Агрессия и катастрофа
Шрифт:
Это имело чрезвычайно важные последствия: в период непосредственно перед вторжением немецкая авиация оказалась не в состоянии вести планомерную, систематическую массированную разведку на широком фронте, дать сведения о районах действительного сосредоточения сил союзников, о подготовке к выходу их флота и его действительном движении, о наиболее вероятных районах высадки. Именно малочисленность разведывательной авиации, как и других средств разведки на Западе, усугубила просчет гитлеровского командования о направлении главного удара и сроках начала десанта.
В течение первого дня вторжения, 6 июня, германская авиация смогла сделать лишь 500 вылетов, а союзная - 14 674.
Германские военно-морские силы на Западе, имевшие 3 эсминца, 30 сторожевых судов и 36 подводных лодок, ни в какой степени не могли противостоять англо-американскому флоту вторжения, состоявшему из 6 тыс. судов.
В-шестых, оперативные планы и методы руководства, принятые ОКВ и командованием на Западе, не отвечали условиям ведения крупных совместных операций военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил. Эти методы отражали традиционное "чисто сухопутное" мышление военного руководства Германии, отсутствие ясных представлений о возможностях противника, обладающего сильным флотом и многочисленной авиацией, недооценку его сил и теоретическую слабость фашистского военного руководства.
Германское командование переоценило силу обороны побережья и свои оперативные принципы. Оно перенесло свою схему ведения операций начала второй мировой войны на совершенно изменившиеся условия 1944 года, не учитывая иного соотношения сил и полной потери стратегической инициативы. Принятый им план действий состоял не в том, чтобы навязать противнику, осуществляющему десант на основе совместных действий трех видов вооруженных сил, аналогичные действия своих армии, флота и авиации, а в том, чтобы позволить ему высадиться на побережье и лишь здесь вступить в сражение согласно обычным приемам сухопутных операций. Если силы вторжения состояли из мощных флота, авиации и хорошо оснащенных сухопутных войск, то силы обороны - почти целиком из сухопутных сил, где в общем реальную ударную мощь представляли собой лишь танковые дивизии. Схема операции сводилась к нанесению танкового контрудара из глубины при заведомом господстве англо-американской авиации.
Оперативный принцип германского командования, авторами которого здесь были Иодль, Рундштедт и его начальник штаба Зоденштерн, заключался в навязывании противнику маневренных операций после его вторжения во Францию. В умах германской военной верхушки за весь длительный период подготовки к отражению десанта даже и не возникал вопрос о том, что нужно принципиально изменить методику действий. Безусловно, нацисты не предполагали, какими крупными силами произойдет вторжение, и верили, что смогут его сравнительно легко отразить.
В конечном счете, не только недостаток нужных сил, но и сухопутная стратегия в обстановке, где должен был преобладать морской элемент, объяснялись поглощением главных военных ресурсов третьего рейха Восточным фронтом. Он определял и общую "сухопутную" направленность структуры германских вооруженных сил, и мышление генералитета. Если все главное в течение столь длительного времени бросалось на Восток, то неизбежно методы, господствовавшие на главном - Восточном - фронте, переносились почти автоматически на Запад. Все эти обстоятельства так или иначе играли на руку союзникам, облегчая выполнение их планов, способствуя вторжению на континент их всесторонне оснащенного десанта в наиболее благоприятных условиях.
Однако самым главным просчетом был, конечно, политический: фашистское руководство, исходя из своей убежденности в наличии неразрешимых противоречий между Советским Союзом
Наконец, последним обстоятельством, которое облегчило вторжение, был просчет германского командования относительно сроков его начала.
VIII
В течение месяцев нацистские руководители в той или иной мере ждали десанта. Но перед его началом они вновь, как это неоднократно бывало и на Восточном фронте, оказались не в состоянии встретить удар во всеоружии.
За сутки до "дня Д", утром 5 июня 1944 г., Шпейдель, начальник штаба группы армий "Б", в еженедельном донесении Рундштедту отметил усиление готовности союзников и активизацию французского движения Сопротивления. Однако его общий вывод гласил: "В соответствии с предшествующим опытом это нельзя рассматривать как признак угрозы непосредственного начала вторжения". Штаб Рундштедта не возражал. Мнения совпадали. В оценке обстановки от 5 июня значилось: "Еще нельзя заметить непосредственно готовящегося вторжения"{1352}. Два высших штаба, от которых полностью зависело привести войска в готовность или нет, ошиблись в самом главном. Конечно, оба штаба имели свои основания: они опирались на предсказания плохой погоды в проливах, которые дали военно-морские силы, на их вывод, что проведение десанта в ближайшие две недели из-за погодных условий невозможно. В немецких штабах, как мы знаем, господствовало мнение: после того как в мае вторжение не состоялось, едва ли оно начнется до августа.
Все это так. Но возникает вопрос: неужели нацистские генштабисты, не задумались над тем, что произойдет, если союзники специально воспользуются неблагоприятной погодой? Достаточно было поставить этот в общем элементарный вопрос, как ответ возник бы сам собой. Но вопрос, как ни странно, не ставился.
Вечером 5 июня германское командование даже не провело разведки. Немецкая авиация получила запрещение вылетать. Весь день 5 июня и следующей ночью никто в "Волвфшанце" не пошевельнул и пальцем, чтобы подготовиться к отпору.
Варлимонт пишет: в день накануне высадки союзников германская ставка не предприняла ни малейших мер, чтобы противостоять ей: "Никакой разведки не было предпринято, чтобы обнаружить более 5000 судов, которые с 24 часов двигались через Канал в направлении побережья Нормандии; ни одной оценки обстановки, будь то от Роммеля, Рундштедта или от штаба оперативного руководства, ибо считалось, что ввиду непогоды, приливов и отливов высадка в последующее время может рассматриваться лишь как вероятность"{1353}.
Вечером 5 июня штабы 15-й армии и группы военно-морских сил "Запад" перехватили передаваемые по английскому радио сигналы французскому движению Сопротивления для начала действий. Около полуночи появились сведения об усилении движения на море. Штаб армии передал их командующему группой армий "Запад" и в ОКВ. Однако там доклады не произвели никакого впечатления. Штаб 7-й армии не был даже информирован о них. Но именно на фронте этой армии вскоре и произошла высадка. Рундштедт категорически отклонил мысль о возможном начале вторжения: "Союзники вряд ли станут действовать так абсурдно, чтобы о начале своего вторжения объявлять по радио". Командующий группой военно-морских сил также отверг сообщения о новых фактах и не только не отдал приказа повысить готовность, но даже не распорядился проверить данные. Итог один: фашистское военное руководство в кризисный момент не привело в готовность даже те ограниченные силы, которыми располагало.