Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия

Колентьев Алексей Сергеевич

— Товарищ командующий, в планах американцев возникли некоторые изменения. Это связано с северо-восточным сектором. Они эвакуируют аляскинскую группировку, но дальше канадской границы продвинуться не могут. Канадские власти прознали об эпидемии… короче, там сейчас бардак.

Греков уже переключился на доклад, двигая на настольной панели карты местности. Голос его звучал нервически бодро, что являлось хорошим признаком. Выдвинув карту Окинавы, он увеличил один из прибрежных районов. Там виднелось скопление военных судов, к берегу двигались колонны грузовиков и бронетехники.

— Судя по разрозненным данным разведки и спутниковым снимкам, американцами сформировано сводное оперативное соединение,

для высадки южнее Владивостока. Однако, численный состав этой группы — отведённые в резерв после операции «Снегопад» части. Их усилили двумя батальонами морской пехоты и отремонтированной техникой. По численности это около пяти тысяч человек, три эсминца, до сорока единиц бронетехники. Разведка отмечает отсутствие у противника постоянного воздушного прикрытия. Японские силы самообороны не выделили запрашиваемых двух вертолётоносцев и ракетный крейсер. Поэтому, американцы высадятся в надежде на скорый подход авианосной ударной группы идущей сейчас с Филиппин…

Данные, которые сообщил Греков с одной стороны радовали. Теперь, вместо полноценной группировке, равной по численности нашим совокупным резервам, расписанным для прорыва, мы получаем всего лишь немногочисленный десант. Но что-то в этом уравнении не складывается, возникало некое чувство, мешавшее оставить сообщение начальника генштаба без внимания.

— Где по вашим данным планируется высадка десанта?

Греков сильно потёр переносицу и что-то глянув в блокноте, сдавленно проговорил:

— В районе бывшего наспункта Кузнецово. Там нет наших войск, только взвод радиоразведки 285-го полка связи, приписанного к 3-ей резервной армии генерала Туманова. По данным штаба полка, это двенадцать человек, все только что с ускоренных курсов, две трети личного состава — девушки.

— Отдать приказ на немедленную эвакуацию связистов. Какие силы мы сможем перебросить в район плацдарма и как скоро?

Греков покачал головой, припечатав короткопалой ладонью свой блокнот к столу так, что потревоженная сенсорная панель взвилась ворохом всплывающих окон.

— Американцы успеют закрепиться, практически весь наш боеспособный флот в точке встречи с АУГ противника. Там только отряд из пяти сторожевиков, есть несколько вспомогательных судов. Так же в пятнадцати километрах южнее наспункта, развёрнут пункт приёма раненых и три полевых госпиталя.

Греков ещё что-то говорил, но картину последствий высадки десанта я видел и без него. Если американцы поймут, что нащупали брешь в обороне, то велика вероятность того, что японцы подключатся и уже сейчас готовятся встрять, если представится случай. А учитывая то количество раненых, которое поступает каждый час с фронта, там будет резня. Грубо говоря, амеры ударят нам поддых и план генерального наступления окажется под угрозой. Связь противником будет восстановлена в необходимом объёме, координация войск станет приемлемой. Наступающие окажутся в меньшинстве, как и рассчитывали американцы. А наши резервы не придут, ибо их пока нет в принципе и тогда кольцо вокруг наступающих армий сомкнётся. Потери окажутся велики настолько, что весь успех осеннего наступления будет сведён на нет.

— Товарищ начальник генерального штаба, разрешите обратиться к товарищу главнокомандующему?

От невесёлых рассуждений, отвлёк хрипловатый молодой голос. Подняв глаза от роковой точки на карте, я увидел, что это Синицын. Невысокий, темноволосый с обветренным красным лицом, он смотрел прямо на меня своими тёмными, воспалёнными глазами. Греков только пожал плечами и кивнул. Полковник подошёл к карте и сдвинув ряд изображений свёл их в определённую цепочку, поясняя по ходу:

— При оценке обстановки, товарищ начальник генштаба не учёл возможности 1-ой армии СБР генерала

Каменского. А именно: 11-ая и 14-ая десантно-штурмовые бригады, из резерва постоянной готовности, могут уже через час развернуть оборону в районе предполагаемой высадки десанта. А если скоординировать их действия с подразделениями сформированной уже 161-ой танковой бригады, то у противника нет шансов закрепиться, из-за характерного открытого рельефа местности.

И тут я увидел, как Греков бледнеет. Нет, это был не приступ гнева, даже не злость на выскочку, посмевшего высказать то, чего он сам вроде как не заметил. Поняв, что Синицын закончил, он всем корпусом развернулся ко мне и заговорил, тяжело роняя каждое слово:

— Товарищ командующий… Алексей Макарович… Я учитывал подобный сценарий, предложенный полковником Синицыным, но… Если лишить армию Каменского хотя бы части сил и развернуть танковую бригаду из резерва Ставки…

Он снова стиснул зубы так, что вспухли багровые желваки на скулах, а зажатый в пальцах правой руки огрызок карандаша с треском переломился, роняя щепки на пол.

— Две бригады десантников планировалось перебросить в Ленинград. Это единственная возможность скрытно и без потерь помочь окруженцам. Все остальные части сил быстрого развёртывания будут задействованы в ходе операции «Пелена» полностью.

На какой-то миг, у меня внутри всё сжалось. Снова мелькнул перед глазами шпиль Петропавловки, серебряные блики в волнах Невы и смех жены. Не знаю, как это выглядело внешне, но все кто стоял у планшета, опустили глаза. Глухим голосом, я отдал роковой приказ, хотя слова прозвучали во вдруг возникшей тишине чётко и услышали все:

— Предложение полковника считаю дельным…

Я посмотрел прямо на Грекова и он тоже поднял глаза. Решение было вынужденным, но скорее всего Питер обречён. Однако в противном случае, наступление забуксует и большая часть страны окажется под контролем Коалиции. Перегруппировка ничего не даст, войны на истощение мы не выдержим. Поэтому я продолжил:

— Василий Палыч… Отдавай командиру северо-восточного направления приказ. Пусть выделит означенные части в распоряжение полковника Ахметова, командира 14-ой ДШБ. Он возглавит операцию по отражению десанта, командир толковый, помню его по летним учениям прошлого года… И сообщите в Питер, что помощи не будет. Боеприпасы и медикаменты — вот всё, что мы сможем прислать. Выполняйте…

Как Греков отдавал распоряжение я не слышал. В ушах стоял звон, а рот заполнила вязкая, горькая слюна. Тысячи жизней, прекрасный, Серебренный город… всё исчезнет. Всего предугадать нельзя: по окинавской базе наша авиация нанесла мощный ракетно-бомбовый удар, разрушивший инфраструктуру и уничтоживший большинство ключевых объектов снабжения. Но разведка что-то упустила и вот сейчас погибнет ещё один русский город…

— Товарищ командующий, пора…

Я глянул на красные цифры электронных часов над главным экраном. Ноль часов, ноль минут. Настала пора в очередной раз бросить вызов Судьбе. Невольно захотелось выйти на улицу, вдохнуть холодный, слегка пахнущий керосиновой гарью воздух. Там наверно особенно темно, как это бывает в полночный час. И мы сейчас тоже делаем отчаянный шаг в эту темень, надеясь что рассвет подарит нам победу. Не отводя взгляда от красных ромбов, скопившихся в такой узкой горловине меж двумя хребтами Уральских гор, я молча кивнул. Всё пришло в движение, зал наполнился гулом голосов, ожили диалоговые окна главного экрана. Некоторые уже перешли невидимую грань и вклинились в рыхлые порядки противника, думающего, что он уже победил. Греков снова натянул гарнитуру, взял блокнот со стола, снова выудив откуда-то другой огрызок карандаша. Отрывистым голосом он приказал: