Агнесса среди волков
Шрифт:
Увы, тут мы помочь ничем не могли. Юра честно рассказал, как было дело, Калерия Ивановна изредка ему поддакивала. Напоследок, бросив внимательный взгляд на компаньонов и оценив выражения их лиц, инспектор добавил:
— Только не мешайте правоохранительным органам. Мы найдем их сами.
Когда мы вышли на улицу, то, распрощавшись со смущенной Калерией Ивановной, которая явно приняла вызов в налоговую полицию слишком близко к сердцу, дружно расхохотались.
— Звезда стриптиза! Подумать только! — покатывался со смеху Юра.
— Представляю, какой антрепренерской деятельностью занимается этот Петров! Вот уж не знал, что сутенеры в России
— А вы тоже хороши, связались с такой компанией! Небось сами с ними сюсюкали: «Ах, какой роскошный бицепс»… — Я встречала в своей жизни немало геев и неплохо их имитирую.
— А что, отличная компания, — огрызнулся Юрий. — Про этого Петрова даже ты не могла бы сказать ничего плохого, он одевался и держал себя, как самый нормальный мужчина, по крайней мере сначала. Что касается пресловутой «звезды стриптиза», то он, конечно, выглядел подозрительно, но принадлежность к сексуальным меньшинствам считалась преступлением только в нашем уголовном кодексе. В конце концов, у них, в этой «Голубой устрице» [6] , я встречал и твоего хорошего приятеля — Аркадия Шипелова. — И он мне выразительно подмигнул: что, уел?
6
«Голубая устрица» — название бара для мужчин-геев из популярной американской кинокомедии «Полицейская академия».
Аркадий среди «голубых»? Это что-то новенькое! Хотя это объяснило его вечную и довольно нетребовательную привязанность ко мне. Но одевается он всегда не слишком броско, без выпендрежа, манеры его никак нельзя назвать чересчур женственными… Может быть, он играет в гомосексуальных отношениях активную роль? Зачем ему тогда я… Но, впрочем, у него могли быть с этими мошенниками чисто деловые отношения. В конце концов, судя по всему, его так и тянет к жуликам.
Смех на фоне полного расслабления и мои размышления о природе сексуальной ориентации Аркадия привели к тому, что я совершенно забыла — что у меня дома кончились все продукты и в холодильнике хоть шаром покати. Только когда компаньоны высадили меня у дверей моего подъезда и поехали дальше, я сообразила, что мне просто необходимо сходить в магазин. Конечно, хлеб можно занять у соседей, но не хлебом же единым сыт человек, тем более что сегодня пообедать я так и не успела.
Что делать? Было уже около семи, и стремительно темнело, на дворе стоял октябрь, и стрелку часов перевели на зимнее время. И Сергей Крутиков, и Юрий, и даже Марк категорически запретили мне выходить из дома одной, а уж после наступления темноты… В конце концов, не могу же я все время жить на положении заключенной: шаг вправо, шаг влево — расстрел. Конечно, я боюсь, что меня могут убить, но нельзя же вечно бояться! И бросив свою сумочку и папку с документами, я схватила хозяйственную сумку и, сжимая в руке газовый баллончик, рванула в универсам.
До универсама у нас минут семь хода, если идти быстрым шагом, причем большая часть пути проходит по освещенной улице. Самое главное — перебраться через темный двор. На пути туда я справилась с этим весьма успешно. В универсаме народа уже практически не было, и я быстро набрала полную сумку продуктов и пустилась назад.
Первую часть пути я проделала благополучно, но когда я свернула в наш проулок, у меня
Я выбрала второй вариант и, окунувшись в темноту, помчалась, не чуя под собой ног. И тут я услыхала за собой топот, как будто за мной гнался кто-то очень тяжелый. Шаги приближались, и вот уже мне на плечо легла чья-то рука. Ужас придал мне сил, я вырвалась, истошно закричала и понеслась еще быстрее, надеясь только на чудо, и чудо свершилось. Внезапно передо мной появился какой-то большой мохнатый клубок и с громким лаем пронесся мимо, направляясь к кому-то за моей спиной. Я, не оглядываясь, продолжала бег, пока чуть не сшибла миниатюрную фигурку, оказавшуюся на моем пути. Это была моя соседка Люда, которая гналась за своей собакой с громким криком:
— Леша! Леша, назад!
Огромный бобтейль на кого-то кидался в темноте. Я знала Лешин характер — он не слушался Люду в условиях самых мирных, а сейчас он ей не подчинится ни за что.
Задыхаясь, я попыталась ей объяснить, на кого напал Леша. Она остановилась, и тут я схватила ее за руку и потащила к ближайшему подъезду, над которым горела тусклая лампочка. Леша умчался куда-то далеко, и его лай доносился до нас с другой стороны двора. Наконец минут через пять он вернулся, гордо неся свою кудлатую голову, все еще потявкивая густым басом. Я обняла его за шею, и он принял мою благодарность как должное.
— Леша, Лешенька, спаситель мой…
Мы медленно пошли вдоль дома к моему подъезду, причем на этот раз Леша держался возле нас, как будто выполнял команду «рядом», которую при других условиях он бы просто не слышал. Сердце у меня бешено колотилось, дыхание никак не успокаивалось, и я мысленно ругала себя за безрассудство — могла бы вполне обойтись сегодня и без еды, ничего бы со мной не стало. Внезапно Леша опять с лаем бросился вперед, мы побежали вслед за ним и увидели, что он уже положил лапы на плечи высокого мужчины в длинном плаще, который стоял возле моего подъезда. Люда с криком:
— Фу! Назад! — отважно вцепилась в его шерсть, оттаскивая здоровенного пса, и тут же оправдывающимся тоном добавила: — Не бойтесь, он не кусается. У него сегодня нервы не в порядке.
Свет фонаря упал на лицо мужчины, и я его узнала: это был Аркадий. Лицо его в полумраке казалось очень бледным.
Люда продолжала извиняться:
— Вы не думайте, вообще-то он воспитанный, но просто сейчас возбужден. Вообще-то он герой — только что спас Агнессу от каких-то хулиганов… Вообще-то…
Ей наконец удалось прикрепить поводок к затерявшемуся в густой шерсти строгому ошейнику, и она потащила его прочь. Леша упирался и грозно рычал, поглядывая на Аркадия, — или мне так казалось, потому что глаз как таковых у него совсем было не видно.
Взволнованная и смущенная, Люда попыталась увести пса, но не тут-то было — Леша упирался изо всех сил и, сильно дернув, заставил Люду выпустить поводок и прыгнул на Аркадия; тот отбросил его и скрылся в подъезде. Я подняла Людмилу, которая не удержалась на ногах, и попыталась успокоить Лешу — возбуждение не помешало ему вылизать мне лицо; он был явно горд собой. Наконец, уверив Людмилу, что Леша не только не причинил Аркадию никакого ущерба, но, наоборот, проявил себя как истинный телохранитель, я тоже вошла в подъезд.