Агония или рассвет России. Как отменить смертный приговор?
Шрифт:
Во-вторых, за четверть века мы смогли буквально новой опричниной очистить страну от страшной язвы – всепроникающей коррупции. Да, это было жестоко. Но жестокость оправдана: ибо коррупция, по сути, – то же уничтожение народа. Мы карали казнокрадов и продажных чиновников показательно – в воспитательных целях отбирая у них награбленные богатства и вкладывая их в развитие страны.
Все это делалось в союзе народного жесткого государства и народа, пресловутого гражданского общества. Мы вместе истребили зло. А заодно отняли у паразитов и вложили в Разумную Промышленную Политику сотни миллиардов долларов – десятки триллионов рублей.
Как? Применили то, что применяют умные китайцы.
В свое время мы
«В Сингапуре благодаря политической воле лидеров и грамотному антикоррупционному законодательству сумели с ней справиться. В первую очередь были жестко регламентированы действия чиновников, упрощены бюрократические процедуры, очищена судебная система. На судейские должности привлекли «лучших частных адвокатов», их зарплаты резко увеличили. Кроме того, был полностью заменен личный состав полиции, а не ее название, уволены и все сотрудники таможни. Наконец, был создан независимый орган – Бюро по расследованию коррупции. Его директор подчиняется напрямую премьер-министру, и ни один министр не может вмешаться в работу бюро. Методы ведомства авторитарны: оно имеет право задерживать и обыскивать подозреваемых в коррупционных деяниях даже без решения суда, проверять банковские счета и финансовые документы подозреваемых и их родственников.
И так далее. Его действительно боятся и за глаза называют «бюро по расследованию заразной жадности». В стране были введены чувствительные экономические санкции за дачу взятки или отказ от участия в антикоррупционных расследованиях. Причем меры предпринимаются по отношению к обеим сторонам: и тем, кто берет, и тем, кто дает.
Расследования проводятся даже в отношении близких родственников и соратников Ли Куан Ю. С нашим банком работала юридическая фирма Li & Li, ее возглавляли жена премьер-министра и родной младший брат Дэнис Ли. Он мне жаловался, насколько трудно ему делать карьеру: брат внимательно наблюдал, чтобы его имя не использовалось фирмой в целях продвижения. Осторожно вела себя и супруга.
Ряд министров, уличенных в коррупции, были приговорены к различным срокам заключения, покончили жизнь самоубийством либо бежали из страны. Госслужащие при приеме на работу и в дальнейшем ежегодно подают декларации об имуществе, активах и долгах. Своих, жены и всех детей. Если они не могут объяснить источник своего благосостояния, считается, что это коррупция. Никакой презумпции невиновности! Чиновники обязаны заявить и об отсутствии у них долгов, так как имеющий долги функционер опасен: его легко вовлечь в коррупционные схемы. При этом ответственные госслужащие получают столько же, сколько топ-менеджеры частных корпораций. Им есть что терять. В итоге Сингапур, согласно международным рейтингам, – одно из наименее коррумпированных государств мира...»
У нас сохранилась и вырезка из старых «Аргументов и фактов». Мы ее бережно лелеем, ибо она повествует об опыте уничтожения коррупции в Гонконге, некогда сверхкоррумпированном городе-государстве:
«...В 1974 г. генерал-губернатор Гонконга учредил новую структуру – Независимую комиссию против коррупции (НКПК). Все офицеры комиссии назначались лично губернатором на шесть лет и подчинялись только ему. Комиссия состояла из трех департаментов – оперативному было поручено вычислять взяточников и принимать жалобы населения, «предотвращающему» – изучение схем взяток в тех отраслях, которые наиболее подвержены коррупции (вроде нашего ГАИ), общественному – ведение пропаганды. Первоначально жители Гонконга скептически ухмылялись: «Знаем, знаем, арестуют пару стрелочников, на этом все и кончится», – и губернатор потребовал от офицеров заручиться доверием людей. Уже через полгода посадили в тюрьму несколько крупных чиновников, а также завели уголовное дело против... начальника полиции Гонконга.
...Поэтому для чиновников просто отменили презумпцию невиновности. Что это такое? Фактически комиссия против коррупции работает по законам военного трибунала: если у них есть «обоснованные подозрения», они могут поместить под арест любого госслужащего. Также в законодательстве закреплено: в случае, когда и чиновник, и его семья живут на широкую ногу, имеют виллы с бассейнами, счета за границей, он обязан ДОКАЗАТЬ комиссии, что получил эти средства законно. Если не докажет, не предоставит документы – получит 10 лет тюрьмы.
...Зарплаты у сотрудников Независимой комиссии против коррупции на 20% выше, чем у полиции. Офицеры НКПК не подчиняются МВД или госбезопасности, но всегда могут устроить проверку в любом министерстве при малейшем подозрении на взятку. А чтобы и у них не было соблазна хапнуть «барашка в бумажке», за действиями комиссии наблюдают «общественные комитеты» из бизнесменов и интеллигенции. В первый же год работы новой структуры осудили больше двухсот взяточников (на 5 млн населения Гонконга), и ситуация стала улучшаться на глазах. Стоило чиновникам прекратить брать взятки, развалилась и организованная преступность, знаменитые «триады»: бандиты не могут жить без «крыши» политиков. Теперь Гонконг – один из «чистейших» городов мира – да, там все еще случаются откаты, но в основном в частном секторе, государственные служащие взяток почти не берут. В 1974 г. коррупцией было заражено 90% (!) госаппарата, в 2000 г. – 6%, сейчас – только 3%.
– Когда начались реформы, люди думали, что это фантастика, – улыбается политолог Стивен Ли. – Это же Азия, здесь если бороться с коррупцией, то только расстрелами, как в Китае. Оказалось, что главный аспект – доверие населения. Как только народ увидел, что сажают начальство, а не только «шестерок», начали звонить в комиссию. Журналисты отслеживали все покупки чиновников и их близких родственников, чуть что – банковский счет замораживался. Брать взятки стало опасным и невыгодным делом...»
Мы, взяв судьбу страны в свои руки, оказались не дурнее китайцев. Мы поняли, что нужны – для начала – особые (особые – опричные) структуры по борьбе с коррупцией. А их мы, в свою очередь, заставили работать в связке (и под косвенным контролем) сильных общественных и гражданских организаций. У нас Навальный оказался при деле. У нас заработали не только суды и независимая пресса (по-настоящему независимая, а не прислужница богачей). Интернет дал возможность сбора сигналов от миллионов граждан, появились специальные ресурсы, обличающие коррупционеров. Чрезвычайным комиссиям все они стали помощниками и мощными источниками информации. Да и местное самоуправление заработало, уничтожая коррупцию в локальных органах власти.
А борьба шла действительно жесткая. Как при ранней Советской власти – с басмачами, бандеровцами и организованной уголовщиной. Хотите знать наши планы уже сейчас?
Мы применим умную силу в борьбе с коррупцией.
Прежде всего, мы создадим особую антикоррупционную спецслужбу, с помощью суперполиграфов укомплектовав ее полностью честными патриотами, коим противно воровать и вести «заказные дела».
Мы перейдем к активным мероприятиям в борьбе с системой взяток, отпилов и откатов. Как это делается в мире.