Академия Льда

Верх Лика

– Уилсон! – из его уст моя фамилия звучит как ругательство…

Особенно с таким утробным рычанием и прямо в ухо.

Кажется, я лежу на ректоре, а его ладони крепко держат меня за… за грудь.

– П… пр…

– Снова будете просить прощения? – язвительный голос заставил вздрогнуть.

– Я хотела сказать "профессор", вы лапаете мою грудь, – хорошо, в темноте не видно лица.

– Ну извините, Уилсон. За что поймал.

Собственно, темнота немного рассеялась. Узоры на теле Санты начали светиться мягким голубоватым сиянием.

Волшебно…

Ректор

поднялся вместе со мной. Подхватил под колени и под спину, и проворчал:

– Ходячая катастрофа. Пока спустишься, сама ноги переломаешь и меня угробишь. Отчислю!

– За что?

– За покушение на мою жизнь и попытку соблазнения, – объяснил он, продолжая светиться.

– Вы могли свой фонарь и пораньше зажечь, – пробормотала, теребя пальцы.

– Уилсон, ты совсем обнаглела? – возмутился Санта. – Какой еще фонарь?

– Этот, – провела пальцами по голубоватому узору на шее, переходящий на плечо.

Тело под пальцами вздрогнуло, профессор неожиданно остановился.

Уже приехали? То есть пришли?

Хм… нет. Лестница не кончилась. Тогда почему…

Санта смотрел слегка обалдевшим взглядом. Словно пытался выпытать глазами… что? Правду? Так я вроде ничего еще не рассказывала, не говорила… Ну, ничего важного по крайней мере.

– Фонарь? – глухо переспросил ректор, будто ему послышалось.

– Узоры, свет, не знаю, как вы называете это явление, – снова коснулась светящегося завитка и тут же одернула пальцы после напряженного:

– Руки.

Сцепила пальцы в замок, почувствовала очередной прожигающий взгляд.

Вариант использовать ректора – наихудший из возможных. Хуже только смерть. И соблазнение.

Мы наконец продолжили движение. Не сдержала облегченного вдоха, когда ноги коснулись пола, а Санта отошел на безопасное расстояние.

Тусклый свет под потолком осветил квадратное помещение, полностью отделанное камнем.

Полностью пустое пространство нагоняло жути. Один стеллаж немного разбавлял обстановку, но не кардинально. Несколько книг, непонятная пустая круглая емкость, холщовый мешочек, стеклянный сосуд с водой или какой-то другой прозрачной жидкостью, каменная ступка, предмет замысловатой формы неизвестного происхождения – все в хаотичном порядке расположилось на узком стеллаже у стены справа.

Пока я, замерев на месте у лестницы изучала подвал, ректор развязал холщовый мешочек, зацепил горсть серых частиц и высыпал на пол по кругу.

Спустя минуту ровный контур круга расположился по центру, а меня поманили пальцем.

Санта заманивал в круг. Сам он находился внутри, мне предлагалось встать рядом.

Сглотнув вязкую слюну, смешанную с неконтролируемым интуитивным страхом, остановилась напротив ректора.

– Расслабьтесь, Уилсон, – приказал он, вновь переходя на "вы".

Его резкие скачки от формальности к неформальному обращению слегка раздражают, но он – ректор и ему разрешается намного больше, чем студентам.

Начни я нагло "тыкать",

в лучшем случае отделаюсь унизительным наказанием. Что-нибудь вроде чистки унитазов в мужском туалете или быть подопытным материалом на лекциях по целительству. В основную программу оно не включено, выбирается у старшекурсников дополнительным предметом.

Среди всех возможных наказаний все боятся попасть к ним в руки.

– У нас не так много времени, как ты думаешь, – Санта будто придавил к полу, положив холодные ладони на плечи.

Это расслаблению совершению не поспособствовало.

– Сделай глубокий вдох, – направил ректор по зыбкой тропинке к спокойствию. – Медленно выдохни. Медленно. Представь, что вдыхаешь запах лесных ягод. Закрой глаза, будет проще.

Послушно выполнила указания.

Выбор невелик. Продолжать злить Санту или делать так, как он говорит, – я выбираю второе.

Представить лес, луг, ягоды и вообще лето не получалось. Мысли упрямо возвращались к подвалу, ладоням профессора на плечах. Методичные поглаживания ключиц большими пальцами отвлекали, не давая сосредоточиться на дыхании. Оно, словно назло и вопреки участилось, сердце пустилось в галоп.

– Сосредоточься, – с нажимом произнес Санта.

Как мне сосредоточиться, если вы сами мешаете?

Просить убрать руки не решилась. Он явно не в духе и каждое мое слово воспринимает в штыки.

Ладно.

Вдох… медленный… с наслаждением… что я чувствую?

Елка… так пахнет елка… конфеты и… цитрус? Апельсин? Мандарин? Да, что-то из них.

Выдохнула с сожалением, не желая расставаться с приятным ароматом, и вновь жадно втянула воздух, чтобы по-новому окунуться во все грани рождественского вкуса…

– Умница, – донеслось словно издалека. – Не открывай глаза. Продолжай спокойно дышать и сконцентрируйся на моих руках.

Прохладные ладони скользнули с плеч до локтя и дальше, пока не взяли в плен кисти маленьких, по сравнению с мужскими, рук.

Вздрогнула, чувствуя себя загнанной в угол. Ровное дыхание мгновенно сбилось.

– Дыши, – напряжение в голосе уловила отчетливо. – Все внимание на руки.

Медленный вдох приятного аромата, выдох…

Холодные пальцы сжимали, показывая, где надо концентрироваться. Легкие покалывания прошлись волной по левой руке до плеча, затем по правой. Будто пустили тысячи импульсов. Приятные ощущения сменились болезными иглами, впиваясь в подушечки пальцев.

Хотела закричать и не смогла, продолжая размеренно дышать и сохранять концентрацию. Казалось, это длилось целую вечность, прежде чем меня отпустили и разрешили открыть глаза.

– Всегда слушай меня, – заявил Санта и свет погас. – До следующего ритуала два дня. Давай, вперед, на выход.

Куда?! Я в темноте не ориентируюсь, это ведь уже пройденный этап.

– Профессор… – растерянно протянула, ощупывая воздух перед собой.

Паника начала нарастать, страх постепенно возвращал себе бразды правления.