Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь
Шрифт:
Но говорить обо всем этом Анне было нельзя. Николай не мог вернуть прошлое, не мог изменить то, что происходило в мире, но у него еще оставалась надежда вернуть свою любимую жену, и он не собирался упускать этот шанс. А для того, чтобы Анна снова захотела быть с ним и забыла свои прежние обиды, следовало пообещать ей, что он больше никуда от нее не уедет. Причем пообещать так, чтобы она поверила: он тоже очень этому рад. Этот момент смущал молодого человека сильнее всего. Он знал, что жена почувствует его фальшь и неискренность, как бы убедительно ни звучал его голос.
И все же надо было хотя бы попытаться уговорить
Срезневская, открывшая ему дверь, казалась постаревшей и измученной, но стоило ей узнать в неожиданном госте Гумилева, и по лестнице разнесся ее радостный голос – такой же звонкий, как и во времена их далекой юности.
– Коля?! Неужели это ты?! – вскрикнула она и даже слегка подпрыгнула на месте. – Я думала, что уже никогда тебя не увижу! Заходи скорее, чего на пороге стоишь?!
Сама она при этом продолжала стоять в дверях, и Николаю пришлось мягко отодвинуть ее в сторону. Вера с виноватым видом охнула и отступила назад, пропуская его в квартиру. Гумилев переступил через порог и оказался в просторной полутемной прихожей. Из-за чуть приоткрытой двери в гостиную раздавались негромкие голоса и стук вилок. Хозяйка дома покосилась на эту дверь с опасением, и Николай не сразу понял, чего она боится. Он еще не успел привыкнуть к тому, что в бывшей столице с каждым днем все труднее было купить самую нехитрую еду.
– Вера, я на минуту, – сказал он приятельнице успокаивающим голосом. – Мне только узнать, Анна сейчас у тебя?
– Да, она здесь, – кивнула Вера. – Проходи в столовую, мы там ужинаем…
– Мне ничего не надо, я вообще не голодный, – быстро соврал Николай. – Мне только с Аней поговорить. Позови ее!
– Да проходи, поешь. – Вера решительно взяла его за руку и повела в столовую. – Не совсем уж мы бедствуем, чтобы не предложить гостю хоть что-нибудь. Проходи!
Она втолкнула Гумилева в комнату и вошла следом. Он быстро оглядел сидевших за столом людей и встретился глазами с Анной. Ее лицо было каким-то особенно бледным и вытянувшимся, да и сама она заметно похудела, но Николай смотрел на нее и видел ту счастливую и слегка румяную девушку, которая когда-то, невообразимо давно, дала согласие стать его женой. Ему было невероятно трудно этого добиться, но он все-таки победил. Сейчас предстояло еще более сложное дело – восстановить все, что было у них с Анной в те годы, и он должен с этим справиться.
– Кажется, вы все знакомы с Николаем Степановичем? – вышла из-за его спины хозяйка дома.
– Знакомы, да! Здравствуй, Николай! – отозвалось сразу несколько голосов.
Но Гумилев даже не рассмотрел толком, кто это был. Он видел только Анну, привставшую со стула при его появлении и подавшуюся к нему.
– Добрый вечер, – рассеянно покивал Николай гостям и пошел навстречу уже вскочившей со стула и пробиравшейся к нему жене. – Здравствуй, Аня…
На один короткий миг ему показалось, что Анна торопится к нему, потому что тоже рада его видеть и мечтает помириться. Очень уж похожа она была на ту Анну, которая когда-то так же пробиралась к нему через толпу поклонников, слушавших
– Здравствуй, Коля, – эхом откликнулась Анна на его приветствие и кивнула на дверь: – Мы можем сейчас поговорить наедине?
– Я этого и хотел! – выпалил Николай и тут же начал отступать обратно к выходу из комнаты. Слова Анны не обрадовали его, а наоборот, напугали. Да, она тоже хотела поговорить с ним, но Гумилев был уверен, что ей нужно было обсудить вовсе не примирение с ним.
Натыкаясь на стулья сидевших за столом гостей и бормоча извинения, Анна и Николай вышли в прихожую. Хозяйка дома, бросив на них неуверенный взгляд, пробормотала: «Возвращайтесь чай пить!», и прикрыла за ними дверь. Вскоре из комнаты послышались приглушенные голоса и смех – разговор собравшихся за столом друзей Веры продолжился, им было все так же весело и легко…
– Аня, я очень рад тебя видеть… – осторожно начал Николай. Все слова, которые он подбирал по дороге в этот дом, вылетели у него из головы при виде бледного и усталого лица жены.
– Да, Коля, очень хорошо, что ты при-ехал, – быстро заговорила Анна, как только он на мгновение замялся. – Я тебя давно ждала, мне срочно нужно кое-что тебе сказать…
– И мне тоже! – еще раз попытался взять инициативу в свои руки Гумилев. – Аня, я во многом виноват перед тобой. У тебя есть тысяча причин, чтобы на меня обижаться. Тебе было тяжело со мной, я плохо тебя понимал…
– Коля, это все не имеет никакого значения, – прервала его Анна, качая головой. – Я не держу на тебя зла, не тревожься из-за этого.
Еще на один краткий миг к Николаю вернулась надежда на то, что у них с Анной все наладится и они опять будут вместе.
– Аня, ты – золото! – воскликнул он, уже не заботясь о том, что его могли услышать Вера и ее гости.
– Тише, не надо, – приложив палец к губам, почти шепотом ответила Анна. – Это все неважно, потому что нам с тобой все равно придется расстаться.
– Как расстаться?! – «Мы ведь и так уже расстались, мы столько времени были чужими друг другу, нам надо снова стать мужем и женой, а не расставаться!» – едва не добавил Николай, но, посмотрев Анне в глаза, сдержался и промолчал. Она смотрела на него с каким-то странным, непонятным ему чувством, так, как еще никто никогда не смотрел. Неужели… с жалостью?!
– Коля, я хочу попросить у тебя развода, – продолжая все так же смотреть ему в глаза, едва слышно произнесла Анна. – Надеюсь, ты не будешь против и мы сможем решить все мирно?
– Да… то есть нет… то есть зачем мирно?.. – растерянно забормотал Гумилев, но под выжидающим взглядом жены сумел взять себя в руки и добавил: – Я хочу сказать, зачем тебе развод?!
– Что значит «зачем»? – небрежно пожала она плечами. – Мы уже четыре года живем раздельно, у каждого из нас давно своя жизнь. То, что мы считаемся мужем и женой, – недоразумение.
– Но, Аня… – все еще ошарашенный Николай никак не мог найти нужные слова, чтобы возразить ей. – Мы же действительно долго жили раздельно, оставаясь женатыми… Даже если ты не хочешь… ко мне вернуться, для чего все менять?