Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца
Шрифт:
К тому же я знала наверняка, что Рейдан был бы не против таким образом унять страх малышки. Он слишком добрый, чтобы отказать в подобной мелочи.
На миг даже почудилось, что он прекрасно чувствует это касание: в какой-то момент его пальцы дрогнули, крепче сжимая детскую ладошку.
— Все позади, детки, — ласково проговорила Мариса, оглянувшись на нас с сестрой. — Мы почти приехали.
В доказательство ее слов вдалеке показалась громадная крепость со скрытыми в тумане башнями. Я уповала на то, что вид дворца окончательно успокоит меня, но все случилось с точностью до наоборот. Сердце разбушевалось,
Мне придется отвечать перед ней. Снова. Но в этот раз ее милость вряд ли будет столь же великой, как в нашу последнюю встречу.
39. Прощение. Элин
— Возможно, они мертвы… Полагаю, трудно выжить после такого всплеска магии.
— И все же принятие мер неизбежно, — хмуро изрек король, пронзая меня настолько тяжелым взглядом, что сердце на протяжении всего допроса без остановки дробило мне ребра. — Ты уверена, что не знаешь их точного местоположения?
— Дей, она же уже сказала, — вдруг вступилась королева, встретившись с мужем глазами. — Думаю, Элин рассказала нам все, что знает.
Ему явно не понравилось, что она встала на мою сторону, но, вместо того чтобы выдать замечание, мужчина решил тактично промолчать.
Довольная таким исходом, Диана глянула в мою сторону, складывая на столе руки в замок.
— Спасибо за честность, Элин. Я верю твоим словам, но не могу пойти против решения Совета. Тебе так или иначе придется пройти допрос с вмешательством магии. Лорды требуют проверить тебя, тем более с учетом разлетевшихся слухов… Но тебе нечего бояться, если ты говоришь правду.
Может, бояться и нечего…
Однако крайне сомневаюсь, что чернокнижники оставят меня в покое после допроса. Ведь на нем они узнают нерушимую истину: я служила предателям короны. Это абсолютная измена, и она карается либо проведением остатка жизни в тюрьме, либо казнью. Сколько бы королева ни говорила о милости, я точно знаю, что ждет меня в конце.
Но это ответственность за содеянное, и я не собираюсь от нее бежать. Не в этот раз.
— Я все понимаю и сделаю все так, как требует закон, — сказала ровным голосом, чувствуя, как от собственной смелости в груди становится тяжко и горячо. Должно быть, это страх. Только я страшусь вовсе не за свою жизнь. — Ваше Величество, моя сестра…
— Ей ничего не грозит, — оборвала, выставив перед собой ладонь. Сталь в голосе, говорящая о стойкой уверенности, мгновенно успокоила. — Я позабочусь о ее безопасности. Обещаю. Однако…
Блеск твердости, казалось, безвозвратно исчез со дна ее глаз. Она посмотрела несколько виновато и жалостливо.
— Я не стану обещать того же по отношению к тебе.
Предпочтя не отвечать, я лишь покорно кивнула.
Быть может, если бы не слухи, Диана Бекфорд взяла бы нас обеих под свою защиту. Но за время нашего с Рейданом отсутствия среди Темных пошли разговоры о девушке-шпионке, которую короли пригрели, как змею на груди, зная о ее ядовитых помыслах. На правителей нахлынула волна чужого негодования. Из-за меня их власть и доверие подданных, проявляемое к монархам, пошатнулась.
Я нисколько не сомневалась, что к распространению слухов причастны
Поначалу, узнав об этом, я испытала и недовольство, и гнев, и капельку желанного чувства несправедливости.
Но глупо злиться на правду. Конечно, если бы один из врагов не решил подпортить мне сплетнями жизнь, все могло бы сложиться иначе. Однако нечто подобного я все равно ожидала. Можно было бы оправдываться, но…
… я ощущаю себя виноватой. В том, что не прознала о планах Лорда раньше. Не поняла, что он обманывал меня и еще сотню таких же сирот. Что клеветал на королей и порочил их имена. Чувствую вину за то, что ненавидела их и Рейдана. Неоправданная ненависть. Ненавидела просто потому, что их ненавидел мой хозяин.
Оттого я готова была смириться с любой участью, которую уготовили мне чернокнижники.
— Можешь идти, — мягко проговорила Диана и даже улыбнулась в попытке сгладить острые углы мрачного настроения. — Как только Рей придет в себя, мы зададим ему те же вопросы, а после назначим время для магического вмешательства.
— Как скажете, Ваше Величество.
— Проводите Элин в комнату, — бросила приказом в стоящих у дверей стражников.
Я незамедлительно поднялась из-за стола. Поклонилась и поспешила выйти следом за стражем, чуть ли не задыхаясь от витающих в кабинете тяжелых плохих эмоций.
В коридоре дышалось значительно легче. Прошло около двух часов с того момента, как Мариса и ее муж Филипп доставили нас во дворец. Принца сразу же отнесли в его комнату; королева хотела позвать лекарей, но ее рвение остановила Элеонора, заявив, что справится лучше и быстрее этих, цитирую, напыщенных честолюбцев. Кэтрин без лишних указаний увела Авелин, перед этим заверив, что позаботится о ней и побудет рядом, пока я не вернусь.
Меня же без промедления привели в кабинет, куда через несколько минут явились король и королева. Я рассказала им абсолютно все, что знала и о чем догадывалась. Не было смысла лгать или что-то утаивать: в любом случае из меня выбьют то, что нужно. И неважно, каким способом.
Страстно желанное и необходимое облегчение захлестнуло сознание, когда я оказалась в небольшой уютно обставленной спальне и увидела Авелин невредимой, улыбающейся и посвежевшей благодаря водным процедурам и смене наряда. Стражник удалился, закрыв дверь, и сестра тотчас сползла с кровати и метнулась ко мне.
Ее радость от встречи едва не сбила меня с ног. Аве уткнулась носом в плечо, а я обняла ее настолько крепко, насколько хватало сил.
— Все хорошо? — спросила и тут же уловила легкий кивок.
— Мы читали сказку, — подала голос Кэтрин, невольно напоминая, что мы с сестрой здесь не одни. Я встретилась с ней взглядом, перед этим заметив в ее руках старую детскую книжку. — Авелин сама выбрала. Про чернокнижницу Милу, что нашла…
— … сердце Хаоса, — закончила одновременно с ней и не сдержала улыбки. — Да, дедушка читал нам ее раньше. Неудивительно, что выбор пал именно на нее.
Секунд пять мы неловко молчали, сверля друг друга взглядами и обе привыкая к неожиданно выданному мной секрету, как назло, подкинувшему грустные воспоминания.