Академик корабельной науки
Шрифт:
Средства на оборудование лаборатории были отпущены.
Как-то, участвуя в ревизионной комиссии по проверке состояния и работы коммерческих пароходов, Алексей Николаевич обнаружил странное несоответствие.
Два совершенно одинаковых парохода «Диана» и «Чихачев» работали весь год на одной и той же линии правильными рейсами, совершаемыми в одинаковое время с одинаковой нагрузкой. Казалось бы, они должны были развивать и одинаковую мощность. Однако каждый раз в рейсовых донесениях для «Дианы» стояла мощность 2300, лошадиных сил, а для «Чихачева» — 1500 лошадиных сил. Видимо, просто на одном из пароходов испортился
«В механическом отделе, вероятно, полагают, что мощность машин „Дианы“ выражена в силах „пони“, а мощность машин „Чихачева“ в силах „битюга“ и что индикаторы не требуют умелого обращения и периодической проверки».
Долго потом потешались над механическим отделом, спрашивая при всяком удобном случае:
— Это что у вас — силы пони или силы битюга и почему у вас пони жрет больше угля, нежели битюг?
Разя насмешкой, здоровым юмором людей нерадивых, отсталых, безразличных к действительности, Алексей Николаевич всегда брал под свою защиту способных, талантливых людей, чьи мысли и дела были направлены на процветание науки и культуры нашей Родины.
Однажды рано утром — Алексей Николаевич имел обыкновение приходить за два часа до начала работы — является к Крылову один корабельный инженер.
— Алексей Николаевич, сегодня ночью жандармы арестовали инженера Костенко.
— Костенко?
Перед Крыловым живо встал образ подвижного, всегда всем интересующегося, талантливого инженера, который работал на корабельной верфи. Это он устроил на «Орле» систему спрямления корабля по его, Крылова, методу, доказав в действии правильность суждений Алексея Николаевича. Впоследствии он составил очень ценный материал о Цусимском бое.
Хотя вмешательство в дела, связанные с действиями полиции, грозило неприятностью и могло даже повредить по службе, Алексей Николаевич не задумываясь принял самое горячее участие в судьбе Костенко.
Сейчас же он пошел в Главный морской штаб. Согласно закону, морской офицер не мог быть арестован без ведома штаба. Но в штабе ничего не знали об аресте Костенко. Алексей Николаевич пошел к морскому министру.
— Ваше высокопревосходительство, вам известно, что сегодня ночью жандармы арестовали корабельного инженера Костенко?
— Нет, неизвестно.
— При Петре I армейский поручик избил писаря корабельной команды. Флотский же офицер, тот бой видя, за своего подчиненного не вступился, за что Петр написал о нем в указе: «вменить сие в глупость и выгнать, аки шельму». Вы имеете случай не уподобиться этому офицеру.
Министру ничего не оставалось делать, как послать узнать о причинах ареста Костенко. С трудом удалось выяснить, что Костенко арестован за революционную деятельность и подлежит суду.
Суд состоялся через несколько месяцев. Крылов выступил на суде в защиту Костенко. Но его выступление не помогло. Костенко приговорили к шести годам каторги.
На другой же день после суда Крылов написал письмо, морскому министру, в котором рассказывал о талантливости Костенко и просил спасти его от каторги и дать возможность работать для флота. Примерно такие же письма Алексей Николаевич написал и другим высокопоставленным
Впоследствии Владимир Полиевктович Костенко принес много пользы флоту, работая уже в советское время — на различных ответственных участках отечественного кораблестроения.
В 1911 году первые русские линкоры «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь» и «Гангут» сошли на воды Балтийского моря. Это были могучие корабли, построенные по последнему слову кораблестроительной техники.
Прошли многие годы. А корабли продолжали гордо плавать по водам Балтики и Черного моря.
Приветствуя в 1935 году экипаж линкора «Марат», (который раньше назывался «Петропавловск»), Климент Ефремович Ворошилов сказал:
«Ваш превосходный „Марат“ с честью несет социалистическую вахту в течение 18 лет».
В одной из своих статей Крылов, вспоминая слова К. Е. Ворошилова, писал:
«Этим приветствием товарища Ворошилова линейному кораблю „Марат“, этими словами я имею основание гордиться и считать, что данное мною в 1908 году обещание — построить корабли, которые возможно дольше останутся боеспособными и мощными, — исполнено».
ВСЕГДА ЗА РАБОТОЙ
Алексей Николаевич любил преподавать. Он с увлечением передавал свои огромные знания, свой богатый опыт широким массам молодежи. Когда в 1900 году ему предложили заведовать бассейном, он первым условием поставил, чтобы ему разрешили продолжать преподавание.
Он болел душой, что в России так мало высших учебных заведений, и тогда же, в 1900 году, подал в Морское министерство докладную записку о необходимости увеличить количество инженеров, подготавливаемых для флота. Записка эта послужила толчком для создания нового института. На окраине Петербурга, в Лесном, правительство решило построить Политехнический институт.
В институте наметили четыре отделения: кораблестроительное, металлургическое, электромеханическое и экономическое. Крылову предложили возглавлять кораблестроительное отделение. Но он был очень занят и отказался, хотя принял деятельное участие в составлении учебных планов и программ для вновь созданного института и потом читал лекции будущим кораблестроителям.
На пост руководителя кораблестроительного отделения, по совету Алексея Николаевича, был приглашен выдающийся корабельный инженер, известный своими теоретическими работами и практической деятельностью по проектированию и постройке судов — Константин Петрович Боклевский. Боклевский проявил большую энергию и умение в создании нового отделения и потом более двадцати лет оставался его бессменным руководителем.
После Великой Октябрьской революции кораблестроительное отделение Политехнического института было преобразовано в самостоятельное учебное заведение — Ленинградский кораблестроительный институт, который и до сих пор продолжает успешно готовить для нашей страны молодых специалистов корабельного дела.