Аховмедская святыня
Шрифт:
— Есть одно место, но туда можно попасть только ночью. Где же тебя спрятать до тех пор?
В переулке послышался шум подъезжающего экипажа, стукнули о мостовую каблуки, раздались голоса. Полицейский чин подбежал к окну, выглянул, и на мгновение в свете дня озарилось его лицо — но тут же отпрянул в темноту.
— Проклятый Меркулов! Уже тут.
— Мне приходилось останавливаться, чтобы не привлекать внимание, — стал оправдываться Черный, однако без особого усердия.
— Да заткнись уже. Представляешь, что будет, войди кто-нибудь сейчас
— Я могу выброситься из окна, сил еще предостаточно. Постараюсь убежать.
— Чтобы все видели, откуда ты выкинулся, дурья башка? Погоди…
Полицейский чин подбежал к сундуку, такому, каков есть в любом кабинете сыскного ведомства даже у самого последнего коллежского секретаря, открыл его, обвел взглядом и повелительно указал рукой Черному.
— Полезай!
Незваный гость с сомнением оглядел собеседника, но поняв, что тот не шутит, приказанье все же исполнил. С удивительной ловкостью заправского гимнаста он сложился внутри чуть ли не втрое, прижал голову к груди и со спокойствием, точно не было у него ровно никаких ранений, замер. Крышка захлопнулась, и полицейский чин с некоторой дрожью провел по дереву рукой, явно пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
Не без дрожи подошел к окну, отдернул шторы, искоса взглянул на вылезающего из экипажа вслед за Меркуловым орчука и ненавистно сдвинул брови. Терпеть выскочку-аристократа осталось совсем недолго.
Глава 14,
где Мих видит магический огонь, про себя прощается с жизнью и едет на Сигаревку
Мих шел третьим, после полицмейстера и господина, вновь облаченный в мундир и сапоги, без которых чувствовал себя уже неуютно. Орчук задумался о своем, потому чуть не налетел на двух доходяг, с трудом тащивших кованый сундук. Посмотрел на них полукровка, тяжел был ларь, того и глядишь бедолаги пупки надорвут. Кабы в другое время был, непременно помог, но от господина сейчас нельзя было отставать.
Поднялись в знакомом направлении, которое стало для орчука уже не таким пугающим — все же Его превосходительство хоть и горяч бывал в гневе (вспомнить только первое прибытие Миха с хозяином сюда), но человек деловой, с пониманием. Если в возмущение его не вводить, то и плохого ничего тебе не сделает.
Вот и теперь, не как обычно приветственно рукой в сторону кресла указал, больше того, сам навстречу выбежал, полицмейстера и титулярного советника под руки взял да к себе в кабинет привлек.
— Ну давайте, рассказывайте. А голубчика этого в дальнюю закройте, самую тесную. Такую теперь жизнь окаянному устрою, мало не покажется. Эх, жалко я бумаги все великому князю с Константином Никифоровичем отправил. Но ничего, мы этого Черного расколем, все равно нам зачтется.
— Я, к слову, уже вернулся, — появился в дверях первый полицмейстер, — по делу одному к себе в кабинет заходил. И что-то не увидел плененного, пока господа поднимались.
— Константин
— Как и у остальных, в Столешников переулок, — нахмурился Его высокородие, — почему вас этот факт так интересует?
— Смотрите, — поднялся на ноги Меркулов и подошел к окну, — видите вон ту крышу. Это и есть тот самый дом, где жил Черный. Мы побеседовали с владельцем его квартиры, и тот сказал, что человек в плаще часто ходил на крышу. За что хозяину приплачивали. Ничем предосудительным он там не занимался, лишь смотрел на звезды из телескопа. По крайней мере, так объяснялся.
— Ну и к чему вы ведете? И где Черный? — Недоумевал Александр Александрович.
— А к тому, что никакого телескопа у Черного не было, а вот подзорная труба, — Витольд Львович извлек золоченый цилиндр с зауженным основанием, явно морского назначения и, подойдя к столу, положил перед Его превосходительством, — была. Только очень трудно наблюдать за звездами из подзорной трубы, да еще днем. А вот за обер-полицмейстерством, не за всем, только за верхними этажами, смотреть можно запросто.
— Ну и зачем ему за обер-полицмейстерством наблюдать? Да где Черный, в конце концов?! — Ударил по столу Александр Александрович.
— Ушел, через окно. Под обстрелом выбрался в переулок, потом на Краснокаменку, — нехотя принялся рапортовать Николай Соломонович, — оглушил Селиверстова и убил Подберезкина. Думаю, и сам не избежал ранения.
У орчука создалось впечатление, что это не Черный умертвил опытного филера, а только что полицмейстер своими словами вогнал острый кинжал глубоко в сердце Его превосходительства. Александр Александрович, до того привставший из-за стола, тяжело плюхнулся в кресло и закрыл лицо двумя руками.
— Черный нас ждал, — вступился за своего компаньона по несчастью Меркулов, — когда мы ворвались, он жег бумаги. Его явно кто-то предупредил.
— Кто его мог предупредить? — Нахмурился обер-полицмейстер.
— Господин Меркулов довольно непрозрачно дал понять, что некто из полицмейстерства сотрудничает с Черным — подзорная труба, крыша, вид на наше ведомство.
— В моем учреждении никто не якшается с преступниками, — чуть ли не прорычал Александр Александрович.
— Извините, что опоздал, господа, отлучался по крайне неотложному делу, — блеснул в дверях оправой очков румяный полицмейстер, — что я пропустил?
— Витольд Львович считает, что у нас завелся предатель, сотрудничающий с Черным, — не меняя недоброго выражения лица, ответил Константин Никифорович.
— Не исключаю такой возможности, — отвечал Петр Андреевич, — я не говорю, что именно в этой комнате, но изменник может иметься.
— До сих пор не верю, — уперся обер-полицмейстер, — но даже если так. Как нам теперь этого искариота искать?
Вопрос явно был задан титулярному советнику, поэтому он и ответил.
— Пока не представляю. Важно теперь не упустить Черного. Необходимо перекрыть вокзалы и выезды из города.