Аграрная история Древнего мира

Вебер Макс

В Аттике в V в. до P. X. и позднее существовала полная свобода отчуждения земли, заклада и, по крайней мере, в случае отсутствия законных сыновей, безусловной передачи по завещанию, в иных случаях только в форме легатов [285] , против которых не существовало (как это было в Гортине) законом установленного права законных наследников на неотъемлемую их часть. Из одного места у Лисия [286] сделано было неправильное заключение о существовании установленного законом различия между унаследованным и благоприобретенным имением. В Афинах в то время считалось просто долгом приличия не продавать наследственного имущества (может быть, иначе дело обстояло еще в IV в. до P. X., например, в Фере [287] ). Во всяком случае, по-видимому, было в обычае при дележе наследства при жизни наследственную землю (в противоположность благоприобретенной) отдавать сыновьям. (Этот последний обычай по своему происхождению мог быть сопоставлен с японским обычаем «инкио» и с тацитовскими замечаниями о порядке наследования у германцев: неспособный более носить оружие человек принужден был в полисе гоплитов передать свой клерос сыну и сам перейти на свою стариковскую часть. Вместе с этим, первоначально он, конечно, терял и свой голос в собрании войска, но зато заседал в совете старейшин.)

285

Легат (лат. legatus) — завещательный отказ — возложение на наследников по завещанию исполнения какого-либо обязательства в пользу какого-либо лица (лиц).

286

Лисий — афинский оратор (ок. 445–380 гг. до н.э.); метек, сын выходца из Сицилии, владевшего мастерской по изготовлению щитов. Как метек, не имел права лично участвовать в судебном заседании и поэтому избрал профессию логографа и преподавателя риторики. Благодаря простой манере изложения Лисий считался великим мастером античной речи, но уже во II в. до н.э. образцовыми с точки зрения стиля считались речи Демосфена.

287

Фера, или Тира (итал. Санторин) — самый южный из островов архипелага Киклады. Был разрушен в середине 2-го

тысячелетия до н.э. (вместе с цветущим минойским городом) сильным извержением вулкана. К началу 1-го тысячелетия до н.э. был заселен дорийцами, основавшими в 630 г. до н.э. колонию Кирена (Ливия). Такое же название (Фера Селлада) носил один из античных городов.

Преимущество, которым пользовались сыновья в наследственном праве, продолжает существовать, находясь в соответствии с военным характером полиса. Наследственное право здесь есть наследственное семейное право с предпочтением мужской линии; вспомогательного наследственного права рода (Sippe) не существует; нет также права на наследство и у фратрии (обязанность родовой мести и право на наследство не стоят ни в какой связи). Земельной собственности не может иметь неполноправный гражданин со времен Перикла, следовательно, тот, кто не происходит со стороны отца и со стороны матери из семьи полноправных граждан (т. е. не от вольноотпущенников или от метеков).

Из этого вытекает одно важное в экономическом отношении следствие: для всех чужестранцев и метеков была закрыта возможность заниматься таким важным во всех отношениях коммерческим делом, как ипотека (которая отчасти являлась покупкой с правом обратной покупки, отчасти заключала в себе эвентуальное право [288] кредитора стать полным собственником закладываемого имущества), следовательно, этого рода помещение капиталов было предоставлено исключительно полноправным гражданам. Первая, удостоверенная свидетельствами источников привилегия, данная афинянами иностранцам и предоставлявшая им право брать в залог землю внутри страны, относится к эпохе Декелейской войны [289] и, следовательно, является мерой вынужденной, и значение этого допущения или недопущения иностранных кредиторов видно из того, что афиняне при заключении своего так называемого «второго морского союза» [290] должны были дать специальную гарантию, что ни один афинянин не будет ни покупать землю в союзных городах, ни брать в залог в обеспечение долга. Земельное барышничество наряду с государственными откупами как до, так и после этого было капиталистическим предприятием par excellence [по преимуществу], и первый аттический морской союз [291] , несомненно, имел значение своего рода вотчинной власти зажиточных афинян, владевших на ипотечном праве землей в союзных городах.

288

Эвентуальный (лат. eventus — случай) — возможный при соответствующих условиях, при некоторых обстоятельствах; явление, событие, наступление которых возможно, но не необходимо. Эвентуальный умысел — в праве — косвенный умысел.

289

Декелейская война — последний период Пелопонесской войны, во время которого Декелея (населенный пункт у подножия Парнаса) была оккупирована спартанцами, которые отсюда угрожали Афинам.

290

…так называемого «второго морского союза»… —имеется в виду второй Афинский морской союз, воссозданный на основе первого (без городов Малой Азии) в 378–377 гг. до н.э. после освобождения от спартанского господства. После потери Спартой своего господствующего положения, многие из членов союза вышли из него. Союз просуществовал до 337 г. до н.э., сохраняя незначительное политическое влияние.

291

…первый аттический морской союз… — имеется в виду первый Афинский морской союз, образованный в 478–477 гг. до н.э. Основной целью союза было продолжение войны с Персией за освобождение греческих городов, лежащих в Малой Азии. Верховная власть принадлежала Афинам. Главный руководящий орган — союзный совет — располагался на острове Делос (отсюда также название Делосский союз), здесь же находилась союзная казна. Лишь наиболее крупные члены союза — острова Хиос, Лесбос, Самос, первоначально Наксос и Фасос — предоставляли для участия в оперативных союзных действиях военные корабли. Другие участвующие в союзе города ограничивались денежным взносом (форосом) и, таким образом, полностью зависели от Афин. В 454 г. до н.э. союз охватывал 208 добровольных и вынужденных членов, чьи интересы он успешно защищал, развивая торговлю и обеспечивая надежность ее коммуникаций. По этой причине основу союза составляло купечество и ремесленники. С заключением так называемого Каллиева мира в 449 г. основная цель союза была достигнута.

Это иллюстрирует и самая форма земельного кредита. Формой залогового права была или : продажа участка земли кредитору с сохранением права обратной покупки (форма, юридически более напоминающая соответствующий институт немецкого права, чем римскую «fiducia»), или ипотека в нашем смысле слова. Еще в классическую эпоху функционируют рядом обе эти формы, и кроме того существуют (отличающиеся от ипотеки лишь по названию) (npae"a заклада в отношении к приданому и к праву опеки). Лишь в позднейшую эпоху получает окончательное преобладание ипотека в собственном смысле слова.

Возможно, что первоначально лишь публичные или квазипубличные обязательства получали обеспечение при помощи залогового права без указания определенного вида владения взятым в заклад имуществом (чему началом послужили своей конструкцией литургии). Еще в IV в. до P. X. аттические ипотечные камни говорят о займе в форме как о нормальной форме, а не об ипотеке. Что ипотека возникла из личного закабаления за долги (после выделения личности должника законами, запрещающими отдавать в рабство за долги), Шанто мог бы заключить также из известной галикарнасской надписи (Bull. IV р. 295), между тем, как (как и римскую «fiducia») он выводит из простой окончательной продажи, при которой покупная цена отдавалась взаймы.

Однако, если принять во внимание ту роль, какую играют в других, притом чрезвычайно различных между собой и к тому же древнейших из известных нам систем античного права с ограничениями и sub causa совершавшиеся передачи, ограниченная определенным сроком кабала за долги, договоры, представлявшие кредитору право пользования взятой в залог вещью и т. д., и прежде всего, ту роль, какую именно задолженность земли играет среди в других отношениях еще довольно «первобытных» общих условий; наконец, если принять в соображение и то, что во многих эллинских государствах наряду с ипотекой продолжает существовать и личное рабство за долги, то эта (талантливо построенная) теория не представляется убедительной и не является никакой необходимости принимать ее и в том переделанном виде, какой сообщил ей Свобода в своем, впрочем, весьма поучительном изложении. Гораздо более вероятным представляется, что и здесь есть очень древнее право, столь же древнее, как право брать в залог жену и детей должника, и что это, как и в средние века, есть древнейшее залоговое земельное право, что должник, который обыкновенно (здесь, как очень часто и в других странах) продолжал владеть участком в качестве прекариста или арендатора (в частности, как ), водружая на своей земле (ипотечный камень), тем самым признавал (подлежащее выкупу) право собственности на нее кредитора. Конечно, по надписям сохранились (что и вполне понятно) лишь от IV в. до P. X., но Солон упоминает о них совершенно определенным образом. Личная кабала должника была воспрещена Солоном, равным образом, как обращение в рабство в порядке исполнения (die Exekutionsversklavung), так и заем под залог собственного тела. В других местах кабала за долги продолжала допускаться. Развитие ипотеки было только естественным продолжением этого процесса смягчения здесь, как и в других местах: самовольное (вступление во владение) кредитора в случае неуплаты долга и применение так называемого против должника, который не очищает доставшийся кредитору участок, были бы тогда остатками прежнего положения отдавшего под залог свой участок должника как прекариста. Развитием ипотеки из объясняется и первоначально требовавшееся согласие кредитора при отчуждениях. Постепенно развилась затем и отдача под залог так называемой [292] , которая первоначально, естественно, также была связана с согласием первого кредитора, а вместе с этим и вторичный заклад (die Nachhypothek).

292

— возвышенность; в переносном смысле: преимущество, превосходство; избытое, излишек (греч.).

Земельный и ипотечный оборот был формально очень облегчен. Земельные книги существовали (вопреки показаниям Аристотеля и Теофраста), правда, лишь в отдельных случаях: на Теносе, где также, как, по-видимому, и на Хиосе, существовали ипотечные регистры. В остальных местах в большинстве случаев для передачи права собственности достаточно было простого контракта. В Афинах (в противоположность Египту и Риму поздней поры) не существовало легальных ипотек, и сведения об оборотах с землей давали податные списки и земельный кадастр демархов [293] — именно с введения нового порядка Навсиником (377 до P. X.); кроме того, здесь предписывалось перед отчуждением вывешивать для общего сведения плакаты, приглашающие лиц, желающих предъявить права на отчуждаемую землю, предъявить их (в других местах мы встречаем обязанность публично выкрикивать об этом или устраивать публичные жертвоприношения), — для отношений пространственно ограниченного полиса всем этим в достаточной мере обеспечивался особый характер сделок и их публичность.

293

Демарх — официальный глава афинского дема; вел метрическую и писцовую книгу дема и собирал подати.

Теперь спрашивается: какое влияние эта свобода оборота и его обеспеченность в связи с государственным устройством, опиравшимся на демы, оказала на социальное расчленение страны (des platten Landes), в частности в Аттике?

Свобода земельного оборота отнюдь не есть всецело дело рук Солона. Им впервые, несомненно, создана свобода завещания. Во всем другом он, может быть, создал вновь столько же ограничений (запрещение скопления участков в одних руках), сколько их устранил. Поддерживавшаяся за последнее время много раз (Фюстель де Куланж, Вильбрандт) гипотеза, будто Солон устранил повсеместно существовавшую до тех пор в Аттике родовую собственность на землю, которая исключала всякий земельный оборот и всякую индивидуальную частную собственность, никоим способом не может быть удостоверена и находится в противоречии с тем, что нам дает традиция об установленном Драконом цензе гоплитов и о солоновских классах (со всеми аналогичными явлениями), которые, несомненно, существовали до него для поимущественного распределения налогов и воинской повинности и тем самым заставляют предполагать существование индивидуальных имущественных различий, а также и со всеми, аналогичными явлениями. В древности «роды» («Geschlechter») повсюду моложе, чем (конечно, в нормальном порядке с помощью прав ретракта связанная с семьей) частная собственность на землю, являющаяся продуктом дифференциации, развивавшейся в связи с доходами от торговли и военной добычи. Не имеется никаких достоверных известий о тех отношениях, какие предполагает эта теория. Соображения Вильбрандта об ограничениях земельного оборота переносят в далекое прошлое законодательные ограничения, которые были установлены в интересах обеспечения военной повинности граждан, а то, что он говорит о , свидетельствует о том, что он упускает из виду, что «покупающий» кредитор приобретал не собственность,

а подлежащее выкупу право, но право на землю, а не лишь на доходы с нее (что нигде не встречается). Точно так же я не могу присоединиться к мнению Свободы, будто бы «гектемории» [294] были «зависимыми» («H"origer»), наподобие спартанских илотов. (Что они, с другой стороны, не могли быть рабочими, поставленными по подряду («Akkordarbeiter»), было уже замечено.) То, что Свобода говорит об их положении в наследственном праве, далее, об их glebae adscripti [295] , об их праве на защиту их прав, об их барщине и т. д., — все это гипотезы и, поскольку речь идет о возникновении крупного производства, по-моему, гипотезы совершенно невероятные, явившиеся на свет (как и гипотезы относительно Рима у К. И. Неймана) благодаря тому, что автор, увлеченный работами нашего ученого мэтра Г. Ф. Кнаппа, перенес в Древний мир блестяще изображенный им чисто современный процесс. Об «отмене» Солоном института крепостных (лично зависимых) не сохранилось никаких известий, которые, однако, непременно существовали бы, если бы он действительно сделал это. Что он устранил надобность в судебной клиентеле — это было совершенно правильно выведено из сохранившейся до нас традиции (но в то же время это естественно предполагает существование плебейской свободы до него). , т. е. неимущие и поэтому состоящие у кого-нибудь клиентами рабочие, получают отныне право выступать в качестве стороны в судебных процессах. (Но они не тождественны с гектемориями, в пользу чего высказывается встречающееся уже у античных лексикографов мнение.) То, что остается верного в соображениях Свободы, могло бы быть принято во внимание и при построении гипотезы, согласно которой гектемориями были (см. выше) отдавшие свою землю в залог должники, землей которых владел кредитор, предоставляя им обрабатывать ее в качестве арендаторов из части урожая. Может быть, то, что все платили «шестую часть» урожая, есть результат законодательного регулирования, которое имело значение ограничения прав кредитора. Солон, во всяком случае, уничтожил это учреждение, подвергнув реформе все долговое законодательство и кассировав все существовавшие тогда обеспеченные залогом долговые обязательства (тем самым, следовательно, и существовавшие долговые обязательства гектемориев и самую эту социальную категорию). Во всяком случае, с Солона не существует более этого отношения. Единственное место, в котором имя Солона упоминается в свяьи с арендой земли за часть урожая (Поллукс, VII, 151), только подтверждает это: закон Солона занят судьбой земли, « » (т. е. освобождением ее из-под заклада), а не сословия [296] .

294

Гектемории — на след. стр. М. Вебер пишет: «гектемориями были отдавшие свою землю в залог должники, землей которых владел кредитор, предоставляя им обрабатывать ее в качестве арендаторов из части урожая».

295

Glebee adscripti (лат. прикрепленные к земле) — крестьяне, прикрепленные к земельным участкам, которые они не имели права оставлять даже в тех случаях, когда земля оказывалась убыточной.

296

— платящие в виде подати ¹/₆ часть доходов с земли греч.).

Какую форму избрал Солон для уже упомянутого раньше ограничения скопления земли в одних руках, сведений об этом до нас не дошло. Судя по тексту соответствующего места Аристотеля (Политика, II, 4, 4), едва ли это было прямое запрещение. Общее запрещение (о котором, как о существующем, упоминает Аристотель) продажи земли, лежащей в отдалении от города, городским жителям (т. е. знати) представляется вполне вероятным в эпоху происходившей в Афинах партийной борьбы между педиаками и диакриями [297] ; но тогда оно должно быть приписано скорее Писистрату. Очень возможным, напротив, представляется, что ограничения приобретения земли за пределами своего дема существовали при организации Клисфеном управления Аттики на основе демов, вероятно, со времен Писистпрата, в правление которого должна была произойти парцелляция земли [298] , находившейся ко времени Солона в руках немногих (« »). Ибо еще в IV в. до P. X. аттические демы, ведшие кадастр, взимали особый налог с земельного владения тех, кто не принадлежал к дему. Этот налог («») был, конечно, чувствительным ограничением и для помещения капитала в земельные ипотеки. В общем это указывает на существование крепко сплоченных местных общинных союзов (Gemeindeverb"ande) внутри страны. В течение всего V в. до P. X., несмотря на ужасающие опустошения, произведенные Пелопонесской войной, а также в IV в. до P. X. и аттическая местная община (Landgemeinde) представляет собой живое единство, как это подтверждают источники (хотя вопрос о ее финансовом положении не выяснен Плотейской надписью, так как неизвестно, составляют ли 22 000 драхм ее капитал или годовой расход). «Дем» владеет собственной землей (а также полями, виноградниками, а иногда и театром и, несомненно, всякого рода тавернами), управляет ею, сдает в аренду (дем Айксоне — на 40 лет); он же есть округ для набора войска: заболевший может поставить за себя в войско заместителя из своего дема; он есть самый мелкий податной округ, он определяет, следовательно, кто обязан вносить подать ( [299] ); наконец, он принимает участие в выборах (при помощи жребия) членов буле. Документы, касающиеся пританов, говорят об участии в выборах всех демов соответствующих фил, и даже, по-видимому, в основе лежал принцип пропорционального представительства. При этом именно принцип наследственной принадлежности к дему решительно противоречил идее, лежавшей в основе как клисфеновской, так и писистратовской политики. Их целью было создать политическое господство землевладельцев средней руки, способных нести службу гоплитов, разрушить крупные родовые союзы. Для этой цели, как в демократических общинах Италии каждый нобиль был приписан к цеху, так здесь каждый знатный был приписан к деревне, а его лежавшее вне этой деревни земельное владение подвергалось особому обложению. Впоследствии (неизвестно, когда) фратриям было поставлено в обязанность принимать в свой состав как (старинная знать), так и (искусственно созданные quasi-gentes из новых граждан), позднее также [300] , т. е. свободно формировавшиеся союзы граждан, принадлежавших к неоседлому, не имеющему никакой родовой организации населению [301] . И если в первой надписи Демотионидов (начало IV в. до P. X.) древний ойкос (эвпатридовский род) Декелеев еще занимает во фратрии, как остаток древних прав, положение своего рода официального адвоката при отправлении фратрией ее важнейшей функции: занесения в списки граждан, то во второй надписи (середина IV в. до P. X.) первой инстанцией в решении вопроса о внесении в списки граждан является исключительно , и вмешательство знати отсутствует. Фратрия и дем демократизировались. Демы поставили кадры могучего афинского войска гоплитов во времена наивысшего могущества Афин (480–460 до P. X.), и в первую голову крестьянство. Из 30–33 тыс. зевгитов (кроме 2000–2400 пентакосиомедимнов и всадников), входивших в состав афинского войска (кроме 20 000 фетов [302] ) в 431 г. до P. X., по исчислению Э. Мейера, большинство принадлежало, по всей вероятности, к сельскому населению.

297

Педиаки — жители аттической равнины, которые в VIII–VI вв. до н.э. составили особую политическую группировку, центр зарождения аттической аристократии.

Диакрии — жители Диакрии (Diacria) (а также Эпакрия или Гиперакрия) — северо-восточной части древней Аттики, население которой (мелкие землевладельцы, пастухи, каменотесы и т. д.) составляло особую политическую партию.

298

…парцелляция земли… — от парцелла (фр. parcelle, букв. — частица) — небольшой земельный участок. По-видимому имеется в виду раздача конфискованной земли Писистратом мелким крестьянам, в результате чего возникло большое количество небольших семейно-индивидуальных крестьянских хозяйств (парцеллярное хозяйство).

299

— внесение налога вперед, раньше срока; налог, уплаченный за кого-либо (греч.).

300

— собрания, совершающие процессии в честь какого-нибудь бога; толпа, хор, процессия вакхантов; вообще толпа, сборище; принадлежность к какому-нибудь сообществу; позднее: празднество, пир (греч.).

301

Почти все частности в этом вопросе спорны. Следует все-таки признать, что упомянутый выше «список фратрий» от начала IV в. до P. X., с 20 (!) именами содержал, наверное, имена не всех членов фратрии. С другой стороны, надо помнить, что — правда, по декретам о праве гражданства — каждому новому гражданину было предоставлено право свободно выбирать дем, фратрию (впоследствии с некоторыми ограничениями) и филу, но что фила определялась выбором дема, который ведал списками граждан, между тем как формальное вступление во фратрию было важно только для лиц, желавших получить по наследству (ab intestato) состояние, в особенности земельное владение, таким образом, очевидно, отнюдь не предрешалось принятием в дем, как показывают акты Демотионидов, следовательно, весьма возможно, что многие граждане, и даже значительное большинство их, в позднейшее время вовсе не принадлежали ни к какой фратрии.

302

Феты — в Афинах малоимущая прослойка граждан (4-й разряд по законам Солона), чей годовой доход от продажи зерна, вина, масла и т. д. составлял менее 200 медимнов в год; это были ремесленники или малоземельные граждане. После реформ Солона феты могли участвовать в народном собрании и избираться в гелиэю, но им запрещалось занимать какую-либо государственную должность. Примерно с 450 г. до н.э. законом им разрешалось избираться на государственные должности, но практически этот закон не применялся. Феты служили в легкой пехоте или на флоте гребцами. Всех свободных граждан, нанимавшихся на работу, также называли фетами.

Но в политике перевес был уже не на стороне деревни. Афинский гражданин был приписан к дему, как русский крестьянин к своей общине (но без стеснения свободы передвижения) раз и навсегда независимо от местожительства и занятия. Каждый платит налог по своему дему, где бы он ни находился в данное время. Но лишь постоянно жившие в городе члены демов были в состоянии регулярно принимать участие в народных собраниях, в которых поэтому, при наличии соответствующих условий, и имел случай проявлять свое, известное из политики демократии, влияние. Этому нисколько, конечно, не противоречит то, что в совете, в должностях стратегов и в финансовом управлении, как это доказано, преобладали имущие и что, судя по надписям, в народном собрании предложения вносили в значительной части также имущие. В древности профессиональный политик в общем должен был быть человеком «имущим» (ведь в прежнее время и вожди социал-демократии были в значительной части люди состоятельные, тогда как теперь редакторами и секретарями могут быть все). Напротив, важно с практической точки зрения и характерно то, что состоятельные люди начинают играть все большую и большую роль в местном управлении многих демов, а еще, разумеется, важнее стоящий с этим в связи вопрос о распределении владения внутри демов.