Ахульго
Шрифт:
– Первая – дуэль на месте по команде, потом – на месте по желанию, далее – тоже на месте, но с последовательными выстрелами. Еще бывают дуэли с приближением и с приближением и остановкой…
Но Айдемир отказывался верить, что такое простое дело, как поединок, требует стольких странных правил. Он еще некоторое время кивал, а затем прервал Аркадия неожиданным вопросом:
– А могу я вызвать на дуэль вашего генерала Граббе?
– Вряд ли он примет вызов, – усомнился Аркадий.
– Ты же не дворянин.
– У нас дворян нет, – покачал головой Айдемир.
–
– Он и от равного-то, от генерала, вызова не принял, – объяснял Аркадий.
– Вернее, как будто принял, но на дуэль не явился.
– Испугался? – усмехнулся Айдемир.
– Граббе храбр до безумия, – заверил Аркадий.
– Скорее, счел соперника за сумасшедшего.
– Где, говоришь, твои пистолеты? – напомнил Айдемир.
– В обозе, – сказал Аркадий.
– У маркитанта. В его фургоне следует дама, про которую я тебе говорил, а у нее футляр с пистолетами. А тебе зачем?
– Люблю хорошие пистолеты, – сказал Айдемир.
– Значит, я не могу вызвать на дуэль Граббе?
– Нет, – мрачно произнес Аркадий.
– А я могу.
– А он не скажет, что ты тоже сумасшедший?
– Сумасшедших шпицрутенами не наказывают.
Ветер доносил отдаленную стрельбу, но Аркадий этого уже не слышал. Не увидел он и Артлуха, объятого пламенем. Аркадия сморил сон.
Глава 73
Утром, когда Граббе принимал рапорты подчиненных, явился вестовой с казачьей охраной. Он привез пакет от Головина из Южного Дагестана. Усталый вид и взмыленная лошадь вестового свидетельствовали о том, что он ехал без отдыха, чтобы доставить важные бумаги.
Корпусной командир извещал, что не имеет возможности предоставить Граббе новые войска по причине необычайно широкого восстания, охватившего Самурскую долину и вылившегося за ее пределы.
Оказалось, что Ага-бек Рутульский собрал большую партию сообщников и взволновал сразу несколько вольных обществ. Джамааты поклялись содействовать Ага-беку и Шамилю, а вслед за ними поднялся и остальной народ. Отряды Ага-бека входили даже в доселе мирные аулы и повсюду встречали единодушное желание драться против царских войск.
«Возмутитель этот обратился и в Рутульское общество, распустив слух, что, собрав там полчища, сделает нападение на батальон, расположенный во временном укреплении в селении Хазры, – писал Головин.
– Не давая веры этим слухам, мы, полагая, что Ага-бек желает отвлечь внимание от настоящего своего замысла – вторжения в Шекинскую провинцию для выручки в ней многочисленных стад, там пасущихся, и которые, как они предугадывали, будут заарестованы при открытии действий, или для нападения на ближайшие к вольным обществам Шекинские селения и войска наши, там расположенные, я поручил принять строгую воинскую осторожность и иметь бдительное наблюдение за действиями возмутителей».
После чего Головин сообщал, что наблюдением ограничиться не удалось, и описывал, с какими трудами, при недостаточных силах он во главе Дагестанского отряда борется
Головин и рад бы помочь Граббе, но нечем. Разве что, став твердою ногою в возмутившихся обществах и смотря по обстоятельствам, сможет пройти в Центральный Дагестан, чтобы восстановить порядок и давно потерянное там повиновение. Однако в этом он всецело полагается на Граббе, которому ранее послал часть своего отряда, а сам через это терпит лишения.
– Лишения! – негодовал Граббе.
– Походил бы он по этим скалам, узнал бы, что такое лишения!
Теперь ясно было, что Головин больше войск не даст и придется полагаться на то, что есть. Разве что ханы явятся со своими милициями, да из Хунзаха должно быть подкрепление.
Дорога была достаточно разработана, чтобы двигаться дальше, на Аргвани.
– Пора и в путь, господа, – объявил Граббе.
– Промедление усиливает противника, – согласился Галафеев.
– Вот именно, господа, – добавил Пантелеев.
– Пока мы тут топчемся, Шамиль не перестает волновать аулы, и к нему стекаются все новые толпы.
– Решено, – сказал Граббе.
– Выступаем через час.
Все пришло в движение, снимались палатки, вьючили и запрягали лошадей. Батальоны выступали походным порядком. Обоз и тяжести было решено оставить до поры в Удачном, под защитой 3-го батальона Апшеронского полка с тремя полевыми орудиями под командой мaйopa Тарасевича.
Отряд потянулся по склонам хребта в сторону аула Данух, мимо которого лежал путь на Аргвани. Но не успел авангард пройти несколько верст, как с гребней гор на него покатились камни. Один камень увлекал за собой другие, и на отряд обрушивался гремящий камнепад.
Солдаты прятались, где могли, старались вжаться в скалы в надежде, что камнепад пройдет верхом. Но не всех берегла судьба. Первый же обвал обернулся ранеными и убитыми. Несколько лошадей каменная лавина унесла в пропасть и погребла под собой. Чуть было не снесло и орудие с тройкой лошадей, но Ефимка успел перерезать своим кинжалом упряжь. Лошадьми пришлось пожертвовать, зато орудие было спасено. Дорога была завалена, и саперам было велено снова ее расчищать. Но как только они принялись за дело, сверху снова покатились камни.
Граббе приказал выбить горцев с их позиции, и егеря, помогая друг другу, полезли по почти отвесному склону. Они пробовали подняться несколько раз, но их встречали выстрелы и новые камнепады. Убедившись, что так противника не отогнать, Граббе велел пустить в ход артиллерию.
Орудия установили на безопасном расстоянии и начали обстреливать ближайшие вершины. Когда не помогли ядра единорогов, начали стрелять гранатами. А затем уже и мортиры, предназначенные для навесной стрельбы, начали забрасывать на вершину свои ужасные снаряды. В конце концов горцы перестали тревожить отряд.