Академия Макоши. Спецкурс
Шрифт:
– Кто?
Вот теперь мне точно стало плохо.
– Считаешь, приготовление такого важного отвара можно доверить простой травнице? Ладно, пойдем.
– Куда?
– За травками. Ты же все решила, зачем тянуть?
– Вот так… сразу?
Павел Семенович пожал плечами и вышел из комнаты. Я заторопилась следом.
– Решилась? – грустно спросила заведующая. – Твое право…
В подвале ничего не изменилось. Те же парты вдоль стен, облупившаяся краска, серая от старости побелка… И пустой класс. Но не
Заведующая встрепенулась. Рядом материализовался Прокуда и запрыгал на месте, тараторя что-то о рыкаре, скале и волколаках. Баба Яга и куратор переглянулись, а через минуту в класс ворвались остальные спецкурсники.
– Сегодня у нас Кирилл с…
– Можно с Дашей?
Куратор кивнул, и Артем с Майей вышли в коридор.
– Тоня, ты пока тоже… подожди.
– Постой, – Баба Яга закусила губу, что-то обдумывая. – Можно попросить тебя помочь?
– Нет! – ответила сразу же. – Хватит с меня вашей Кромки.
– Один раз! А после возвращения выпьешь отвар. Пожалуйста! Я бы не просила, но рыкарей не так много, если с ним что-то случится…
Судя по тому, как Баба Яга побледнела, дело и вправду было серьезным. Захотелось помочь, но возвращаться в тот ад желания не было.
– Тебе ничего не надо делать! Просто быть рядом с раненым.
– И все?
– И все. Тебе ничего не грозит! Хорошо, можешь остаться в спецкрыле.
А вот это было уже интересно.
– Один раз.
– Спасибо! – выдохнула Баба Яга и закрыла дверь.
Лампочки под потолком стали привычно гаснуть, но я успела поймать неодобрительный взгляд Кирилла.
В этот раз не было ни зарева, ни суеты. Баба Яга вывела нас на улицу, где у крыльца лежал потрепанный, но все еще яркий ковер. Рядом стояла пара врачей. На их халатах я увидела вышитый алый знак – странное переплетение линий.
– «Жучок», символ Макоши. Используем вместо красного креста; он еще и защитой служит, – заметил мой взгляд Павел Семенович. – Удачи!
Врачи и мы уселись на ковре. Я чувствовала себя неловко – взрослые вроде люди, а поведение какое-то детское. Баба Яга что-то прошептала, хлопнула в ладоши, и украшенные бахромой края приподнялись, образуя бортик.
– Поехали! – рассмеялся один из мужчин, заметив мое удивление, и ковер взмыл в воздух.
– Нравится? – врачи полулежали, видно было, что этот способ передвижения им не в новинку. – Такая вот «Скорая помощь».
Оглядев нас, главный бригады посерьезнел:
– Так, студенты, слушайте вводную: рыкарь повздорил с волколаком, не учел, что у того стая поблизости. Скинули его в овраг, да так, что парень, похоже, все кости переломал. Так что готовимся к серьезной работе. Ты, – его палец уткнулся в меня, – какой курс?
– Первый.
Мужчина замолчал, что-то подсчитывая, и нахмурился:
– Зачем
– Из-за Дара, – вмешался Кирилл. – Для неё этот выезд последний, сказала, уходит из академии.
– Понятно, – врач потерял ко мне интерес. – Значит, сиди рядом и не высовывайся!
Овраг оказался в лесу. Переплетенные ветки не позволяли ковру-самолету лететь даже вдоль тропинок, и нас пересадили в телегу. Тряскую и жесткую, так что не спасало и сено, на которое опустился наш ковер. Лошадка мчалась во весь дух, пришлось вцепиться в борта, но коврик вовремя приподнимал то один свой край, то другой, словно оберегая.
Раненого уже вытащили. Увидев это, врач заругался и кинулся к распростертому на земле телу:
– А фиксировать кто будет? А если позвоночник сломан?
Осмотрев раны, помрачнел:
– Несколько переломов и явно пневмоторакс. Фиксируем и транспортируем в больницу! Ты, с Даром… не отходи от него!
Я опустилась на колени в изголовье. Рядом, напевая какие-то заклинания, застыли две берегини. Еще одна о чем-то очень тихо докладывала врачу, и с лица того уходило недовольное выражение:
– Ладно хоть, вас позвать догадались! Даша, повязку на грудную клетку! Кирилл – на тебе ноги.
Они оказались переломанными. Парень ловко зафиксировал их с помощью досочек, которые уже притащили помощники – людей здесь набралось достаточно. Вот тебе и глушь лесная!
А Даша, разрезав рубаху рыкаря, священнодействовала.
Вскрыла какой-то пакет, наложила на рану грудной клетки ворох марли, а сверху закрепила толстый полиэтилен, оставив один уголок повязки свободным.
– Зачем?
– Чтобы воздух из плевральной полости выходил. Видишь, приподнимается на выдохе. А на вдохе пленка мешает. Поняла?
Смотреть на окровавленное тело было неприятно, но результат на самом деле впечатлял! Я пересела, чтобы взять мужчину за руку, а врачи продолжали суетиться: фиксировали переломы лангетами, прослушивали дыхание, измеряли пульс и давление.
– Надо было вместо Даши другого парня брать… диагноста, – пробормотал один.
– Ничего, справимся, – ответил второй. – Зато после Дарьи раны не гниют. Верно? – он подмигнул, и Даша залилась пунцовым румянцем.
Ковер-самолет приподнялся над телегой так, чтобы за раненым было удобно наблюдать. В себя он так и не пришел, и, как считали остальные – к счастью, иначе мог не пережить болевого шока.
Но на полпути к дому Бабы Яги рыкарь вдруг начал задыхаться.
Кирилл зметил первым, встрепенулся, схватил фонендоскоп. Остальные замерли, чтобы не помешать. Все, кроме врача. Тот отстранил студента и начал осмотр.
Закончив прослушивать, простукал грудь рыкаря и сообщил:
– В плевральной полости скопилась жидкость. Явно пнематоракс. Кто скажет, откуда такие выводы?