Агрессия и катастрофа
Шрифт:
Историческая заслуга польского сентябрьского сопротивления, которое стоило гитлеровской армии значительных потерь и продолжилось более месяца, в том и состоит, что оно предопределяло главную линию борьбы против гитлеровской агрессии.
Уникальное в обстановке "польского похода" сопротивление Варшавы, основой которого стал патриотический подъем народа, рассматривалось немецким командованием как незаконная "война франтиреров" и даже как "нарушение международного права"{149}. Впервые в обиходе генерального штаба появилось слово "партизаны", и Браухич отдал приказ: каждый немецкий командир, начиная с ротного, имеет право выносить смертный приговор "подозреваемым в партизанской деятельности" полякам.
Но успех был успехом,
Глава вторая. На вершине успеха
Перед новым походом
I
Победа над Польшей вселила в нацистских лидеров дух наглой самоуверенности. Действительно, вермахт провел "блицкриг", западные державы хотя и объявили войну, но не пошевелили и пальцем для помощи польскому союзнику. Фюрер, как всегда, оказался прав, а генералы - об этом теперь можно было прочитать в любой нацистской газете и услышать по радио в любом из многочисленных выступлений гитлеровских заправил - показали себя самыми лучшими, самыми безупречными военачальниками. Так, по крайней мере, стало многим казаться в третьем рейхе при поверхностном взгляде на ход событий. Могли ли фашисты упустить случай и не поднять шумиху вокруг своего успеха? Безусловно, скромность не входила в традиции владык третьего рейха.
Механизм военной пропаганды закрутился с бешеной скоростью. Газеты, захлебываясь от восторга, расписывали военный парад 5 октября в Варшаве. Бесконечные фотографии марширующих батальонов, трофейного вооружения, захваченных знамен, бравурные отчеты о ходе операций - все это перемешивалось в сознании рядовых немцев, офицеров и солдат вермахта в некий сверкающий победный поток.
30 сентября Гитлер торжественно принял в рейхсканцелярии "ответственных главнокомандующих польского похода". Когда они выстроились идеальной шеренгой в "рабочей комнате фюрера", Гитлер поблагодарил их за "выдающиеся достижения в руководстве войсками". Затем последовало награждение "героев похода" только что введенными орденами Большого железного креста{150}.
Всевозможные восторги различных писак, в тоне грубого хвастовства прославлявших победу, не сходили с первых страниц газет. Военная пропаганда захлестывала страну. Она все больше убеждала вермахт и народ в "непобедимости германского оружия". А тем временем публикуемые на последних страницах бесконечные списки погибших красноречиво свидетельствовали: "польский поход" отнюдь не был легкой прогулкой. Здесь же объявлялись нормы введенного в сентябре рациона: в месяц 2 кг мяса, 9,6 кг хлеба, 1 кг сахара на человека.
О своей дальнейшей политической стратегии Гитлер сообщил с трибуны рейхстага 6 октября. Вновь собрались "депутаты". Фюрер начал "речь мира", как немедленно окрестили ее в рейхе. "Проведенная мной ревизия Версальского договора в Европе, - разглагольствовал он, - не создала никакого хаоса, но, наоборот, дала предпосылки для ясных, стабильных и прежде всего приемлемых взаимоотношений. Только те, кому ненавистен этот порядок в Европе и кто надеется на беспорядок, могут стать врагами подобных действий". Бахвальство, крикливые похвалы в адрес генералов и солдат перемежались "мирными призывами" к Франции и Англии. "Почему на Западе должна вестись война?
– восклицал Гитлер.
– Для восстановления Польши? Польша Версальского договора больше никогда не воскреснет... Разве Германия поставила Англии какие-нибудь требования, которые угрожали бы Британской мировой империи, ее существованию? Ни Франции,
10 октября, выступая в берлинском Спортпаласе по поводу "кампании зимней помощи для войны", нацистский главарь вновь повторил: Германия "не имеет никаких оснований для войны с западными противниками". В оккупированной Польше нацисты распространяли листовку "Мир на земле".
Чтобы правильно оценить "мирное наступление на Запад", начатое Гитлером после захвата Польши, понять его "речь мира", произнесенную 6 октября, и всевозможные жесты в сторону западных держав в последующие дни и недели, необходимо рассматривать все эти политические маневры в общем контексте той политики, главный смысл которой формулировался накануне войны словами: "Все, что я делаю, направлено против России" (см. главу I). Политическая программа, созданная еще в 20-е годы, - решить проблему "жизненного пространства" путем завоевания Советского Союза при поддержке или благожелательном нейтралитете Англии - сейчас оказывала все возрастающее влияние на военно-политическую стратегию Гитлера. Он не стремился в данный момент приступить к заморским колониальным захватам, отобрать у Англии колонии, переделить Британскую империю, Да и флот для этого был слишком слаб. Гитлер был бы не прочь договориться с Лондоном о возвращении Германии некоторых колоний, а затем, обеспечив западный тыл, подготовиться к дальнейшему броску на Восток, в полном соответствии с "континентальной концепцией" своей программы.
Он делает попытку достигнуть соглашения с Англией на основе признания ею новой ситуации в Европе, сложившейся после завоевания Польши. Он обещает не выдвигать больше чрезмерных требований к Великобритании. Во время обсуждения обстановки 17 октября 1939 г. Гитлер оценил польскую территорию как "выдвинутый вперед плацдарм, который имеет для нас военное значение и может быть использован для стратегического развертывания".
Гитлер предполагает уже сейчас начать в порабощенной Польше подготовку к следующему этапу реализации плана "континентальной империи". Правда, по настоянию гросс-адмирала Редера, одновременно он отдает распоряжение об усилении военных действий на море. Более того, не очень-то рассчитывая на согласие Англии заключить мир, Гитлер 10 октября на совещании с главнокомандующими приказал подготовиться к удару на Западе. Вывод из строя Франции не оставит у Англии никаких шансов, и она будет вынуждена заключить мир.
Однако ни усиление действий флота, ни потопление германской подводной лодкой "У-47" британского линкора "Ройял оук" непосредственно на его базе Скапа-Флоу, ни дальнейшее расширение планов германского военно-морского командования, глава которого Редер настаивал на активизации действий против Англии, не меняли того обстоятельства, что приоритет гитлеровской завоевательной политики и стратегии по-прежнему отдавался континентальным планам, подготовке будущей войны против Советского Союза. И можно в известном смысле согласиться с западногерманским историком К. Гильдебрандтом, который пишет: "Война против Англии все еще рассматривалась Гитлером теперь как попытка военными средствами заставить англичан действовать совместно"{152}.
Гитлер, исходя из своей главной концепции "все, что я делаю, направлено против России", предполагал, что в Англии и сейчас не исключен успех прогерманских элементов, влиятельных сторонников мира с нацистами, мюнхенцев, которые смогут оказать в необходимом ему духе нажим на правительство. Нужно только не затрагивать имперские интересы Лондона. И он в своей "речи мира" старается их не затрагивать. Если бы удалось достигнуть теперь с Англией "разумного соглашения", облегчился бы путь к созданию "великогерманского рейха".