«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1
Шрифт:
– Есть! – ответил Покрышкин.
– Взлет через полчаса после Науменко, – сухо уточнил Исаев. – Пойдете для наращивания сил.
– Для какого наращивания? – невольно вырвалось у Покрышкина. – Пока я появлюсь над полем боя, немцы сожрут четверку Науменко. Надо сразу идти восьмеркой!
Глаза Исаева налились непроницаемой чернотой.
– Вы поняли свою задачу?! Выполняйте!
– Есть, товарищ командир!
Все задания розданы, летчики направились к своим машинам. Оставшись у стола один, Исаев рассеянно смотрел в сторону летной полосы, где один за другим резво начали взлетать истребители. С некоторой
«Черт бы побрал этого Покрышкина, – со злостью думал командир полка. – Все у него не слава богу! По своей воле, что ли, я посылаю эти группы. Приказ штаба дивизии – на передовой дежурство должно осуществляться непрерывно! А как его выполнить, если не хватает самолетов? Восьмерку ему подай… Это проклятое руководство полетами изматывает хуже, чем воздушный бой, в котором он участвует, а тут еще куча хозяйственных, административных и партийно-политических дел.
Голова кругом идет, не знаешь за что хвататься! А ему, видишь ли, восьмерку подай. Попробовал бы, что это за хлеб – командовать полком, тогда, может, разговаривал бы по-другому!»
А Саша, раздосадованный, в этот момент подходил к своему самолету. «Ушел бы этот черт поскорее в землянку, – думал он. – Если он не зафиксирует время вылета Науменко, я смогу подняться в воздух пораньше и помочь ему».
Он надел парашют, поднялся в кабину. Взглянул на часы – прошло только десять минут. Ждать было невмоготу, руки сами приступили к запуску мотора: открыл вентиль подачи топлива, перевел сектор газа на одну треть, включил зажигание. Послышался ровный свистящий гул. Мотор заработал, можно прибавить обороты. Взгляд на приборы – давление масла, уровень топлива, зарядка аккумулятора – чуть подрагивая, стрелки показывали норму. Махнул рукой Чувашкину – порядок. Привязные ремни на месте, обороты мотору, и «кобра», мягко покачиваясь на кочках, пошла на взлет. Рация, прицел – все включено. Можно снимать оружие с предохранителя.
– Взлетаем! – подал он команду своей четверке и подумал: «Представляю, что там сейчас делается, над этой самой Крымской. А что может представить себе Исаев, если он ни разу не ходил с летчиками на боевое задание? Только и знает, что посылать людей в огонь, да приказывать… именем Родины».
В воздухе отметил: взлетели на двадцать минут раньше. В наушниках уже слышались возбужденные голоса. Вот голос Науменко: «Иду в атаку… Не растягиваться! Над нами восьмерка «мессеров».
Покрышкин доложил «Тигру» о своем подходе. Борманов тут же навел его на девятку «юнкерсов», которые уже ложились на боевой курс. Окрашенные в зеленый цвет, они терялись на фоне земли.
– «Юнкерсы»! Атакуем снизу!
Четверка пошла в пике. Стрелки бомбардировщиков тут же ощетинились пулеметными трассами. Выровняв машины, четверка «кобр» зашла сзади и снизу, с мертвой зоны. Теперь стрелки были неопасны. Первой в «юнкере» всадила пушечную очередь «тринадцатая». Бомдардировщик задымил.
– Сзади «мессеры»! – тревожно сообщил ведомый Федоров.
Саша оглянулся: четверка «мессеров» уже зависла над ними и посылала огненные трассы. Последняя очередь в «юнкерс», резкий рывок в сторону, крутой вираж, и атака «мессеров», которые навалились на Федорова.
К четверке «Ме-109» подошла помощь, и их стало уже больше десятка. Приходится вертеться, и о том, чтобы
– Где Науменко? – спросил Покрышкин, проходя мимо стоянки второй эскадрильи.
– Сбили… – удрученно ответил техник.
«Ну как сейчас разговаривать с Исаевым! – У Саши все кипело внутри. – Какого летчика сбили – Науменко! Сколько успешных боев мы с ним провели в сорок втором и уже здесь, на Кубани! Нет, так дальше воевать нельзя!»
Еще издали он заметил, что Исаев разговаривает с каким-то офицером. Оказалось – это генерал-майор Науменко, командующий воздушной армией, в которую входил Сашин полк, по делам приехал в Поповическую.
Покрышкин коротко доложил командиру полка о результатах вылета, умолчав о наболевшем, – что толку говорить, когда генерал и сам знает о малочисленности наших групп. Самолетов не хватало, вот и приходилось непрерывным патрулированием малыми группами пытаться защитить пехоту.
– Покрышкин, ты почему такой злой? – спросил генерал. Взяв Сашу под локоть, он пригласил его пройтись.
– Нельзя так воевать, товарищ генерал! – в сердцах воскликнул Александр. Все наболевшее наконец вырвалось наружу.
– Чем недоволен, говори!
– А тем, что до сих пор мы пытаемся бить врага растопыренными пальцами. Это же не сорок первый год, товарищ генерал, а сорок третий. У нас позади Сталинград!
– Как же, по-твоему, надо бить?
– Кулаком! Только кулаком и точно в челюсть! Например, разве мы не можем посылать на перехват «юнкерсов» большую группу истребителей и встречать их еще там, за линией фронта? Что мы, как шмели, жужжим только над передним краем? И много ли может сделать четверка?
– Не горячись, расскажи подробнее, – попросил Науменко.
Что ни говори, а внимание начальства всегда трогает, особенно когда командир полка смотрит волком. Саша подробно стал излагать свои соображения: что немцы для расчистки неба перед приходом бомбардировщиков посылают до двадцати истребителей, а группы сопровождения бомбардировщиков еще больше. А что противопоставляет им наша сторона? Сменяющие друг друга четверки? В результате гибнут летчики, и какие! Вот сегодня потеряли опытного Науменко. Чтобы нанести врагу максимальный урон, мы тоже должны действовать большими группами. Не хватает самолетов, давайте удвоим число вылетов, усилим разведку, радиоперехват, чтобы раньше узнавать о подходе бомбардировщиков.
Генерал слушал его внимательно.
– Ну что же, Покрышкин, спасибо за откровенный разговор. Мысли у тебя хорошие. Командование подумает над твоими предложениями.
На этом и расстались. Генерал также остановил Фадеева, побеседовал и с ним.
«Надо искать новые тактические приемы, – решил про себя Александр. – Пока командование будет думать, мы будем по-прежнему летать мелкими группами».
И все-таки ему было приятно. Тот факт, что командующий воздушной армией вот так, запросто, по-товарищески, побеседовал с командиром эскадрильи, узнал, какие вопросы волнуют летчиков, чрезвычайно обрадовал и обнадежил его.