Агрессивность человека. Том 1. Агрессивность и психическая самозащита личности
Шрифт:
Отметим, что, по нашему мнению, теории инстинкта и теория фрустрации-агрессии не только не исключают друг друга, но и совместимы. Для создания синтетической теории следует поставить такой вопрос: каким образом под воздействием фрустраторов у животных и у человека возникают агрессивные действия, если у организма нет внутренних условий для их рождения? Эти внутренние прирожденные условия совершенно необходимы, и таковыми являются инстинкт драчливости (драчливость, танатос и т. п.) и связанные с ним психофизиологические процессы и компоненты, порождающие агрессивную энергию.
Другой социально-психологической теорией агрессии является теория социального обучения Альберта Бандуры, на основе которой Леонард Берковиц создал свою теорию агрессии. Согласно этой теории, агрессивные действия приобретаются с помощью механизмов учения, в частности, подражания и обусловливания (павловских условных рефлексов и скиннеровского оперантного обусловливания).
Конформизм и агрессия. Предложена также концепция, согласно которой агрессия является разновидностью конформного поведения: ситуация требует от человека действовать конформно и он действует так, поскольку боится возможного наказания [23] . Например, за неучастие в линчевании чернокожего предусмотрено наказание со стороны групп расистов. Но за участие тоже предусмотрено наказание, на этот раз уже со стороны государственного закона. Каждый, рассчитав в уме плюсы и минусы того или другого варианта, принимает свое личное решение. Но оно обусловлено конформизмом – желанием приспособиться к ожиданиям той или иной социальной группы или авторитетов.
23
См.: Larsen K.S. Aggression: Myths and Models. Chicago: Nelson-Hill, 1976.
Вариантом этой теории считается разработанная Стэнли Милгрэмом концепция, согласно которой агрессивное поведение определяется подчинением личности авторитету, то есть человеку, который обладает властью и авторитетом [24] . Эта концепция тесно соприкасается с теорией авторитаризма, разработанной группой психологов и социологов, работавших в Калифорнийском университете (США) и представленной в классической монографии «Авторитарная личность» [25] . Человек, подчиняющийся приказам лидера или руководителя, считает себя обязанным действовать агрессивно, иногда же – намного более агрессивно, чем от него ждали. Авторитарная агрессия связана с группоцентризмом и этноцентризмом, суть которых в том, что своя группа считается выше и лучше других групп, она считается центром всего, что происходит вокруг и все остальное оценивается исходя из ценностей и принципов той идеологии, которой руководствуется группа. Гордость за свою группу сочетается с враждебностью к другим, что и становится основой межэтнической агрессии. Эту проблему мы подробно рассматриваем в другом месте.
24
Milgram S. Obedience to Authority. New Haven: Harper, 1974.
25
Adorno T. a.o. The Authoritarian Personality. New York, 1950.
§ 5. Политико-психологические теории агрессии
Политико-психологические концепции рассматривают человека в контексте политической активности и пытаются ответить на вопрос об истоках агрессивных политических решений и насилия. Поскольку в данной книге вряд ли придется вернуться к этим концепциям, рассмотрим их здесь несколько более подробно, чем предыдущие.
Теорию мужского нарциссизма предложил американский исследователь Л. Этерджи. Он исследовал воздействия черт личности на решения об использовании власти и военных средств для решения международных проблем. Он считает, что именно личностная структура людей, стремящихся к высоким статусам в американской политической жизни, делает вероятным применение силовых средств и военных решений проблем. Этих людей он, по-видимому, вслед за известным политологом Гарольдом Ласвеллом, называет нарциссистами, индивидами с «мужским нарциссическим синдромом».
В сфере политики люди сталкиваются с двусмысленными ситуациями и нередко имеют грубые и неадекватные представления и оценки о природе человека. Они вынуждены опираться на свою интуицию и открывать двери для выражения своих собственных подавляющих и доминирующих, угрожающих и интрузивных преддиспозиций [26] .
Результатом такого эмоционально насыщенного, самообманывающего мышления являются решения, которые выглядят и переживаются как рациональные, но которые в действительности являются лишь правдоподобными решениями [27] .
26
См.: Emerdgee L. A World of Man: The Private Sources of American Foreign Policy. Cambridge (MA): MIT Press, 1978, Pp. 59–60.
27
Там же с. 60.
В
Таким лидером, согласно Л. Этерджи, был Дж. Кеннеди, который всю жизнь увлекался сказками о героях, восхищался людьми, которые воевали, достигая высот власти и славы. Он с юных лет решил во что бы то ни стало избираться президентом США и в жестокой борьбе победил. Этерджи считает, что Дж. Кеннеди принял свое ошибочное решение о вторжении на Кубу под влиянием своего нарциссизма. Этот политик был уверен, что кризисы можно разрешить крутыми силовыми методами.
Другой политический психолог, Джин Кнутсон, внесла некоторый вклад в понимание того, когда лидеры принимают жесткие силовые решения. Ее особенно интересовали главные мотивы, лежащие за силовыми политическими решениями. Какого типа политики склонны применять насилие в своих отношениях с противниками? Ее исследование не было завершено к моменту ее смерти, но из рукописей другие исследователи узнали, что она разрабатывала концепцию виктимизации: по ее мнению, за силовыми решениями политиков лежит мотив виктимизации.
Жертвой является тот, кто лично переживал несправедливость и считает, что она была излишней, она не была необходимой. Переживание несправедливого отношения вызывает у такого человека глубокий страх перед возможной аннигиляцией, т. е. исчезновением, смертью.
Согласно концепции Джин Кнутсон, отдельные виктимизирующие события или переживания, приводя к конверсии личности (ее глубокому психологическому изменению, вплоть до смены ее «я»), заставляют ее позаботиться о своей личной безопасности: такие люди стараются изменить «угрожающее лицо мира». Дж. Кнутсон приводит историю молодого ирландца Френсиса Хафеса из Северной Ирландии. Однажды, вернувшись домой с танцев, он и его друг были остановлены британскими солдатами, которые выволокли их из машины и страшно избили. Под влиянием этого травмирующего события юноша поклялся позаботиться о безопасности своей жизни и жизни своих друзей, создал боевой отряд и в течение нескольких лет вел партизанскую войну против англичан. Позднее, вместе с успешно действующим отрядом, он вошел в состав Ирландской Республиканской Армии, ведущей борьбу за независимость.
У многих, вследствие виктимизации, эмоциональная жизнь как бы умирает. Они становятся эмоционально «неподвижными», как окаменевшее от страха животное. Любое улучшение ситуации вызывает страх и сознательное отклонение от попыток новой виктимизации. Жертва полуосознанно понимает, что пассивность обеспечивает ее виктимизацию и только борьба, активная защита своего «я» и своей группы, адекватно служит уменьшению угрозы новой агрессии со стороны других [28] .
Самоутверждающая активность обещает ослабление виктимизирующих воздействий. Личная активность человека сосредоточивается на устранении новой угрозы несправедливости, она подавляет страх и тревогу по поводу ожидания новых потерь. Как только виктимизированный человек совершает первые активные действия, он переживает сильнейший гнев, хотя и страх тоже не исчезает полностью. Эти эмоции, как мы уже знаем, лежат в основе новых агрессивных действий. Так создается психологическая основа продолжения борьбы.
28
Изложено по книге: Barner-Barry C. аnd R.Rosenwein.Psychological Perspectives on Politics. Englewood Cliffs (N.J.). Prentice-Hall, 1985, p. 226.
Таким образом, как только человек совершает свои первые политические насильственные действия, ему уже трудно на этом остановиться. Новый страх и гнев вызывают новое насилие. И если к этим психологическим факторам присоединяется надежда на успех, тогда борьба может продолжаться с еще большим ожесточением. Потенциальное наказание за насилие представляется менее угрожающим, чем последствия пассивности – постоянная тревога и вероятность насильственной смерти.
Здесь мы видим также работу механизма вовлечения в определенную стратегию поведения после совершения первых действий. Из теории когнитивного диссонанса известно, что вовлечение имеет место вследствие возникновения в психике личности состояния этого своеобразного конфликта – когнитивного диссонанса – между представлением о себе и знанием о совершенных действиях. Желая оправдать свое поведение, человек находит аргументы в его пользу, вследствие чего усиливается убежденность в необходимости продолжения той же линии поведения, в рассмотренном выше случае – политического насилия для подавления самовосприятия как жертвы.