Ах, если бы мечта сбылась!

Санди ака Владлена

– Уже в мои времена торговый успех порой приносил семьям больше влияния, чем родовитые предки, сдается мне, с веками это только преумножилось.

– Да. Многие теперь становятся значительными только благодаря умению зарабатывать деньги. Или за счет того, что заработали их родители! – вспомнив наглое поведение Мирко, Фиби слегка нахмурилась. – Но наша семья… родителям достаточно, что мы не живем в нужде, а к большему они и не стремятся, в этом все дело. Так что мне когда-нибудь предстоит так же строить свою мечту самостоятельно, вот только жаль, вряд ли возможностей хватит на родовое имение с замком.

К тому же не всем удается…

– Верно. Должно быть, я должен чувствовать себя счастливым, потому что сумел исполнить свою мечту, – герцог печально улыбнулся. – Но тогда я еще думал, что все-таки буду жить здесь не в одиночестве… что созданный мной мир, защищенный и безупречной, будет мечтой, которую можно разделить с кем-то. Но, наверное, я не разбираюсь в людях, раз продолжил ошибаться в них снова и снова…

– Все иногда ошибаются в людях! – припомнив свой собственный опыт, рассеянно отмахнулась Фабиана. Так себе вышло утешение… Но все, о чем говорил Тристольф, настолько походило на невеселые воспоминания о всех разочарованиях: в людях и в собственных чувствах, в жизни и несбывшихся планах… пусть этот тип играет роль – много ли известно о настоящем герцоге, под конец жизни ставшим почти полным затворником? – но создавалось полная иллюзия, что уж он-то понимает, каково приходилось и ей… или что она понимает, каково ему приходилось.

Познакомиться бы с ним в нерабочее время. Не то, чтобы Фабиану интересовали взрослые мужчины, за исключением, разве что, киноактеров, но ведь о актере и идет речь! Какое это вообще имеет значение, если человек все равно вполне молод и достаточно красив – быть может, она сглупила как раз в том, что обращала свое внимание именно на мальчишек-ровесников, которые могли, как Мирко, иметь финансовое благополучие, но ни гроша при этом не заслужили собственными качествами и умениями. Конечно, артист, который подрабатывает на исторической выставке, не какая-нибудь голливудская звезда, не назвать подобную жизнь большим достижением, но образ герцога оказался передан так характерно – какое уж ей дело до исторической достоверности? – что невозможно было не поверить, что он – именно такой и есть.

Да и узнать поближе актерские круги было бы интересно. Летом, во время любительской постановки в театре, иметь дело пришлось только со студентами…

– Все иногда ошибаются, – повторила девушка. – Вам не стоит расстраиваться по этому поводу. Если бы я могла обеспечить себе шикарную жизнь в доме моей мечты, а тем более – в настоящем замке, наверное…

– Вы остались бы здесь, если бы имели возможность? – чуть напрягшись, уточнил ее собеседник.

– Спрашиваете! Это самое прекрасное место, где мне доводилось бывать!

Пожалуй, даже квартира-студия Инопланетянина не могла сравниться с этим замком. И вид с башен на рассвете, должно быть, именно такой же прекрасный, как и за прозрачными стенами небоскребов… вот только моря отсюда, конечно, не увидишь…

«И правда ведь – ожившая мечта!»

Тристольф помолчал, задумчиво рассматривая собеседницу светло-синими, очень яркими по контрасту с черной шевелюрой глазами.

– Если Вы не возражаете, Фабиана, могу я просить Вас присоединиться ко мне в четвертом часу за ужином? Позвольте! – он приподнялся с диванчика, вновь протянув ладонью вверх изящную бледную

руку. – Я покажу покои, в которых Вы могли бы подготовиться, в гардеробной Вы наверняка сможете выбрать для себя более соответствующий моменту наряд… Надеюсь, платья не вызовут у Вас суеверных сомнений – никто не носил их ни разу с момента, когда они были сшиты. Хоть я и заказывал их в подарок для супруги, большинству моих жен со временем наскучивали даже самые дорогие и изысканные наряды и украшения, вот и оказывались заброшенными в сундуки.

Хорошо, должно быть, иметь столько платьев и украшений, чтобы роскошные подарки могли «наскучить»! Похоже, жены герцога были вроде Анны-Лизы – чересчур избалованными возможностями и разучившимися их ценить глупышками!

Четвертый час… рановато для «ужина», однако школьная экскурсия, конечно же, не задержится в замке до позднего вечера, а так – им же дали свободное время. Уж лучше провести его в компании красавца-актера, столь достоверно изображающего обходительного герцога, чем возвращаться к компании. Вот бы и впрямь представить, что Тристольф – настоящий, действительно каким-то волшебным образом оставшийся навечно в своем любимом замке…

– Вы так любезны…

– Оставьте… как я уже сказал, я вынужден проводить здесь вечность в одиночестве, лишь наблюдая за тенями новых времен в приезжающих сюда ненадолго путешественниках, но когда Вы действительно смогли войти – в настоящий замок, а не его тень из Вашего времени, я имею в виду – и увидеть меня…

Герцог шагнул вперед, распахнув очередную дверь.

– Мне в какой-то момент показалось, что сама судьба привела ко мне столь очаровательную гостью. Или даже Вы сама, не ведая, искали меня…

Немногочисленную, но весьма эффектную меблировку просторной комнаты составляла широкая, застеленная какой-то пушистой шкурой, кровать, большое чуть мутноватое зеркало, столик с причудливой резьбой и несколько разной величины резных деревянных сундучков, как видно, заменявших в соответствующий исторический период шкафы.

– Я приду сопроводить Вас, когда все будет готово к ужину… Если пожелаете, можете осмотреть замок в моем сопровождении, но бродить по коридорам в одиночестве не стоит.

– Чтобы не войти в каморку на самом конце главной галереи? – зачем-то процитировала Фиби.

– Что? Мне не хотелось бы, чтобы Вы заблудились, только и всего…

Запоздало в голову пришло, что герцог Горта умер века за два-три до того, как во Франции начали рассказывать страшилки, еще позже ставшие сказкой о Синей бороде – и, если бы прозвучал уточняющий вопрос, пересказывать, так сказать, суть сюжета человеку, у которого при непонятным – хотя в его случае и естественным обстоятельствам – умерло несколько жен – было бы крайней бестактностью.

Сейчас Фабиана не сомневалась, что этот человек воспринял бы это столь же болезненно, как если бы и впрямь был герцогом. Актер, несомненно, знал сказку, но какая-либо реакция на еще ненаписанную историю разрушила бы созданный образ. Разве что опять оговориться тем, что он узнает по болтовне туристов на экскурсиях – уж «Синюю бороду» под впечатлением от всего этого вполне могли поминать.

И даже не осознавали, как было бы за это стыдно, глядя ему в глаза!

К счастью, ничего переспрашивать он не стал.