Ахриман
Шрифт:
— Сегодня ты будешь желать меня сильнее, чем обычно…
Тайки облизал свои пальцы, не отводя от меня потемневших глаз. Я вспыхнула от невероятного вожделения, охватившего моё тело.
Молодой человек осторожно уложил меня на спину, просунул свои руки под мои ягодицы и поднял вверх.
— Закинь ножки мне на плечи… — хрипло скомандовал Тайки.
Я быстро подчинилась. Он вторгся в меня мощным толчком и начал медленно двигаться, заполняя меня всю и вновь отступая… Ах! Я запрокинула голову, жадно хватая воздух, наслаждаясь невероятными ощущениями, когда он был полностью во мне… Волна желания то подкатывала к животу, то откатывала снова и в миг, когда я почти взлетела на вершину, Тайки неожиданно
— Пожалуйста… — умоляла я.
Он стиснул мои бёдра сильнее и вновь продолжил свой сумасшедший медленный ритм.
— Тайки… Прошу… — хныкала я на последнем издыхании
Молодой человек ехидно ухмыльнулся, и его движения стали более резкими. Он вбивался мощно и сокрушительно, со всей силы входя в меня. Толчок… Ещё… И меня накрыл сокрушительный оргазм. Тайки со стоном кончил вслед за мной… И тут произошло нечто странное. Вместо того чтобы остановиться и лечь рядом, молодой человек перевернул меня на живот, согнул ноги в коленях и резко вошёл в меня сзади.
Что?
Я выгнула спину, словно кошечка, ловя все его удары, соперничая с ним по силе… О, чёрт… Я снова закричала и вновь ощутила сладчайшее содрогание своего тела.
— Ами, девочка! — вскрикнул Тайки, вновь изливаясь в меня.
Мое тело ныло, горело, и я не сразу поняла, что он вновь перевернул меня. Теперь я сидела на нем сверху, а его ладони обхватывали мою грудь и мягко теребили соски.
Тайки насадил меня на себя, вынуждая вновь закричать, давая полную свободу действий. Глубоко внутри я чувствовала знакомую пульсацию. Я двигалась быстро и ритмично, даря ему наслаждение, показывая своим телом, как я люблю его. Он владел мной, а я им… Это самая мощная и заразительная магия на свете! Эта сила, которая перетекала от него ко мне, от меня к нему…
Как же долго я искала его! Господи! Сколько веков должно было пройти, чтобы узы, которые связывали нас, вновь ожили. Я поняла, нет, ощутила… Это была невыносимая ревнивая жажда чувствовать его рядом… В себе… Жажда убедиться, что он принадлежал только мне одной, жажда не отпускать его больше блуждать в темноте одному… И ведь ты тоже хотел меня для себя точно так же, ведь правда? “Ами! Ами! Ами!” — несколько раз выкрикнул ты, и это восклицание осветило моё сердце и заставило его биться с твоим сердцем в унисон. Ты был моей половинкой, единственным мужчиной, способного ТАК взволновать меня, сломить моё сопротивление… в твоих объятиях я словно проваливалась в какую-то тёмную, огненную бездну, где уже не помнила себя… Потому что вместе мы были одним целым…
Мы разбивались на осколки, взрывались вулканами, смешивались, порождая нечто третье… Словно золотой луч ударил куда-то в пустоту, пронзая бесконечный космос… Воздух небольшой комнаты кружил и искрил, пока мы предавались нашей безудержной вакханалии. Свет от горящего пламени вокруг освещал наши тела, покрытые потом. Мы захлёбывались своим дыханием, но нам всё было мало и мало… Как одержимые мы льнули друг к другу, теряя связь с реальностью. Не знаю, сколько прошло времени и существовало ли время вообще в тот момент… Эта ночь была бесконечной. Ночь смелых ласк, жарких объятий и пьянящих поцелуев двух существ, предназначенных друг другу на все времена, до конца Вселенной…
Кто тебе сказал, что я колдунья?
Люди злы и лживы, как всегда…
То, что я гуляю в полнолунье, —
Не порок, мой мальчик, не беда…
Люди множат слухи от безделья:
Им бы чем-то праздный ум занять…
Ты за мной пошел бы и без зелья —
Неужели нужно объяснять? *
Мной овладела безысходность. Ребёнок… Его больше нет у меня… И единственное воспоминание о нём — это грудь, которая болела от скопившегося молока, но у меня не было сил даже просто туго перевязать её… Потому,
Однако неожиданно палач приподнял меня и поднёс деревянную чашку, в которой что-то дымилось к моим губам.
— Осторожно… Выпейте немного бульона… Это придаст вам сил… — отозвался молодой мужчина.
Его тёмные глаза участливо посмотрели на меня, что вызвало недоумение — этот ли человек вообще бил меня плетью?
Однако инстинкт самосохранения сделал своё дело. Я жадно прильнула сухими губами к чашке. Один живительный глоток… Ещё… И ещё… Жизнь стала возвращаться ко мне, напоминая о себе болью во всём теле. Когда в чашке не осталось ни капли бульона, я почувствовала себя и лучше и хуже одновременно.
— Вот так, — улыбнулся палач.
— Почему ты помогаешь мне? — удивилась я.
Молодой мужчина покраснел, словно помидор.
— Вы очень красивая благородная дама. И мне вас искренне жаль… Иногда я просто ненавижу своё ремесло…
— Зачем же ты им тогда занимаешься?
— Мой отец занимался этим, а до этого его отец… Это точно такое же ремесло, как и все другие. Есть тонкости, за которые нас ценят, особенно Трибунал Святой Инквизиции, чтобы выбивать нужные признания.
С ужасом я посмотрела на этого в целом симпатичного молодого мужчину и, заметив моё состояние, он сказал со смущённой улыбкой:
— Ну, ладно. Я не хочу вас больше пугать. Постарайтесь немного поспать. Силы вам ещё пригодятся…
— Как тебя зовут?
— Очень любезно с вашей стороны, благородная госпожа, — поклонился он. — Меня редко об этом спрашивают… Сами знаете, из-за ремесла. А зовут меня Ори… Это сокращённо от Орион… моя мама считала, что это очень красивое имя…
— Она была права, — улыбнулась я.
Ори вышел, и я оглянулась кругом. В камере было сыро. Старая погнутая кружка и куча гнилой соломы, которая должна была служить мне постелью. Дневной свет попадал только через маленькую отдушину шириной с ладонь под самым потолком. Хотя я была рада и этой жалкой обстановке, поблагодарив небо, что меня не бросили в какую-нибудь яму, куда солнечный свет вообще не проникал. Однако я бы чувствовала себя намного лучше, если бы ошейник, который приковывал меня к стене длинной цепью, не натирал мою нежную кожу. Недолго думая, я оторвала от рукава своего платья кусочек ткани и просунула под металлический обруч, потом занялась своей грудью. В принципе у меня хватило сил, чтобы немножко подлатать себя — заживить ужасные раны, которые остались на моей спине и сделать так, чтобы они не кровоточили и подзатянулись. Грудь уже не болела, и я направила живительную энергию вниз живота, чтобы предотвратить родильную горячку.
По совету Ори я легла на солому и постаралась заснуть. Однако сон не шёл ко мне. Я всё время думала о моём ребёнке и о глазах Тэона, которые смотрели на меня во время экзекуции.
Когда часы пробили полночь, я заметила, что за дверью появилась полоска света и в коридоре послышались осторожные шаги. Заскрипели засовы и дверь открылась. Я думала, что это опять пришёл Ори, но на пороге стоял Тэон и держал в руках лампу, подняв её вверх.
Увидев меня, лежащей на соломе, он на мгновение застыл, как будто раздумывая входить ему или нет, но всё же, закрыл за собой дверь и поставил светильник на пол. Тэон стоял надо мной в своих белых одеждах, и мне показалось, что я никогда не видела его таким бледным с сероватыми помертвевшими губами и тёмными кругами под глазами. Сердце моё предательски ёкнуло, а кровь сильно застучала в висках.