Ахилл

Быльцов Сергей

Вергилий в «Энеиде» поет о мече для Давна, который бог огнемощный Гефест сковал и в волны Стикса клинок погрузил, добела раскаленный.

Меч героя Давна стал нетленным. И Фетида решила сделать своего сына неуязвимым для любого оружия. Она, взяв за пятку, погрузила малютку в суровую влагу священной подземной реки Стикс, надеялась, таким образом, сделать его тело неуязвимым. Однако, оказавшись уже в доме Пелея, Нереида вдруг с великой досадой поняла, что старая Ткачиха опять ее переиграла: тело милого сына было неуязвимым все, за исключением пятки, за которую она держала младенца.

И тогда Фетида решила сделать все тело сына бессмертным иначе: выжечь в нём всё смертное, которое было в нём от отца. Она вспомнила, как благая Деметра, желая произвести ребёнка

Триптолема бессмертным, заворачивала его в пелёнки и клала в пылающую печь. Узнав у богини плодородия и земледелия, как ей закалить сына, Фетида схватила дрожащими руками малютку и понесла к пылающему очагу.

Поэт и грамматик Аполлоний Родосский поет, как Фетида сына смертную плоть в часы полуночи в пламени огненном жгла неусыпно, а днем натирала его нежное тело амбросией, сделать бессмертным стараясь и навсегда его защитить от старости гнусной. Но однажды Пелей заметил, ночью встав с ложа, как милый сын его крутится в пламени ярком. Не удержал он, муж неразумный, при зрелище этом громкого крика толи удивления, толи испуга. Голос громкий его услыхав, Нереида подхватила из пламя ребенка, кинула, льющего слезы, на землю. Сама же, как ветер, сну подобно, в гневе сразу исчезла из дома. В недра морские она погрузилась и не вернулась.

Аполлодор говорит, что, когда Пелей подстерег неземную супругу за сжиганием сына и, увидев, как его Ахилл корчится на огне, он не только громко закричал, но даже схватил меч, подаренный ему на свадьбе Аресом. Поэтому Фетида, не имея возможности довести начатое до конца, в гневе покинула своего младенца и вернулась в бурное море к сестрам своим Нереидам.

Птолемей Гефестион говорит, что Фетида сжигала (не закаляла, а убивала) в тайном месте детей, которых имела от Пелея. Шесть были сожжены, а Ахилла Пелей вырвал из пламени (только нога была сильно обожжена) и передал для взращивания и воспитания Хирону. Тот выкопал тело погребенного в Паллене гиганта Дамиса (самого быстрого из гигантов), извлек кость (астрагал) и вставил в сожженную ногу Ахилла. Когда Аполлон преследовал Ахилла, эта кость выпала, Ахилл упал и был убит.

Как бы там ни было, но Фетида с нестерпимой горечью в сердце поняла, что ей невозможно бороться с Могучей Судьбой, ибо предопределенного таинственным Роком не может ни избежать, ни изменить даже самый могучий бог. И все равно морская богиня не хотела сдаваться и начала думать о повторном спуске в Аид, чтобы закалить и пятку милого сына. Но тут незримо вмешалась старуха Лахесис и сделал так, что особо искусный в прорицаньях Протей, встретившись с Фетидой изрек:

– Сын твой кратковечный, придя под илионские стены, от стрелы, направленной в уязвимую пятку рукой Аполлона обречен умереть молодым в ореоле сияющей славы, но только после того, как сам убьет сначала Тенеса, а потом Гектора. И это изменить никто в мире не сможет. Однако, если он на войну не пойдет иль сначала пойдет, но потом сраженье покинет и вернется домой, то проживет жизнь долгую, хоть и бесславную.

И Нереида сдалась. Она больше не предпринимала попыток сделать сына бессмертным и вечно юным или хотя бы полностью неуязвимым для оружия поскольку осознала, что этого Мойра Лахесис все равно не допустит. Фетида решила, когда настанет время большой Троянской войны, она постарается не пустить сына участвовать в сражениях и, если не сможет, то крепко внушить ему ни за что не убивать Тенеса и Гектора.

15. Первый воспитатель Ахилла Феникс

После того, как разгневанная вмешательством смертного мужа в закаливание сына Фетида покинула дом Пелея, тот был вынужден сам воспитывать сына, что среди царей не принято было. Поэтому он приставил к маленькому Ахиллу своего верного друга Феникса.

В «Илиаде» Феникс сам рассказывает о своей злосчастной судьбе. Ему пришлось бросить славную жен красотою Элладу, избегая злобы отца Аминтора, очень грозного старца. Сильно гневался отец на Феникса за пышноволосую юную наложницу Клитию, которую он страстно любил и этим жестоко бесславил супругу. Мать, обнимая

колени, уговорила молодого Феникса с этой девой почить, чтобы после этого стал ненавистен ей старец, он покорился и это сделал. Аминтор, то скоро приметив, начал сына проклинать, умоляя ужасных Эриний, сделать сына бесплодным, и отчие мольбы исполнили подземные боги, Зевс Хтоний и чуждая жалости Персефонея. В гневе убить Феникс отца изощренною медью решился, но боги гнев его укротили, представив сердцу, какая будет в народе молва и какой ему будет страшный позор в человеках, если отцеубийцей его прозовут аргивяне! Но с этой поры для Феникса стало совсем несносно, близко от родителя гневного, в доме с тоской оставаться. Друзья пытались общей мольбой удержать в отеческом доме. Много и тучных овец, и тяжелых волов круторогих в доме зарезано было; многие свиньи, блестящие туком, по двору были простерты на яркий огонь обжигаться; много выпито было вина из кувшинов отцовских. Девять ночей непрерывно приятели вокруг Феникса ночевали; стражу держали, сменяясь; целые ночи не гаснул в доме огонь; один – под крыльцом на дворе крепкостенном, другой – в сенях, пред дверями его спальни. Но когда десятая темная ночь наступила, Феникс у себя в спальне двери по-тихому выломал, вышел и быстро через стену двора перепрыгнул, тайно от всех. После далеко бежал чрез обширные степи Эллады и пришел он в фессалийскую Фтию, овец холмистую матерь, прямо к Пелею, тамошнему царю. И его он, приняв благосклонно, полюбил и сделал богатым, в потом и долопов народ многочисленный вверил.

Феникс стал сначала воспитателем, а потом и старшим другом Ахилла, которого он полюбил, больше, чем родного сына (ведь своих детей он по проклятью отца иметь не мог). Ребенок отвечал Фениксу взаимностью: никогда ни с кем другим он не хотел выйти на пир пред гостями; порой даже есть отказывался, пока любимый воспитатель не возьмет его к себе на колени и медосладкого вина к устам не приблизит. И много раз пятилетний Ахилл заливал Фениксу одежду на груди, брызжа из уст вино, во время неловкого детства. Много всяких забот и трудов перенес воспитатель ради Ахилла, думая так, что, как боги уже не судили ему родного сына, то сыном Пелида он наречет.

Согласно ликофроновской «Александре» и «Ибису» Овидия, Феникс был не только проклят, но и ослеплен отцом. Проперций в одной из своих элегий поет, что зрение Фениксу вернул мудрый кентавр Хирон, искусный во врачевании.

Некоторые говорят, что фессалийский старец, обучил Ахилла красноречию и военному делу, но сделал это он, разумеется, не с пятилетним Пелидом, а в тот небольшой промежуток времени, когда Ахилл вернулся после обучения у Хирона, толи еще до жизни у Ликомеда, толи сразу после Скироса.

16. Ахилл у Хирона получает имя

Пелей вместе со своим слепым другом Фениксом привел маленького сына к лучшему воспитателю и учителю Эллады мудрому кентавру Хирону, сыну первого коронованного правителя богов Кроноса и океаниды Филиры.

Аполлоний Родосский поет, что Кронос, сын Урана, который правил на Олимпе титанами, в то время как Зевс в Критской пещере у куретов Идейских лежал еще в колыбели, ложе с Филирой делил, от супруги Реи таясь. Но богиня все же сумела застать их. Кронос умчался, тотчас облик приняв коня с размашистой гривой. Океанова дочь Филира в горах у пеласгов спряталась, там родив Хирона огромного, частью – бога, частью – коня, с родителем схожего сына.

Сам кентавр Хирон гордо считал себя древним титаном, происходящим от Крона, который царил в век золотой, но называли его не Кронидом (Кронидом называли не всех детей и потомков Крона, а только одного Зевса), а по матери – Филиридом.

В отличие от остальных кентавров, которых греки считали чудовищами за их буйную силу и враждебное отношение к людям, Хирон был не только мудрым и добрым, но и бессмертным с рождения.

Лицо Филирида с золотистой бородой имело не характерные для кентавра правильные человеческие черты с чуть крупноватым носом, с классической греческой горбинкой и полными губами, а глаза обычно лучились мягким бирюзовым светом.