Агитбригада 3

Фонд А.

— А вы куда смотрели?! — вызверился я на призраков.

Моня отморозился, дескать он вокруг летал, разведку осуществлял, а вот Енох ничего выдумать не успел и получил сполна. Да и в сердцах снял я с него аж три балла. Енох надулся и даже разговаривать не хотел.

— В общем так, — буркнул я, — сейчас пусть Моня летит к детям, в притон ихний и посмотрит, есть там Улька с куклой или нет. А ты, Енох, ищи Мими и пусть несет мне свою куклу. Скажи, что временно это. Потом отдам.

Призраки после моей взбучки только прыснули в разные стороны. Красота.

А

я остался с Епифаном-Зубатовым.

— Генка, а ты точно уверен, что у тебя всё получится? — занервничал тот.

— Не нуди, Епифан, — отрезал я, — и так тошно.

Пока решался вопрос с куклой, я сменил перевязку и привёл себя в порядок: помылся, переоделся, чуток отдохнул, как появился сперва Моня, потом Енох.

— Ну что там? — спросил я.

— Улька там не появлялась, — отрапортовал Моня, — пацаны её ищут, но она стопроцентно где-то с куклой запряталась. Пока не наиграется и есть не захочет — не придёт.

— Это да… — вздохнул я.

— Генка, может, ну её, эту Ульку с куклой? — осторожно сказал одноглазый. — Я так понимаю, у неё никогда куклы не было. Пусть играется.

— Да мне же не жалко, — поморщился я, — но только я в магазине две последние забрал. Новые привезут на следующей неделе только. И то не факт. А нам сейчас надо. А то труп Романа протухнет.

— Ну это да… — кивнул Моня.

— Сейчас Мими принесёт куклу, — объявил Енох, эффектно появившись передо мной.

— Отлично! — обрадовался я и ещё раз пересмотрел заклинание на листочке и антизаклинание.

Вроде всё нормально.

Когда Мими отдала куклу, я переместил туда Епифана, схватил её и ринулся на выход. Моня и Енох страховали, чтобы не нарваться на Нюру или ещё кого похлеще.

Но обошлось.

Труп Романа так и лежал в каком-то сарае. По его остекленевшему глазу сыто ползла жирная зелёная муха. И к моему ужасу он действительно уже здорово так протух и начал ощутимо пованивать. Но выбора у меня нет — авось принюхиваться не будут. Всё же Роман у нас в агитбригаде был около лошадей, так что если что, на них списать можно было.

Так я попытался себя успокоить.

— Только ты побыстрее, — взмолился Епифан, когда я перекинул его в труп Романа.

— Угу, — сказал я и посмотрел на полученный результат.

А посмотреть было на что. Роман, с раздувшимися синими губами и разбитой бровью, встал и, неуверенно покачиваясь, постоял немного. Буквально через миг он рухнул обратно. От этого движения старая куртка распахнулась и показались вывороченные наружу рёбра.

— Помоги, Генка, разобьётся же! — взвизгнул Моня.

Я подскочил к Роману и помог ему подняться, морщась от сладковатого запаха. Тот застыл на дрожащих ногах и уцепился за моё плечо.

— Ну как ты? — спросил я.

— В Зубатове было лучше, — пожаловался Епифан, пытаясь застегнуть куртку, — здесь сильно брюхо и грудь тянет, и болит всё. И тошнит. Ох, не могу я, Генка.

— Ну, потерпи немного, — попросил я Епифана. — Чем быстрее ты всё выполнишь, тем быстрее я тебя перенесу обратно.

— Слушай, Генка, его как-то умыть надо, что ли, — осторожно подал голос Енох,

он уже перестал на меня дуться. А, может, решил зарабатывать баллы.

— Ты прав, — согласился я.

Вид у Романа был жуткий. Кроме того, я боялся, что его левый глаз может несвоевременно вытечь. Такой он был какой-то, словно вот-вот лопнет.

— Всё, давай, Епифан, иди, — подытожил инструкции я, как только вид Романа стал не столь вызывающе-тухлым.

И Епифан пошел. Моня полетел за ним следом, но на некотором расстоянии, если что будет страховать.

А мы с Енохом остались ждать.

Я сидел на перевёрнутой старой бочке и рассматривал нож, точнее заточку, которую поджарил мне Софроний.

Не знаю, мне показалось или нет, но за время, что я им пользуюсь, вид его несколько изменился — он стал как будто крепче. И изредка у меня складывалось впечатление, что, если смотреть через него на солнце, там словно искорки такие пробегали.

— Что думаешь с Кларой делать, Генка? — без обиняков спросил Енох.

— Да не знаю я, — отмахнулся я, но Енох был в ударе, и его тянуло поболтать на этические темы. Вот и сейчас он не стал молчать и прицепился опять:

— От неё надо избавиться! И срочно!

— Знаю! — раздраженно сказал я.

— А раз знаешь, то почему до сих пор не избавился?

— Потому что не придумал ещё как! — вздохнул я.

— Напиши на неё донос, её сразу заберут. Поедет в лагеря лес валить, — хохотнул Енох.

Я вздрогнул — нет, такой судьбы даже врагу не пожелаешь.

Енох, заметив, что я скривился, быстренько поменял тему:

— Генка, ну когда уже ты со всем этим покончишь, и мы поедем в Париж? — заканючил он.

Я не стал отвечать. Хотя сам задумался. Да, действительно, со всеми этими агитбригадами и перевыполнением культпросветного плана нужно завязывать. Мне дали вторую жизнь и хочется её использовать по полной. А значит сейчас, когда закончится вся эта свистопляска с гастролями — нужно срочно завершить перевод книги Лазаря. Параллельно сдать экзамены в школу и получить аттестат. А после этого я могу делать всё, что угодно. И, скорее всего я действительно поеду в Париж. Правда, перед этим хорошо бы найти миллионы генкиного отца. В Париже с деньгами лучше.

А ещё обязательно надо будет…

Но додумать мысль мне не дали — появился Моня и заверещал так, что я с перепугу чуть с бочки не навернулся:

— Генка! Генка! — вопил он, словно заезженная пластинка, на одной ноте.

— Не ори, Моня, — рыкнул я, слезая с бочки. — Что такое?

— Там колдуны эти Романа вычислили!

— Что значит вычислили?

— Он такой сидел сперва у вокзала на лавочке, а потом к нему один тип подошёл, здоровый такой. Спросил, где он пропал. А Епифан такой сказал, что ездил в Рживец. И что потом его Гудков припряг реквизит таскать. А тот тип спросил, покончил ли он с тобой. А Епифан сказал, что не получилось. И он и тот тип ушли. Я полетел за ними, но там вокруг дома словно пелена и я не смог пробиться. А потом Епифан вышел и пошел по дороге. А к нему пятеро подбежали и начали пинать.