Академия Клейто
Шрифт:
— Не-ет! Ты лжешь! — кричала я и остервенело мотала головой, закрывая свои уши, чтобы до них больше не доносилось слов гнусной лжи. — Лжешь! Лжешь!
— Это пра-авда, Ка-атя.
— Не-ет! — прокричала я настолько громко, насколько это вообще возможно под водой. А затем взмахнула хвостом и поплыла подальше от разрушенного храма.
Я плыла, не разбирая дороги, глотая горькие слезы и отчаянно стараясь забыть все услышанное. Ведь этого просто не может быть! Не может!
— Катя! — услышала я, попадая в крепкие мужские объятия и срываясь в безумной истерике, заливая
Глава 28. Прости меня!
Кайнерис
Когда я поднялся на ноги и увидел ее окровавленные губы и взгляд, полный ненависти, я испугался. Я абсолютно не понимал, что на меня нашло, почему я накинулся на нее, почему причинил боль и так сильно напугал. Я словно находился в состоянии аффекта, при котором не возникло даже мысли, что я делаю что-то не так. Это оказалось сильнее меня.
И если бы она не сумела меня оттолкнуть, я даже боюсь представить, что сделал бы с ней. Я почувствовал себя диким животным, готовым растерзать свою добычу.
После того как она сбежала, я еще какое-то время не мог прийти в себя, находясь в неком дурмане, а когда пришел, то бросился за ней, испугавшись, что этим поступком разрушил нашу связь. Ведь я не чувствовал девушку, наша нить потускнела и практически исчезла, она больше не натягивалась, а расстояние, на которое мы смогли отдалиться, увеличилось до неизвестных мне масштабов. Я, казалось, обплыл всю академию в поисках Кати, и когда уже собрался выйти за ее пределы, то увидел несущуюся, не разбирающую дороги, заплаканную русалку. Она буквально упала в мои руки и зарыдала еще сильнее.
Я обнимал девушку, укачивая в своих руках и позволяя выплеснуть нестерпимую боль, что я ей причинил. Не описать словами, насколько я ненавидел себя и корил в содеянном.
Эта русалка нуждается в поддержке и помощи, потому что именно она оказалась в неизвестном мире, лишившись своей жизни. А я уже столько раз подверг ее опасности, что теперь просто не представляю, как буду вымаливать ее прощение.
Чтобы спрятаться от любопытных глаз, я отвел Катю в наши апартаменты. Она казалась настолько несчастной и беспомощной, что мое сердце начало обливаться кровью. Я сел на диван и усадил девушку на свои колени, баюкая и поглаживая ее шелковистые волосы, ожидая, когда она успокоится, чтобы начать извиняться. И ловил себя на мысли, что мне безумно приятно, что, несмотря на то, что я ей сделал, она все равно пришла ко мне и теперь сидит на коленях, доверчиво прижимаясь. Может, еще не все потеряно?
— Прости меня, Катя! — шептал ей в макушку, при этом несказанно наслаждаясь ароматом ее волос, — Прости! Я не знаю, что на меня нашло, я не контролировал себя. Я не хотел тебя напугать.
Девушка глубоко вздохнула и завозилась, вытирая ладошками свои щеки.
— Знаю… — хриплым голосом ответила она.
— Знаешь? — удивился я, пытаясь взглянуть в ее глаза, но она упорно смотрела куда-то на мою грудь.
— Знаю… Это все наша связь. — тихо ответила она, прижимаясь
От такой близости я не знал, куда себя деть. Кровь по мне начала бурлить, а желание усиливаться, поэтому я отчаянно пытался успокоить свое тело.
— Но откуда? — еле выдавил из себя, молясь, чтобы она больше не елозила, иначе точно поймет, что со мной творится.
Что за чертовщина со мной происходит? Я абсолютно перестал себя контролировать, с ней я сам становлюсь слаб, и вместо того, чтобы трезво мыслить, просыпаются низменные инстинкты.
— Посейдон сказал.
Пока я боролся с собой, до меня неожиданно дошел смысл сказанных ею слов, и это наконец позволило мне немного охладить пыл.
— Ты разговаривала с Посейдоном? Что он сказал? — потребовал я, немного отстраняясь от девушки и все-таки заглядывая в ее красные от слез глаза.
— Он сказал, что отправить домой меня не может и нашу связь разорвать тоже, потому что это сделала Ковентина. Это она тебя прокляла, желая тебя к себе привязать, сделать своим рабом и заложником. Она хотела иметь власть над тобой… — произнесла девушка, ошарашив меня настолько, что на мгновение мне показалось, что я лишился воздуха.
— Ковентина? — бессмысленно переспросил я, — Но если это сделала она, то почему со мной связана ты?
Тут по щеке Кати снова покатилась слеза, я же не выдержал и смахнул ее своей рукой, а затем взял ее лицо в свои ладони и повторил:
— Почему?
— Посейдон сказал, что она моя мать, — дрожащими губами еле слышно произнесла девушка. — У нас одна кровь.
Я не верил своим ушам. Дочь? У Ковентины есть человеческая дочь? Это значит, что она выходила на сушу, умудрилась там родить и бросить своего ребенка? И даже никто не узнал об этом?
Хотя Посейдон-то, видимо, все знал. Но почему же он ничего не сделал раньше?
Я перевел взгляд на несчастное лицо Кати, которая оказалась замешана в еще большие игры, чем я предполагал, которая пострадала от меня, от собственной матери и даже бога. Но насколько же я почувствовал себя счастливым оттого, что все сложилось именно так! Ведь если бы Ковентине удалось сделать то, что она хотела, если бы я был связан с ней, то это могло бы привести к плачевным последствиям.
Я не представлял, зачем я настолько понадобился этой русалке, поскольку прекрасно понимал, что она не любит меня просто потому, что русалкам это не дано. А значит, это был чей-то продуманный план, преследующий определенную цель.
А Катя, выходит, невольно спасла меня. Я верил, что она не такая, как остальные и не станет злоупотреблять властью, что дает ей эта связь. Она уже неоднократно доказала, что она светлый и добрый человек, с большим сердцем и чистой душой.
И это объясняет мою странную реакцию на нее. Да, это все объясняет, но тем не менее не оправдывает моих поступков. Я должен стать сильнее и взять свою жизнь под контроль. Чтобы больше никогда подобного не случалось.
— Позволишь? — спросил я, осторожно проводя пальцем по разбитой губе, отмечая, как Катя напряглась. — Я только исцелю твою рану.