Агрессор
Шрифт:
– Тогда ты знаешь, зачем мы пришли, – сказал Фарма.
Старик оставался спокойным, твердые костистые пальцы лишь крепче сжали посох.
– Шлем силы нельзя взять силой. Он сам выберет себе достойного воина, которому будет принадлежать все.
– «Принадлежать все» – это что, фигура речи? – Марека разбирал смех.
– Все – это значит все, – сказал жрец.
– Послушай, старый пень, – сказал Фарма. – Завтра вечером здесь должно начаться состязание за Шлем силы, на котором впервые выступит человек со звезд.
– Это исключено. Периодичность игр священна.
– Ты
– Хорошо, – сказал жрец. – Так должно было случиться.
Фарма подмигнул Мареку, отпуская хранителя. Через сутки побоище, вернее, «игры», как назвал их хранитель артефакта, будут организованы.
– У тебя есть десять минут, чтобы передать нам Шлем силы.
– Пойдемте со мной.
Фарма отправил за артефактом Киреева. Марек занервничал.
– Если он приготовил ловушку, пусть в нее попадем не мы, – сказал Зимин. – Если Шлем силы окажется у этого громилы с мозгами курицы, он никуда не денется.
– В случае чего изготовим копию сами, – кивнул Марек.
Роман вернулся на арену один, под мышкой он сжимал обернутый в ткань предмет. Развернув покрывало, Зимин увидел потемневшую каску из желтоватого металла. Шлем силы смахивал на древнеримский, только на затылке он был совершенно гладкий.
– Да он маленький! – Схватив артефакт, Марек пытался натянуть его на голову Романа. Шлем сел до ушей, но дальше не лез. – Ты говорил, претендент выходит в нем на арену?
– Расклепаем, сделаем вставку. – Фарма попытался сам поглубже нахлобучить шлем на голову Киреева. – Он весь во вмятинах, значит, дикари бились именно в нем. Стой ты прямо!
– Уши больно! Жмет!
Легендарный Шлем силы пришлось снять. Правое ухо Романа распухло, лоб пересекла красная полоса.
– Маленький, а тяжелый. – Фарма взвесил артефакт в руке. – И стенки толстые. Полетели, сделаем спектральный анализ, посмотрим, сколько ему лет. Сдается мне, что шлем не боевой, а обрядовый. Наверное, вскрыли могилу высоколобого подростка, а он там.
Второй час Зимин, Марек и Гюнтер бились, пытаясь понять технологию изготовления и возраст Шлема силы. Просвечивали стенки артефакта стереоскопическими лазерами, прогоняли неведомое изделие через спектральный и прочие сканеры.
Вернее, бился над артефактом только Гюнтер, а боевики стояли рядом, нахмурившись.
– Подобных элементов нет в базе данных прибора, – сказал Гюнтер, закончив рентгеноспектральный анализ.
Он рассчитывал, что анализ даст общую формулу, но увы. Физик пожал плечами. Оже-спектрометрия также не дала о составе Шлема силы никаких сведений. Штейер растерялся.
– Из чего он сделан, профессор? – спросил Фарма. – Что это за штука у вас в руках?
– Атомно-абсорбционный спектрометр, – пояснил Гюнтер. – Пока могу только сказать, что Шлем сделан из неизвестного нам материала. Ни на Земле, ни на других планетах подобных нет.
– Ничего
– Это невозможно, – сказал Гюнтер. – Извините, но ваши домыслы антинаучны.
Физик смотрел на Шлем силы, понимая, что перед ними даже не изделие, перед ними нечто.
Глава 11
Крикк
Олега привели в светлое вентилируемое помещение, надели на пояс коммуникатор и поставили посреди комнаты. За столом сидели трое: Зимин, незнакомый Баталову человек с бледным, не успевшим загореть лицом, видимо, прямиком из космоса, и Киреев.
Хорош трибунал.
Судебными разбирательствами пренебрегли за ненадобностью. Фарма поднялся и зачитал приговор. Олега Баталова, космодесантника первого межзвездного флота, признали виновным в измене делу революции и пособничеству тирану, то есть Крэмбергу, убийстве тигров космоса… шли имена и фамилии. За каждое преступление полагалась смертная казнь.
– Приговаривается к высшей мере через сожжение, – закончил Зимин. – Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Суд постановляет привести смертную казнь в исполнение немедленно в прогулочном секторе базы. Подсудимый, вам приговор понятен?
Коммуникатор Баталова пискнул, судья скинул осужденному копию приговора. Олег молчал.
Все, что происходило перед ним сейчас, было дешевым спектаклем, и в то же время Баталов испытывал неприятное странное чувство, словно люди в этой комнате делали нечто очень значимое, ведь за спектакль он, Олег Баталов, платил своей жизнью. Сейчас он ненавидел их лица, ухмылки, голоса.
– Хотите что-то сказать? – спросил незнакомец.
Запись суда над инструктором и его казни на Крикке выложат в Галанет, но заикнись Олег о «Трояне», упоминание выбросят при монтаже.
– Я остаюсь верным ДОКу.
Баталов глянул на экран коммуникатора. Под приговором стояло три подписи. Роман Киреев тоже расписался.
Баталова вывели в коридор. Повели к выходу. Их обогнал парень в переднике поверх камуфляжной куртки, с грязными тарелками в руках. Олег никогда раньше не обращал внимания на то, какие на потолке плафоны. Коридор оборвался. Все. Двор. Стена ангара.
Баталова поставили к ней лицом, спиной к палачу.
– Пусть дальше отойдет, – сказал тот, кого Фарма называл Мареком. – Стену спалишь.
Они хотели, чтобы приговоренный к сожжению сделал шаг назад, Олег сделал шаг назад. Расстрельная команда приводила приговор в исполнение впервые, потому медлила. Теперь они спорили, приобщить к уголовному делу коммуникатор, то есть снять его с пояса преступника, или «оставить так».
Баталов развернулся. Плазмоган сунули в руки Кирееву. Губы наркомана были плотно сжаты, глаза выкатились и остекленели до неподвижности. Роман был под кайфом, но все равно руки палача тряслись. Олег не заметил стеклянных глаз в «зале суда», потому что тигр космоса смотрел в стол.