Агония
Шрифт:
Затем долго и тщательно оговаривали состав участников. Договорились, что и с советской и с американской стороны будут по два человека, причем, только один из них мог принадлежать к спецслужбам, второй обязательно должен был быть гражданским. Представляться следовало только настоящими именами — скрывать их смысла не было, стороны слишком хорошо знали друг друга. Языком встречи все-таки договорились сделать английский — специалистов, знающих в совершенстве русский язык в США, было не так много. На встречу надлежало приезжать на одной машине, никакой охраны, никакого оружия, никаких подслушивающих или звукозаписывающих устройств. Машины следовало оставить на стоянке
Советские представители приехали первыми, рейсом из Хельсинки. Оба они прошли таможню в аэропорту Швехат как представители «Союзавтоэкспорта» — советского внешнеторгового объединения, занимающегося экспортом производившейся в Советском союзе автомобильной техники. Таможню они прошли практически беспрепятственно, вещей у них почти не было. В здании аэропорта один направился к стойке проката автомобилей фирмы «Герц» и взял напрокат новенький черный «Мерседес-230». Второй в продуктовом магазине, находившемся прямо аэропорту, купил пару десятков плиток швейцарского шоколада и несколько бутылок воды «Эвиан». Погрузив это все в купленную там же хозяйственную сумку, он вышел из здания аэропорта, где его ждал взятый напрокат Мерседес. Через час с небольшим, пару раз сверившись с туристической картой, они уже были на месте, оставили автомобиль на стоянке под сенью вяза, прошли к шале и начали ждать другую сторону переговоров.
Американцы прилетели рейсом из Западного Берлина, взяли у того же «Герца» напрокат Ситроен ДС-19. Еды они покупать не стали — впрочем, американцы такими предусмотрительными как русские никогда не были. Уже через час они были на месте, отметив, что русские уже прибыли. Пройдя по парку, двое американцев подошли к ждущим на крыльце шале уже десять минут русским представителям.
— Сергей Кузьмич Журавлев, комитет государственной безопасности СССР — представился русский на чистейшем английском языке — а это мой друг Валентин Андреевич Леонтьев, ответственный сотрудник МИДа.
— Это мистер Харви Николс, центральное разведывательное управление США — отрекомендовал своего спутника старший у американцев. А я из госдепартамента США, мое имя Генри Киссинджер.
Москва
0 3 февраля 1971 года
Здание генеральной прокуратуры
Понедельник, день тяжелый. Брось работу под верстак…
Верстаков у нас, советских юристов, наследников Вышинского нету. Зато есть столы, забитые папками с уголовными делами и прочими документами. В моем случае еще и находящимися в изрядном беспорядке (впрочем, у Александра Владимировича было если и лучше, то ненамного). Эх, вот взять бы в один прекрасный день всю накопившуюся на столе макулатуру и бросить под стол! Знаете, с таким грохотом… А потом на освободившемся столе сплясать что-нибудь этакое, чтобы зашедшие на шум из соседних кабинетов коллеги удивленно покачали головой. Мечты…
Шеф с утра был доволен чем-то, как хорошо покушавший тигр. Бывает и такое. Распределили работу. Оформление назначения экспертиз с вопросами для экспертов отложили на завтра. Сегодня я работал в МУРе — задача была такой. Вместе с Константином Ивановичем и несколькими его сотрудниками мы должны были «отработать» ведь дом, где произошло убийство, а также и соседний, из которого могло быть что-то видно. «Отработать» — это значит сделать поквартирный обход. Следственное
Мне и Константину Ивановичу ходить по квартирам не нужно. Адреса «отрабатывают» МУРовцы, если попадается что-то интересное — зовут меня или Глазко. А мы уже решаем на месте — либо допрашиваем и оформляем на месте, либо везем в Генеральную прокуратуру, если информация настолько интересная, что с ней должен познакомиться Александр Владимирович.
К концу дня мы изрядно вымотались. Но результаты поквартирного обхода были.
Из протокола допроса
Мишко Александры Сергеевны /соседка потерпевшего/
Вопрос: Расскажите о том, что вы видели странного или подозрительного в день 28 января.
Ответ: С утра ничего такого не было. Сходила за хлебушком в булочную на углу. У Романа Станиславовича дверь была закрыта. Примерно в пять часов вечера кто-то поднимался по лестнице, потом у Романа Станиславовича дверь закрылась, я еще грешным делом подумала — Мишка вернулся.
В: А почему это не мог быть сам Роман Станиславович к примеру?
О: Да что вы!? Роман Станиславович никогда так рано с работы не возвращается. Он ведь в министерстве каком-то работает, его раньше семи вечера и не бывает никогда. Нет, это точно не Роман Станиславович был. Кроме того, у Романа Станиславовича нога тяжелая, я его походку сразу различаю. А тут походка была легкая какая-то, шаркающая.
В: Кого вы называете именем "Мишка"
О: Да Мишка, сын Романа Станиславовича! Непутевый был, и армия его не исправила. Год назад они с Романом Станиславовичем на лестнице ругались, весь подъезд слышал, стыд то какой!
В: А где сейчас этот Мишка, можете сказать?
О: А Бог его знает! После этого скандала он из дома ушел, к отцу редко наведывался. Не знаю.
В: Расскажите о том, что произошло примерно в 18.30.
О: Пришел Роман Станиславович, я его походку сразу узнаю. Но тут и он шел намного тише чем обычно.
В: Что произошло потом.
О: Потом я услышала шум какой-то, как будто что-то упало. И тут же еще один хлопок, погромче. Я подождала пять-десять минут, потом пошла в глазок, посмотреть, любопытно все-таки. А там уже милиция была.
В: Как вы поняли, что это была милиция?
О: Так в форме они были. Верней в штатском двое, а один в форме, молоденький такой. Потом он спиной к самой моей двери встал, и дальше я не видела ничего.
Из протокола допроса
Минаева Сергея Павловича /жилец углового подъезда третий этаж/
В: Что это были за машины, расскажите пожалуйста подробнее?
О: Сначала Волга подъехала, встала на углу. Из нее три человека вышли…