Ахиллесова пята
Шрифт:
– И Ланн, – подхватил Минаев.
– И Ланн, – подтвердил Ахаян. – А вот Мармона нет. – Он сделал Иванову приглашающий жест.
Иванов продолжил:
– Наверно, именно поэтому его отпрыски, по словам Бореля, предпочли со временем отказаться от этой звучной фамилии.
– О чем сам Борель, конечно же, весьма сожалеет, – произнес Ахаян тоном человека, констатирующего некую общеизвестную истину.
– Да, он о маршале всегда отзывается с большим пиететом. И родители, видно, тоже уважали. Имя-то, Огюст – тоже в честь него. Я в энциклопедии справлялся – точно. – Олег посмотрел на Ахаяна, выразительно хмыкнувшего в ответ на
Ахаян усмехнулся:
– А о себе-то самом оно у тебя однозначное?
– Ну... – взгляд вопрошаемого соскользнул с гармошки вниз и ушел куда-то в сторону, в точку соприкосновения правой стены с полом.
– Нет, то, что проку от него пока как от козла молока, – это я уже понял.
– Да это, Василий Иваныч, тоже дело такое, – осторожно подал свой голос Минаев. – Сегодня прока нет, а завтра... пойдет на повышение, в струю попадет и, глядишь... есть прок – пошла информашка.
– Мы сейчас, друг мой сердечный, в первую очередь о другой информашке думать должны. Не о будущей. А о уже имеющейся.
– Ну да, это верно, – поспешил согласиться Минаев.
– Поэтому я и хочу тебя спросить, – Ахаян обращался уже снова к Иванову, – Олег? Так тебя, кажется?.. – получив в ответ утвердительный кивок головы, он продолжил: – Олег... как ты сам чувствуешь... какое у тебя... внутреннее ощущение от всей этой... – Напрашивалось слово «истории», а может, и какое другое, покрепче, но ни один из вариантов озвучен не был. Оставив фразу незаконченной, Василий Иванович вопросительно посмотрел на Олега.
Олег снова опустил вниз глаза, помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, и наконец, тяжело вздохнув, медленно произнес, тщательно подбирая слова:
– Я не знаю... он, конечно, любит и прихвастнуть, и пыль в глаза пустить, и даже, может быть, где-то в чем-то приврать, но... в этот раз мне почему-то показалось, что он был искренен. Я имею в виду, когда сообщил то, что... ну, о чем я уже рассказал.
– Почему вам это показалось? – почему-то перешел на «вы» Ахаян.
Иванов снова немного помолчал.
– Я, боюсь, не смогу этого объяснить. Мне так показалось.
– Интуиция?
В новом вопросе Ахаяна Олегу послышалась некоторая доля иронии, правда, объективности ради, надо было признать, что доля эта была весьма и весьма незначительной, тем не менее он, вместо ответа, предпочел неопределенно пожать плечами.
– Лады, – как ему показалось, довольно сухо резюмировал Ахаян, который, после небольшой паузы, медленно произнося и немного растягивая слова, обратился к остальным присутствующим. – Ну что, господа хорошие... не настало ли время... набросать, так сказать... кое-какие версии. – И, не дожидаясь ответа этих самых присутствующих, которые (и, в общем-то, вполне справедливо) восприняли данную фразу скорее как побуждение к действию, а не вопрос, он, не спеша, достал из стаканчика уже знакомый
Минаев быстро переглянулся с Бутко и после этого зачем-то посмотрел на Иванова.
Ахаян, уловив его взгляд, продолжил:
– Ну, что касается товарища Иванова, то он нам свою версию, в самых общих чертах, уже... Да, товарищ Иванов? – и не давая Иванову времени на ответ, он быстро добавил: – Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
Олег посмотрел по сторонам и, увидев, что вдоль дальней стены кабинета стоят несколько одинаковых черных стульев, взял один из них и молча подсел к столу, к той его стороне, что служила основанием буквы «Т», оказавшись, таким образом, чуть подальше, чем все остальные, но зато лицом к лицу напротив своего самого главного начальника.
Самый главный начальник, дождавшись между тем, когда все перемещения тел в пространстве оказались завершенными и в помещении кабинета наступила полная тишина, начал неторопливо и аккуратно вычерчивать на лежащем перед ним листе какие-то пересекающиеся линии.
– Итак, – протянул он, снова слегка растягивая слова и не отрывая глаз от бумаги, – товарищ Иванов считает, что господин «Мармон» не врет и все, что он сказал, является правдой. Так, товарищ Иванов? Так, – снова опередив Иванова, сам ответил за него Ахаян, записывая что-то в один из вычерченных им больших квадратов. Закончив писать, он перевел взгляд на Минаева. – Какие еще варианты?
– Такие, что «Мармон» врет, и все это чушь собачья, – бодрым тоном ответствовал Минаев.
– ...врет... и чушь собачья, – добросовестно и, похоже, все слово в слово записал за ним Ахаян в другой пустующий квадрат. – Ну что ж, логично. Принимается. Да? – этот вопрос он задал, почему-то снова глядя на Иванова. Иванов, который опять уловил некоторую иронию в тоне задающего вопросы голоса, промычав что-то невнятное, так же не очень внятно кивнул головой. Правда, взгляд Ахаяна к этому времени переместился уже на Бутко. – Михаил Альбертович?
Бутко немного помедлил:
– Тут, Василий Иванович... возвращаясь ко второй версии... если «Мармон» врет, – пояснил он, – то здесь тоже могут быть несколько вариантов. Зачем он врет? – с нажимом произнес он последнюю фразу.
– О мотивах потом, – быстро и достаточно категорично вернул его в нужное русло Ахаян. – Больше версий нет?
– Ну почему, – пожал плечами Бутко. – Третья версия может быть такой, – он на секунду задумался. – «Мармон», может быть, и не врет, то есть он добросовестно передал услышанный им разговор и все, так сказать, обстоятельства, но...
– «Но»?
– Врет сама Мэтью. Но тут уже, собственно, опять вопрос о мотивах.
– ...врет Мэтью, – снова аккуратно записал Василий Иванович в третий пустующий квадрат и, секунду-другую пожевав губами, снова поднял на подчиненных вопросительный взгляд. – Все?
– Да вроде, – буркнул Минаев, взяв на себя начальственную инициативу, и перевел взгляд на Бутко, – что тут еще можно?..
Бутко, почувствовав на себе этот взгляд, но, не поднимая глаз и продолжая хранить молчание, задумчиво покачал головой и пожал плечами. С Ивановым Минаев визуально консультироваться не стал. Он посмотрел на Ахаяна и уже более уверенным тоном сказал: