Агнесс и серебряные швабы
Шрифт:
– Вот именно.... не ребёнок! Он только выглядит таким дохляком, а на деле в ноябре ему уже тринадцать. Отдал бы его кому-нибудь в оруженосцы!
– Кому? Разве кто о трёх головах доверит ему своё оружие, без страха быть убитым в собственной постели!
– И то верно...
ЭРВИН.
– Скажи мне, Фриц, ум - это тоже оружие?
– Я скажу больше: без него любой меч превращается в простую палку!
Старый рыцарь с беспокойством наблюдал за своим нервно мечущимся по крепостной стене воспитанником. Ночь уже зажгла над замком первые звезды, и прохладный
– Отец прав! У меня нет подвластных рыцарей, чтобы покорять замки. Меч ещё слишком тяжел для моих рук. Правда, из арбалета я стреляю неплохо, но этим умением многого не добьешься!
Встревоженный воспитатель поймал юнца за край камизы:
– Не мельтеши! И быстро отвечай - что ты задумал?
– Я не хочу, чтобы Агнесс стала блудницей!
– Ты взял Вайсбау!
Эрвин волком глянул на воспитателя.
– Я помню!
– А раз помнишь, то выбрось девушку из головы! Ничего особо плохого с Агнесс больше не случится. Когда мужчины врываются в захваченный замок, они испытывают такое чувство...
– Фриц замялся, подбирая нужные слова, - тут и радость, и азарт, и опьянение победой, и ощущение всемогущества. Сам когда-нибудь поймешь! В тот момент Пауль мог, конечно, обойтись с девушкой грубо. Но прошло время, он успокоился, и думать о фройляйн забыл! Сейчас по приезде осмотрится и выдаст её замуж за нужного человека. Так что... не горячись!
– А что, если...
– Я не желаю ничего больше слушать! Ещё одно слово, и, клянусь своим мечом, я лично выдеру тебя, да так, что ты месяц сесть не сможешь! Отправляйся спать!
И, о чудо, несносный мальчишка заткнулся и покорно поплелся восвояси, а раздраженный Фриц вернулся в пиршественный зал.
Веселье было в самом разгаре. Несмотря на то, что было довольно тепло, полыхал гигантский камин, пытавшийся бороться с сыростью - извечным бичом всех помещений такого рода. Вытяжной колпак конической формы с выступающими стойками образовывал нечто вроде домика внутри огромной комнаты. Перед ним в форме каре стояло несколько столов, накрытых нарядными скатертями, за которыми восседало около тридцати человек.
Внутри пространства между столами метались слуги с блюдами и выступали мечущие горящие факелы жонглеры.
Фриц нашел глазами племянника. Пауль сидел на украшенном слоновой костью стуле на хозяйском возвышении в окружении семьи: жены, дочери, снохи и сына. Он был в прекрасном расположении духа. Старый рыцарь оглядел скамьи для менее знатных домочадцев: на одной из них скромно жалась между двумя рыцарями Агнесс. Судя по понурой голове, девушка не разделяла общего веселья. Впрочем, Фрицу были понятны её опасения: неизвестно, что придет Паулю в голову относительно пленницы. И не исключено, что Агнесс мало понравятся его решения. Хмуро хмыкнув, он сел за один из столов, где ему было оставлено место в надлежащей близости к хозяину.
Между тем, общий разговор крутился вокруг намечающейся охоты.
– Объявился волк!
– рассказывал отцу разгоряченный вином Зигфрид.
– Невиданной величины!
– Откуда же он взялся?
– поразился граф.
– Я никогда не слышал, чтобы в окрестностях Вацбурга когда-либо водились такие огромные звери!
– Может, и вправду оборотень?
– ахнул кто-то.
Фон Геттенберг презрительно отмахнулся.
– Назавтра объявляю охоту на этого волка! Тому, кто добудет его шкуру, призом станет вот этот перстень!
И он снял с руки большой рубин.
Агнесс оцепенела от страха, едва увидев своего мучителя. Она меньше всего на свете хотела бы здесь присутствовать, но приказ сидеть за столом был категоричен.
Об огромном волке ей уже говорила Луиза, но самые большие особи водились все-таки в лесах вокруг Крайца. Мало того, на гербе её рода красовался бегущий волк на синем поле.
За всё время ужина девушка ни разу не посмотрела на графа, но странным образом хорошо ощущала на себе его заинтересованные взгляды.
– Пресвятая Дева, что же меня ожидает ещё?
– в отчаянии шептала она про себя.
И напрасно слуги ставили перед её носом, источающих запах специй и плавающих в мясном соусе уток, запеченные окорока и куски жаренных на вертеле туш, аппетит у Агнесс начисто отбило. Рыцари по правую и левую руку с удовольствием грызли хрящики и макали хлеб в соус, всё обильно орошая пивом, а девушка только и могла, что подкармливать остающимися от соседей костями, преданно крутящихся вокруг её ног собак.
Немудрено, что при первой же возможности Агнесс чуть ли не бегом покинула пиршество. Луиза уже спала, зато девушку возле комнаты терпеливо дожидался Эрвин.
– Агнесс, - выскочил он навстречу девушке, - я вот... жду тебя! Представляешь, отец отдал мне в управление крепость Вайсбау!
– Это хорошо, - ласково прошлась она рукой по серебристым локонам.
– Владение землей - смысл существования любого рыцаря! Это то, ради чего стоит жить, что защищать и что можно оставить своим детям и внукам. Кто я без Крайца? Оторванный от дерева листок, да ещё и попавший в вихрь урагана! Несёт куда-то...
Агнесс разговаривала, скорее, сама с собой, чем с внимательно слушающим подростком. Но тот не собирался безмолвно внимать её откровениям.
– Я хотел бы навсегда остаться с тобой! Просто быть с тобой и всё, - горячо проговорил он и неожиданно прижался к её руке губами, - но... так получилось. В общем, я больше не смогу тебя защищать!
– Эрвин, - Агнесс улыбнулась сквозь слезы, - только твой отец может решить мою судьбу.
Юный Эрвин пренебрежительно фыркнул:
– Ты меня недооцениваешь! И все же, скажи: о чём ты мечтаешь? Чего бы ты хотела больше всего?
– Я?
– она вытерла слезы и жалко улыбнулась юнцу.
– О чём я могу мечтать? Конечно, о Крайце! Ты знаешь, как прекрасен закат солнца в горах? Как пахнут разогретые солнцем травы предгорий? Мне дорог там каждый камень, каждый глоток воздуха! Я только тогда и счастлива, когда родной замок снится мне во сне.
Эрвин заинтересованно слушал печальный голос собеседницы:
– Ты хочешь, чтобы тебе вернули Крайц?
Агнесс грустно пожала плечами.
– Разве кого-то интересуют мои желания?