Агрессия и катастрофа
Шрифт:
Военная пропаганда билась в судорогах упоения победой. Заголовки на первых страницах газет кричали: "Прорыв центра Восточного фронта!", "Исход похода на Восток решен!", "Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!"{635} Рейхс-прессешеф Дитрих собрал 9 октября многочисленных корреспондентов немецкой и зарубежной печати и сделал официальное заявление о "разгроме советского фронта"{636}. На следующий день "Фёлькишер беобахтер" писала в передовой "Военный конец большевизма": "На этот раз принесены в жертву последние боеспособные советские резервы. Против победоносного и полностью боеспособного немецкого Восточного фронта стоят лишь совершенно непригодные для серьезных действий красные соединения".
Крикливая и бессовестная пропаганда старалась создать во всем мире впечатление полного и окончательного триумфа Германии и поражения Советского Союза. В третьем рейхе теперь мало кто сомневался в победе. Пресса перешла и к другой теме: к вопросам эксплуатации "завоеванного" Советского Союза. Рейхс-министр хозяйства Вальтер Функ писал о "новых задачах на Востоке": "Беспримерная победа германского вермахта и его союзников открыла путь для политического и хозяйственного переустройства восточноевропейского пространства"{638}. "Специалисты по России" знакомили читателей с богатствами Донбасса, которые получил теперь рейх, с промышленными ресурсами Московской области, со значением транспортного узла Москвы, с богатствами Украины.
Не было в те дни превосходных степеней лести, лжи, пошлости, хвастовства, которые считались бы чрезмерными, поскольку касались Гитлера, генералов, солдат вермахта и "побед на Востоке".
Война против Советского Союза почти окончена! Такие настроения господствовали во всем рейхе и в генеральном штабе. И в полном соответствии с ними действовало верховное командование. Штаб группы армий "Центр" 14 октября отдал директиву: "Противник перед фронтом группы армий разбит. Остатки отступают, переходя местами в контратаки. Группа армий преследует противника". 4-й танковой группе и 4-й армии "без промедления нанести удар в направлении Москвы, разбить находящиеся перед Москвой силы противника, прочно овладеть местностью, окружающей Москву, и плотно окружить город".
Итак, честь прямого наступления на советскую столицу предоставлялась фельдмаршалу фон Клюге и генералу Гепнеру.
В ставке никто не сомневался, что они в ближайшие же дни плотно окружат Москву, а потом, вероятно, вступят в город. Как прикажет фюрер. И никто не предполагал, что в ближайшие дни все катастрофически изменится, т. е. никто из них Москву не окружит, что фюрер даст отставку Гепнеру, а потом, позже, его повесит, что Клюге хотя и будет прощена неудача, но ненадолго. А пока все продолжали двигаться вперед. Танковая армия Гудериана охватывала Москву с юго-востока и востока. 3-я танковая группа Гота и 9-я армия Штрауса наносили удар в обход Москвы с севера{639}.
Если ход истории зависел сейчас от того, устоит ли Красная Армия перед новым ударом, а из всех ее фронтов удержится ли Западный, то на самом Западном фронте все сводилось к проблеме: успеет ли советское командование своевременно закрыть брешь и воссоздать оборону, смогут ли советские солдаты отразить натиск чрезвычайной мощи?
Все, что произошло в ближайшие недели, имело величайшее значение для хода второй мировой войны.
Три главных обстоятельства позволили обеспечить успех: Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии, командование Западным фронтом сумели создать новый оборонительный фронт; войска, окруженные под Вязьмой, сковали основные силы группы армий "Центр" на тот срок, который оказался необходимым для подвода сначала хотя бы минимально необходимых резервов; советские воины героически отстаивали
Первостепенное значение имело создание фронта обороны на можайской линии, где москвичи возвели оборонительный рубеж{640}. Новый командующий фронтом генерал Г. К. Жуков застал на нем ограниченные силы. Ставка поспешно направляла сюда части и соединения с Северо-Западного фронта, с юго-западного направления, резервы из глубины страны, дивизии с Дальнего Востока. Она старалась сначала надежно прикрыть хотя бы главнейшие направления к Москве{641}. Начиная с 7 октября Ставка перебросила на можайскую линию 11 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад и другие войска{642}. Сопротивление советских войск становилось все более организованным и упорным.
Город стал фронтовым. Партийная организация, жители столицы отдавали все силы для укрепления обороны. В исследованиях, мемуарах, статьях советских авторов о великой битве под Москвой дается широкая картина трудового и воинского подвига коммунистов, комсомольцев, всех трудящихся Москвы в критические дни осени 1941 г.{643} Достаточно сказать, что создание только можайской линии обороны потребовало затраты около 2,5 млн. человеко-дней{644}. Выдающаяся деятельность ЦК ВКП(б), Московской партийной организации позволила превратить Москву в военный лагерь, оказавший фронту громадную материальную, моральную и военную поддержку{645}.
Окруженные в боях под Вязьмой группировки советских войск упорным и героическим сопротивлением надолго приковали 28 соединений из группы армий "Центр". По свидетельству современных западногерманских историков, борьба окруженных соединений и частей продолжалась до 20 октября{646}. Маршал Г. К. Жуков пишет: "В середине октября самым важным для нас было - выиграть время для подготовки обороны. Если с этой точки зрения оценить действия частей 19, 16, 20, 24, 32-й армий и группы Болдина, окруженных западнее Вязьмы, то надо отдать должное их героической борьбе. Оказавшись в тылу противника, они не сложили оружия, а продолжали храбро драться, предпринимали попытки прорваться на соединение с частями Красной Армии и тем самым сковывали большие силы врага, не позволяя ему развить наступление на Москву"{647}.
Маршал И. С. Конев подчеркивает: "Несмотря на тяжелую обстановку, нашим войскам, действовавшим на московском направлении, предстояло любой ценой задержать противника, чтобы выиграть время для организации обороны на можайском рубеже и дать возможность развернуть подходившие из глубокого тыла резервы. Своим упорным сопротивлением они задержали на 8 - 9 дней вражеские ударные группировки и обеспечили время для проведения необходимых мероприятий по дополнительному усилению обороны московского направления"{648}.
Уже через несколько дней после приказа об ударе на Тулу танки Гудериана встретили упорное сопротивление 1-го особого гвардейского стрелкового корпуса. "Это не было преследование до последнего дыхания людей и лошадей"{649}, - не без иронии замечают западногерманские историки. Защитники Тулы героической обороной превратили свой город в неприступный бастион, который сковывал продвижение немецкого южного охватывающего крыла.
Сосредоточенная около Калинина новая советская группировка хоть и не смогла удержать город, но и не позволила левому флангу группы армий фон Бока пробиться дальше на восток. Калининский фронт во главе с генералом И. С. Коневым, созданный 17 октября, занял нависающее положение над группой армий "Центр". На кратчайших путях к Москве с запада, еще в период Вяземского сражения, развернулась свежая советская армия (5-я). Солдаты, вышедшие из вяземского кольца, вливались в новые формирования, занявшие оборону под Можайском, Волоколамском, Малоярославцем и Калугой. Именно эти крепкие духом советские войска вновь остановили двинувшиеся вперед немецкие дивизии. Попытка "преследовать противника до Москвы" стала все больше напоминать отдельные, не связанные друг с другом рывки. Везде в середине и второй половине октября оборона советских войск крепла. Движение наступающих становилось все медленнее.