Академия Грискор. Дилогия
Шрифт:
Она пыталась найти удачный момент для этого неизбежного разговора, но он все никак не подворачивался. И от этого становилось только хуже.
Табита знала, что через несколько месяцев ее будет ждать работа на заводе. Мама уже искала для нее место, чтобы приступить Таби могла с лета, забыв о таком чудесном слове, как «каникулы». От этой мысли опускались руки, и все сильнее вспыхивала ненависть к собственному дару.
Да, в такие моменты она была очень похожа на родителей, хоть и сама этого не понимала.
Табита не хотела превращаться в
Она ненавидела себя. Ненавидела весь мир. И боялась.
День выпуска постучал в дверь слишком быстро. И тогда пришлось принять первое в ее жизни сложное решение.
— Вот ты и взрослая, — протянула мама, выряженная в самое лучшее платье из голубого бенгалина. Местами затертое, хотя и редко надеваемое. Но чуть ли не единственное праздничное в ее гардеробе, в котором хранились только рабочие робы и хлопковые бесцветные платья для выходного дня. — Настал твой черед помогать родителям. Я говорила с начальницей отдела, для тебя нашлось место в моем цехе. Можешь выходить на работу уже завтра…
Они втроем ютились в маленькой кухоньке, на узком столе стояли три чашки из единственного старого сервиза и крохотный лимонный торт. На почерневшем от копоти потолке светился лишь один дешевый периодически мигающий кристалл. Это был единственный артефакт в их доме. Отец долго противился, но на свечах они могли разориться. И тогда было принято решение все же поддаться и принести магам еще одну монету в общую копилку награбленного.
Табита молчала, гипнотизировала взглядом свои руки и думала о том, что у нее осталось всего несколько мгновений спокойствия. А потом взгляд задержался на сладости, купленной к чаю впервые за два месяца.
Она обожала лимонные пироги и кексы. Возможно, потому что первый раз попробовала их в беззаботном детстве в один из тех дней, который навсегда остался в душе девушки ярким пятном.
Но сейчас угощение ее совершенно не радовало. Как и разговор, который пришлось начать.
— Я… — она моментально осипла, будто собственный голос не желала слушаться, — Я не пойду работать на завод.
Она произнесла это тихо, опустив глаза. А потом в душе проснулась та самая ненависть, которая до сих пор не могла найти мишень. И страх. Конечно же, страх.
Табита молила Великого, чтобы родители услышали ее и поняли. Но этого не произошло.
— Что значит, ты не пойдешь на завод?! — возмутился отец. Его голос прогремел для дочери раскатом грома в ясный день. Она вздрогнула и еще сильнее сжалась под его взглядом. — Ты что же это, собираешься всю жизнь сидеть на нашей с матерью шее? Ты пойдешь работать туда, куда мы скажем!
Табита бросила затравленный взгляд в сторону мамы. На какое-то короткое мгновение девушке показалось, что та сможет
Но это мгновение исчезло, как свежий воздух, который каждое утро испарялся с улиц Нес-Тешаса.
— Я полгода работала лишь за половину платы, чтобы тебе подыскали место, — выдохнула мама, нервно поправляя спутавшиеся каштановые волосы. За последние несколько лет в них прибавилось достаточно седых волос. И вряд ли она хотела, чтобы Табита стала причиной еще парочки. — Завтра же ты выйдешь на работу. Это не обсуждается.
— Обсуждается.
Табита Ваерс сама не узнала свой голос, который прозвенел с той самой злостью и ненавистью, что жила в сердце девушки последние несколько лет.
— Я не пойду работать на завод, — она наконец нашла в себе силы поднять на родителей глаза.
И отец, кажется, не узнал ее. Вечно кроткая и тихая дочь, должно быть, напугала его. Было в ней сейчас что-то такое, что могло заставить его сердце испуганно забиться. А потом этот страх превратился в злость.
Кажется, он сам не понял, как успел замахнуться на родную дочь. Ужас и бешенство толкали его. Наверное, в то мгновение мужчина боялся оказаться слабым, поддаться истерике ребенка.
Но рука не достигла цели. Она не рассекла воздух. Нет! Она с громким шлепком врезалась в него — в уплотнившийся воздух у самого лица его дочери.
— Что?..
Это единственное, что отец успел пробормотать, когда Табита вскочила из-за стола.
— Я не пойду работать на завод, — ее голос зазвенел, а потом стал тише, будто девушка не потеряла надежды быть понятой. — Я… я смогу заработать больше денег своим... — она набрала воздуха в грудь, будто бы это могло рассеять те черные точки, что плавали у нее перед глазами. — Я маг. Я обучусь и смогу наконец выплатить все долги и вытащить всех нас из этого затхлого места!
Табита не знала, откуда рождались эти слова. Сама бы она никогда не стала говорить с родителями в таком тоне. Но сейчас что-то изменилось.
— Маг? — медленно протянул отец, взглянув на свое дитя иными глазами. — Великий отвернулся от нас, Марта. Наша дочь… маг.
— Да не отвернулся он от нас! — попыталась достучаться до них Табита. Сейчас она боялась потерять родителей. Потерять навсегда из-за того, кем оказалась. Потому цеплялась за все возможные ниточки, чтобы собрать полотно воедино. — Я смогу сделать нашу жизнь лучше! Это ведь дар!
Она сама не верила этим словам. Так плотно засела в голове девушки мысль, что магия — зло. Она слышала эти слова всю свою жизнь, изо дня в день. И теперь внутри у нее что-то трещало каждый раз, когда она задумывалась о другой стороне своего дара.
— Я смогу обучиться, — тараторила Табита, силясь успеть сказать все. — Смогу стать специалистом. Заработать столько денег, что больше у нашей семьи не будет никаких долгов. Не будет нужды тут ютиться. Мы купим большой дом, может, даже в столице. С садом, как хотела мама. С большим забором, как ты мечтал, пап.