Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия

Колентьев Алексей Сергеевич

— Антоха, да ты не сомневайся! Доронин правильный мент был, в СОБРе служил в тех же что и ты краях. Он и его пацаны здорово амерам вламывали, я с ним давно воюю, мужик грамотный.

Что я могу сказать? В природе есть место чудесам, среди которых вполне могут оказаться такие сказочные существа. И судя по Мишкиному разговору, Доронин действительно воюет хорошо. Было понятно, почему именно бывшие менты воюют хорошо. Опыта, сноровки в городском бою им действительно не занимать. Кроме того, в СОБР раньше брали исключительно армейских офицеров и прапорщиков. Отсюда смекалка, присущая именно армейцам. Там, в Городе, я много раз слышал и той памятной весной, был свидетелем лихости парней в покупном импортном камуфляже, с оружием увешанным диковинными приблудами. Иногда мы вместе держали какой-нибудь квартал. Духи регулярно просачивались сквозь блокпосты и заслоны под видом беженцев. Иногда шли в открытую с хорошими документами, чаще всего сотрудников дагестанского управления «МЧС». Абреки занимали какое-нибудь здание и начинали воевать. Чтобы выбить их с позиций быстро, пока по следам первых в Город не прошли их друзья, приходилось идти в руины практически с голыми руками. Вертушки кружили где-то в стороне, но ни чем помочь не могли. Наконец,

в какой-то момент все блокпосты в Городе оказались в тесном кольце, окружённые выросшими словно из-под земли духами. Тогда менты проявляли себя хорошо, держались уверенно, работали грамотно. Иногда они первыми выдвигались к домам, превращённых духами в опорные пункты. Брали укрепления жёстко, с выдумкой, иногда теряли своих, такое тоже случалось. Иное дело их коллеги, как правило это был ОМОН, которым мы передавали те самые блокпосты. Как они умудрились запустить с таким трудом зачищенную нами от моджахедов территорию, ума не приложу. А теперь эфир гудел от воплей, что кончились патроны, а духи уже на расстоянии вытянутой руки. В тот раз я потерял почти всех, с кем успел сдружиться на той войне. Нас отправили деблокировать один из блокпостов, командир которого вопил в эфире, что они там все помирают. Духи слышали, как наши отцы-командиры прямым текстом указали откуда и когда пойдёт армейская колонна. Короче, мент вопит и жалуется, а нас тогда долбят во все щели из всех стволов, в сотне метров от его блокпоста. Плотность огня была такая, что кажется вдохни — словишь десяток другой пролетающих мимо пуль. Мне и ещё пятерым пацанам повезло нырнуть с брони подожжённого двумя меткими выстрелами из гранатомётов и затеряться в развалинах. Потом, я понял, что у ментов не было особого выбора: одно дело ловить всякую шушеру и совсем другое — бородатые «чехи», обученные убивать и злые. Тут маму будешь звать, молитвы все вспомнишь, когда обколотые наркотой моджахеды идут прямо на пулемёты, не кланяясь пулям, размахивая огромными самодельными ножами. Самое смешное, ментов потом вызволили, а я получил первый из двух осколков за ту войну. В правое плечо угодило, чуть кровью не изошёл. Рука повисла плетью, но я как-то приспособился пристраивать автомат левой, держа его за ремень обмотав его вокруг шеи, чтобы не так сильно дёргался. Обидно только, что вместе с духами, по нам отстрелялись наши же миномётчики, убив ещё троих пацанов, заодно с отступающими духами. Сейчас, когда бородатым абрекам выпал пиковый интерес, в лице турецкого экспедиционного корпуса под командованием бригадного генерала Энвера Оглу, у меня с «правильными» ментами нейтралитет. Если воюют хорошо, я просто молчу. Тут, как и тогда в Городе, нам делить нечего. Все разборки пускай останутся на долю тех, кто выживет в этой людской дробилке. Только вот воевать плечом к плечу с тем, кто по своей людоедской натуре может выстрелить в спину, очень неуютно. Мент он как волк — блюдёт только свой интерес и схарчит даже своего собрата по стае, почуяв лишь намёк на угрозу. Но делать нечего, придётся потерпеть какое-то время. Ещё раз поощрительно хлопнув приятеля по плечу, я снова натянул каску и опустил очки на глаза:

— Ладно, Михась, веди к своему начальству. Там и посмотрим, кто чего стоит…

Мишка повёл нас вдоль улицы 7-го ноября, в обход сгрудившихся на выездах из центральной части города скоплений техники и войск. Помогала нам вечная спутница войны — неразбериха и суета. Пару раз мы просто проходили мимо казавшихся мёртвыми ДЗОТов, с тёмными щелями амбразур и задраенными наглухо дверьми. Михась сообщил, что наёмники из частных охранных фирм, которым доверили нести тут караульную службу, давно дезертировали в тыл. Схема этого бегства выглядела до зевоты простой: регулярные подразделения Коалиции отбивали у нас территорию, контрактный «стройбат» набранный в странах бывшей Югославии оборудовал укрепления. А уже потом приходили интенданты, защита которых возлагалась на наёмную «вохру». Это я знал из первых рук. Лазить в ближний тыл приходилось чаще, чем сморкаться, поэтому из собранных с «языков» документов, я знал кто охраняет продовольствие и держит режим. Как правило, тут были негры из бедных африканских стран, хорватские усташи, другой балканский сброд. Воевала эта публика плохо, часто на блокпостах стерегущих дороги в ближних тылах, вообще никого не было. Контрактники сваливали куда-нибудь поглубже в тыл, забив на службу. Исключением были железнодорожные узлы и большие транспортные развязки, тут амеры стерегли всё сами. Но сейчас мы шли именно сквозь солидную дыру в сети, наброшенной на отряд Доронина. Беда только в том, что с грузом тут уже не проскочить: мобильные патрули на джипах ходят очень часто, прорваться можно лишь налегке и поодиночке. С тем грузом какой разведчики взяли, нужен транспорт.

Свернув с относительно прямой дороги в заваленный щебнем переулок, мы спустились в подвал оставшийся от панельной пятиэтажки, а оттуда перебрались в систему городской канализации. Мишка ловко ориентируясь по меткам оставленным на стенах, уверенно шёл всё дальше и дальше на север. Так по крайней мере мне казалось сначала, но после десятого поворота я совершенно запутался с непривычки. Время от времени наверху что-то рвалось и со стен отслаивалась вонючая застывшая грязь. Но через полчаса подземной ходьбы в полуприсяде, перестаёшь обращать внимание на такие мелочи как резкая, душная вонь. Морозы ещё толком не наступили, поэтому в глубину тоннели не промёрзли и под ногами хлюпала резко пахнущая жижа, пополам с обломками тонкого льда. Женька держался неплохо, водила только изредка бормотал нечто матерное, но шёл без задержек. Молодых стало серьёзно мутить едва мы миновали первый коллектор: то один, то второй останавливались и пока было чем — натужно блевали.

Когда Михась замер перед участком коридора, перекрытым хитрой запуткой из еле видимых нитей, я понял, что мы пришли. Такие сети я сам ставил в Городе, когда приходилось сидеть уже в тамошнем говносборнике. Впереди стояла минная ловушка, снять которую может только тот, кто ставил. Фишка в том, что из десятка натянутых одна на другую нитей, только две настоящих. Причём снимать их нужно строго в определённом порядке, иначе сапёра и всех его спутников разбрызгает по коридору. Мозаику из кишек приходилось видеть несколько раз и не скажу, чтобы зрелище было чем-то приятным. А когда Мишка поколдовал над сеткой

и махнул нам рукой, что путь свободен, я понял, что время проведённое среди ментовской разведки для него без пользы не прошло. Мы прошли ещё метров тридцать вперёд и вскоре выбрались на поверхность в ещё одном подвале, сразу же попав в эпицентр боя. Земля ощутимо подрагивала от близких разрывов, а со стен и потолка сыпалась мелкая бетонная пыль, пополам с пластами штукатурки. Амеры били по зданию из автоматических пушек своих БТР, вели непрерывный обстрел из гранатомётов. Пригибаясь, Михась отвёл нас в угловую комнату квартиры первого этажа, в которой для удобства снесли часть стены ведущей в подъезд. Окна оказались наглухо заложены синими пластиковыми мешками. Видимо в доме раньше квартировали американцы, а разведчики Доронина их потеснили. Михась поздоровался с бойцами, попавшимися у нас на пути. Бросилось в глаза, что все кто попадался на глаза имели ранения. Приятель сдал нас с рук на руки бойцу с туго перевязанной грудиной, от чего «разгрузка» заляпанная бурыми пятнами крови сидела на нём криво. Все попадавшиеся мне на глаза, были как на подбор рослыми, широкими поперёк себя хлопцами. Те, что пожиже комплекцией безошибочно относились мной как пришедшие в отряд позже. Забинтованный крепыш, привёл нас в комнату бывшую когда-то гостиной. В центре стоял импровизированный стол, от которого осталась только столешница, уложенная на пустые ящики из-под американских мин. На запыленном офисном кресле без спинки и подлокотников сидел настоящий великан. Здоровенный мужик, ростом значительно больше двух метров, сидел перед раскрытым бронированным коробом компьютера и что-то орал в пространство перед собой:

— …А ты какого хера вылез оттуда, Краб?! Они нас не дурнее, а ты повёлся!.. Назад!.. Держать угол, я сказал! Как хочешь, но бери второй этаж обратно!.. А мне пох!..

Гигант заметил нашего сопровождающего и не отрывая взгляда от тускло светящегося монитора бросил:

— Гном, где там Цыган потерялся?!

Перебинтованный хрипло откашлялся и без слов указал в нашу сторону. Гигант нехотя оторвался от компьютера, но увидев нас, уставился как на чудо света. Привстав со стула, он кивнул, взглядом выделив Женьку и обратился прямо к нему:

— Я майор Доронин, ОГР «Русь». Работаем в интересах главного штаба Центрального фронта. Представьтесь, кто и откуда.

Женька неуверенно посмотрел в мою сторону и я не без некоторого удовольствия увидел в глубоко посаженных серых глазах майора смущение от допущенного промаха. Но говорить ничего не стал, дав водиле знак говорить. Селянинов слегка одёрнув полы бушлата назвался, вызвав у мента ещё один приступ лёгкой досады. Поняв, что дальше играть в молчанку глупо, я шагнул вперёд и представился:

— Младший сержант Ропша, командир отделения разведгруппы 80-ой мсб, позывной — Ольха-4. Со мной разведчики Климов и Симак, ефрейтор Селянинов и его бронеавтомобиль были приданы нам для выполнения задачи. Во время выдвижения на позицию были обстреляны. Понесли потери в количестве четырёх человек, среди которых лейтенант инженерной службы и трое моих бойцов. Машина уничтожена. Шли к вам на соединение, согласно приказа начразведки бригады, капитана Свирида. Поступаем в ваше распоряжение до конца операции, товарищ майор.

Доронин как-то особенно долго всматривался в моё лицо, словно силился припомнить где и когда мы с ним встречались. Может быть у него хорошая память на лица, я его вижу в первый раз. Наконец, кивнув в такт каким-то своим мыслям, он быстро набрал нечто короткое на полевом ноутбуке и мой тактблок пискнул, принимая пакет входящих данных. Не глядя больше в нашу сторону, майор отрывисто сказал:

— Ваша бригада сейчас пошла в наступление. Американцы перегруппировались, сейчас снова полезут. Бить стараются из стрелкового, боятся потерять снаряды, которые мы у них отбили. Соответственно сейчас натиск усилят, нужно удержаться, пока ваши пробивают оборону со стороны проспекта Труда. Пойдёте в соседний дом, северо-восточный угол будет ваш. Не дайте американцам пройти во двор, там у нас позиция слабая, нечто вроде госпиталя. Позывной остаётся ваш старый, канал для связи 5–3. Мой позывной — Эпицентр. Задача ясна?

— Так точно, ясно. Просьбу можно, товарищ майор?

— Обращайтесь, что у вас там?

— Нам бы патронов, гранат, да воды если есть.

Доронин отрицательно замотал головой, ещё раз пронзительно глянув на меня поверх крышки компьютера.

— Патронов могу дать, но только под пять сорок пять. По паре рожков на брата, больше нету. Гранат тоже нет, мы сюда громко шли, да вишь задержались маленько. Вон Гном вам отсыплет, он же и на позицию проводит…

Даже не глядя в планшет, я понял, что именно нам предстоит. Угол дома, который нам отвели, смотрел в переулок, перегороженный сейчас едва дымящим остовом бронеавтомобиля «хамви». Машину подбили часов шесть назад, но оттащить её что-то мешало. Но улица за машиной была расчищена от мусора и если пойдут на штурм, то остов легко собьют навалившись передком БТР или танка. С правого фланга пойдёт пехота, в оптику я видел замаскированные проходы в кучах щебня, слишком прямые для обычных канав. Тот самый забинтованный боец проводил нас по подземному ходу пробитому в канализации к соседнему дому. Как и все соседние, эта кирпичная пятиэтажка уже не имела двух верхних этажей и центрального подъезда. Приличной силы взрыв обрушил перекрытия так, что вся серёдка дома провалилась вниз. Третий этаж оказался полностью непроходим, а на первом сплошняком стояла хитрая «подлянка», через которую Гном вёл нас минут десять. На этаже было две квартиры, в стенах которых пробиты привычные уже дыры, чтобы свободно перемещаться из комнаты в комнату. У выбитых окон были сложены штабелем синие, амеровские мешки набитые мелким щебнем, местами осыпавшимся из прорех. Всюду стоял устойчивый запах гари и палёного мяса, видимо по позиции отработали гранатой с горючей начинкой. Словно отвечая на мои мысли, Гном указал на более тёмное пятно на полу у амбразуры выходящей аккурат на подбитый автомобиль:

— Троих утром «термобаром» накрыло. Сгорели за двадцать секунд, ошмётки потом от стен и пола отскабливали. Да где там, сразу прикипело всё! Жир, пластик…

Договорить разведчику не дал разрыв танкового снаряда во дворе слева. Привычно давануло по ушам, с визгом прошлись по стене справа стальные осколки и кусочки отбитой штукатурки. Гном поднялся на карачки и пополз к выходу:

— Началось!.. Главное во двор их не пускайте!..

Я ползком пробрался к амбразуре и пристроив автомат, крикнул назад уже не оборачиваясь: