул ладони – почувствовал гладкое, невесомое, не несущее тепла препятствие. Ему нужно было туда, внутрь. Но сил не оставалось.
Еще ничего не кончилось!
Сам лабиринт, магическая печать, удерживающая мир в равновесии – во всяком случае, так говорили маги ордена, – рушился. Отсеченные каналы силы, сплетавшиеся ранее в прочный узел, теряли старые привязки, убийственная энергия готова была вылиться в мир. Эрно попросту видел зрением, измененным заговоренным камнем, нити энергий, рвущиеся одна за другой.
Перехватить, удержать, прервать распад…
Нет, вряд ли он отдавал себе отчет в тот момент, что и зачем делает. Но он тянулся к обрывкам, соединял их, пропуская через себя все, что ранее перетекало через узел лабиринта. Он сам становился частью антрацитовых камней, его сознание и память теряли значение, погружались в структуру сотворенного кем-то когда-то заклинания. Кажется, Эрно кричал, оглушенный силой, которая текла через него. Он сам неожиданно для себя стал привязкой для магии, потерявшей опору, и магия с охотой потекла сквозь вновь воссозданный узел, потекла сначала слабым, неощутимым ручьем, а потом и уверенным потоком, нашедшим себе новое русло.
Агдольский лабиринт гас. Нет, он не умирал – магические печати уничтожить очень сложно, особенно если к их созданию приложили руку Новые Боги. Скорей это было похоже на долгий вынужденный сон…
Гас лабиринт, гасла серая сфера над ним, медленно погружался во тьму мир. Только свод пещеры кружился над головой – Эрно почему-то его видел, хотя по всем законам природы этого быть не могло. Но, кажется, это последнее, что он видел. Потому что, когда очнулся, над ним синело вечернее небо и сплетались густые ветви.
Заканчивался день, и заканчивалась эпоха.
Глава 6
Горело очень много свечей. По комнате плыл аромат каких-то иноземных трав, он немного пьянил и создавал ощущение нереальности происходящего. Бела назло себе надела платье, в котором ездила на прогулку с Зариной, – хорошо, что не выкинула, как собиралась. Платье шуршало шелковыми складками и мало чем отличалось от одежд других участников обряда. На лице у нее была маска – такие маски всем выдали на входе. Делалось это для того, чтобы полицейским дознавателям, если они все же наберутся наглости задавать вопросы, никому не пришлось врать: «Нет, господин дознаватель, ничего не могу сказать: все участники обряда носили маски». У дознавателей в последнее время появились магические безделушки, позволяющие точно определить, лжет ли свидетель или говорит правду.
А народу было много. В низком подземном зале, освещенном десятками свечей, казалось, негде повернуться. Слуга поднес Белале бокал с мятной водой, в котором плавали кубики льда. Она благодарно кивнула. Было жарко.
Мужчины и женщины занимали места на помостах по периметру. Помосты, установленные между тяжелыми опорными колоннами, были сколочены из грубых досок, но на лавках лежали мягкие атласные подушки. Жертвенник украшали восемь черных свечей, мерцавших ирреальным синеватым пламенем.