Ахилл Татий "Левкиппа и Клитофонт". Лонг "Дафнис и Хлоя". Петроний "Сатирикон". Апулей "Метамофозы, или Золотой осел"
Шрифт:
Горгий готов был исполнить…
— Мне нечего опасаться противодействия твоего чрева: стоит тебе только пообещать за этот единственный час отвращения вознаградить его впоследствии многими прекрасными вещами, — и оно тотчас же подчинится любому приказу. Закрой только глаза и постарайся представить себе, что ты ешь не человеческие внутренности, а миллион сестерциев. Кроме того, мы, конечно, придумаем еще и приправу какую-нибудь, с которой мясо мое станет вкуснее. Да и нет такого мяса, которое само по себе могло бы понравиться; но искусное приготовление лишает его природного вкуса и примиряет с ним противодействующий желудок. Если тебе угодно будет, чтобы я доказал это примером, то вот он: человеческим мясом питались сагунтинцы, когда Ганнибал держал их в осаде [372] , и при этом никакого наследства не ожидали. С петелийцами [373] во время крайнего голода было то же самое: и, поедая такую трапезу, они не гнались ни за чем, кроме насыщения. После взятия Сципионом Нумантии [374] в ней нашли несколько матерей, которые держали у себя на груди полуобглоданные трупы собственных детей…
372
…Ганнибал
373
Петелийцы— жители города Петелия, осаждавшегося Ганнибалом.
374
Нумантия— испанский город, осажденный и взятый римским полководцем Сципионом в 133 году до н. э.
В. Ярхо.
Луций Апулей
МЕТАМОРФОЗЫ, ИЛИ ЗОЛОТОЙ ОСЕЛ
Перевод с латинского: М. Кузьмин.
Примечания: С. Маркиш.
Книга первая
1. Вот я сплету тебе на милетский манер разные басни, [376] слух благосклонный твой порадую лепетом милым, если только соблаговолишь ты взглянуть на египетский папирус, исписанный острием нильского тростника; [377] ты подивишься на превращения судеб и самых форм человеческих и на их возвращение вспять тем же путем, в прежнее состояние. Я начинаю. «Но кто он такой?» — спросишь ты. Выслушай в двух словах.
376
…на милетский манер— Милетскими рассказами назывались сборники любовных и авантюрных новелл, часто объединявшихся общей сюжетной рамкой. Этот литературный жанр получил свое название от одноименного сборника, составленного греческим писателем Аристидом Милетским (конец II века до н. э.).
377
…острием нильского тростника. — Остроотточенная тростниковая палочка заменяла древним перо.
Аттическая Гиметта [378] , Эфирейский перешеек [379] и Тенара Спартанская, [380] земли счастливые, навеки бессмертие стяжавшие еще более счастливыми книгами, — вот древняя колыбель нашего рода. Здесь овладел я аттическим наречием, [381] и оно было первым завоеванием моего детства. Вслед за тем прибыл я, новичок в науках, в столицу Лациума [382] и с огромным трудом, не имея никакого руководителя, одолел родной язык квиритов. [383]
378
Гиметта— невысокая гора близ Афин. Апулей употребляет это название в женском роде, так же, как и Тенара (см. ниже).
379
Эфирейский перешеек— Коринфский перешеек.
380
Тенар(Тенар) — мыс на полуострове Пелопоннес к югу от Спарты.
381
…аттическим наречием… — то есть греческим языком. Как и его герой, Апулей научился латинскому языку, по-видимому, уже будучи взрослым; родной его язык — греческий.
382
…в столицу Лациума… — то есть в Рим.
383
Квириты— полноправные римские граждане. Апулей нередко употребляет это слово просто в значении «граждане».
Вот почему прежде всего я умоляю не оскорбляться, если встретятся в моем грубом стиле чужеземные и простонародные выражения. Но ведь само это чередование наречий соответствует искусству мгновенных превращений, а о нем-то я и собирался написать. Начинаем греческую басню. [384] Внимай, читатель, будешь доволен.
2. Я ехал по делам в Фессалию, так как мать моя родом оттуда, и семейство наше гордится происхождением от знаменитого Плутарха [385] через племянника его Секста-философа. [386] Ехал я на местной ослепительно-белой лошади, и когда, миновав горные кручи, спуски в долины, луга росистые, поля возделанные, она уже притомилась и я, от сиденья уставший, не прочь был размять ноги, — я спешился. Я тщательно листьями отираю пот с лошади, по ушам ее поглаживаю, отпускаю узду и шажком ее провожаю, пока она усталый желудок обыкновенным и естественным образом не облегчит. И покуда она, наклонив голову набок, искала пищи по лугу, вдоль которого шла, я присоединяюсь к двум путникам, которые шли впереди меня на близком расстоянии, и покуда я слушаю, о чем идет разговор, один из них, расхохотавшись, говорит:
384
Начинаем греческую басню. — Апулей следует греческому образцу (см. приложение: Лукиан. Лукий, или Осел).
385
Плутарх— греческий писатель и философ-моралист (конец I-начало II века н. э.); был родом не из Фессалии, а из Беотии, но вполне возможно, что его родня жила в Фессалии — области на севере Греции.
386
Секст— философ II века н. э., наставник императора Антонина Пия.
— Уволь от этих басен, таких же нелепых, как и пустых.
Услышав это, я, жадный до всяких новостей, говорю:
— Напротив, продолжай! Разрешите и мне принять
3. Тот, кто начал, отвечает:
— Э! Все эти выдумки так же похожи на правду, как если бы кто стал уверять, будто магическое нашептывание заставляет быстрые реки бежать вспять, море — лениво застыть, ветер — лишиться дыханья, солнце — остановиться, луну — покрыться пеной, [387] звезды — сорваться, день — исчезнуть, ночь — продлиться!
387
…луну — покрыться пеной— Существовало поверие, что маги силою своих заклинаний заставляют луну покрываться ядовитой пеной, которую собирают, когда она в виде росы падает на землю.
Тогда я говорю увереннее:
— Пожалуйста, ты, который начал рассказ, доканчивай его, если тебе не лень и не надоело. — Потом к другому: — Ты же, заткнув уши и заупрямившись, отвергаешь то, что может быть истинной правдой. Клянусь Геркулесом, ты даже понятия не имеешь, что только предвзятые мнения заставляют нас считать ложным то, что ново слуху, или зрению непривычно, или кажется превышающим наше понимание; если же посмотреть повнимательнее, то обнаружишь, что это все не только для соображения очевидно, но и для исполнения легко.
«Золотой осел»
Б. Дехтерев.
4. Вот вчера вечером едим мы с товарищами пирог с сыром наперегонки, и хочу я проглотить кусок чуть побольше обычного, как вдруг кушанье, мягкое и липкое, застревает в горле: до того у меня в глотке дыханье сперло — чуть не умер. А между тем недавно в Афинах, у Пестрого портика, [388] я собственными глазами видел, как фокусник глотал острием вниз преострейший меч всадника. Вслед за тем он же за несколько грошей охотничье копье смертоносным концом воткнул себе в кишки. И вот на окованное железом древко перевернутого копья, из горла фокусника торчавшего, на самый конец его, вскочил миловидный отрок и, к удивлению нас всех присутствовавших, стал извиваться в пляске, словно был без костей и без жил. Можно было принять все это за узловатый жезл бога врачевания с полуотрубленными сучками, который обвила любовными извивами змея плодородия. [389] Но полно! Докончи, прошу тебя, товарищ, историю, что начал. Я тебе один за двоих поверю и в первой же гостинице угощу завтраком; вот какая награда тебя ожидает.
388
Пестрый портик— портик в Афинах, украшенный стенной живописью знаменитого греческого художника V века до н. э. Полигнота.
389
…узловатый жезл бога врачевания— Жезл с обвившейся вокруг него змеей был эмблемой бога врачевания Эскулапа (Асклепия).
5. А он ко мне: — Что предлагаешь, считаю справедливым и хорошим, но мне придется начать свой рассказ сызнова. Прежде же поклянусь тебе Солнцем, этим всевидящим божеством, что рассказ мой правдив и достоверен. Да у вас обоих всякое сомнение пропадет, как только вы достигнете ближайшего фессалийского города: там об этой истории только и разговору, ведь события происходили у всех на глазах. Но наперед узнайте, откуда я и кто таков. Меня зовут Аристомен, и родом я с Эгины. [390] Послушайте также, чем я себе хлеб добываю: Фессалию, Этолию и Беотию в разных направлениях объезжаю с медом, сыром или другим каким товаром для трактирщиков. Узнав, что в Гипате [391] , крупнейшем из городов Фессалии, продается по очень сходной цене отличный на вкус, свежий сыр, я поспешил туда, собираясь закупить его весь оптом. Но, как часто бывает, в недобрый час я отправился, и надежды на барыш меня обманули: накануне все скупил оптовый торговец Луп. Утомленный напрасной поспешностью, направился я было с наступлением вечера в бани.
390
Эгина— остров в Сароническом заливе, неподалеку от Афин.
391
Гипата— город в Южной Фессалии, ныне Ипати.
6. Вдруг вижу я товарища моего, Сократа! Сидит на земле, дрянной, изорванный плащ только наполовину прикрывает его тело; почти другим человеком стал: бледность и жалкая худоба до неузнаваемости его изменили, и сделался он похож на тех пасынков судьбы, что на перекрестках просят милостыню. Хотя я его отлично знал и был с ним очень дружен, но, видя его в таком состоянии, я усомнился и подошел поближе.
— Сократ! — говорю. — Что с тобой? Что за вид? Что за плачевное состояние? А дома тебя давно уже оплакали и по имени окликали, как покойника! [392] Детям твоим, по приказу верховного судьи провинции, назначены опекуны; жена, помянув тебя как следует, подурневши от непрестанной скорби и горя, чуть не выплакавши глаз своих, уже слышит от родителей побуждения увеселить несчастный дом радостью нового брака. И вдруг ты оказываешься здесь, к нашему крайнему позору, загробным выходцем!
392
…уже оплакали и… окликали— Один из погребальных обрядов у древних заключался в том, что близкие покойного несколько раз окликали его по имени, прежде чем вынести тело из дома.
— Аристомен, — ответил он, — право же, не знаешь ты коварных уловок судьбы, непрочных ее милостей и все отбирающих превратностей. — С этими словами лицо свое, давно уже от стыда красневшее, заплатанным и рваным плащом прикрыл, так что оставшуюся часть тела обнажил от пупа до признака мужественности. Я не мог дольше видеть такого жалкого зрелища нищеты и, протянув руку, помог ему подняться.
7. Но тот, как был с покрытой головой:
— Оставь, — говорит, — оставь судьбу насладиться досыта трофеем, который сама себе воздвигла. [393]
393
…трофеем, который сама себе воздвигла. — Трофеем назывался у древних памятник, воздвигавшийся победителем на поле битвы в память о своей победе и первоначально представлявший собою сложенное в кучу оружие, отнятое у врага. Позже римляне стали воздвигать трофеи прямо в Риме, на Капитолии, и вражеское оружие служило лишь украшением памятника.