Академия неформат
Шрифт:
В тот же миг губы лесного существа коснулись её, а грудь пронзила резкая боль, которая немедленно прошла, сменившись мягким теплом. В руках улли билось её собственное сердце – он держал его бережно, как самую великую драгоценность.
– Ты получишь, что просишь! – сказал рогатый. – Приходи на это же место через год с ребёнком, которого родишь – я должен буду благословить его. Только обязательно, не забудь! Иначе случится беда.
Графиня ушла: впервые за долгое время на душе её было хорошо и спокойно, а через положенное время у неё родилась дочь – прекрасная девочка с глазами цвета молодой листвы,
У графа случилась размолвка с любовницей, и он вновь воспылал страстью к сильно похорошевшей жене. Однако, графиня оставалась спокойной к его порывам. Странно, но чем меньше она проявляла к нему внимания, тем сильнее муж добивался его. Графиня была доброй женщиной – она давно простила его, но не осталось в груди сердца, способного на ответное чувство. Горько упрекал её граф, превращаясь постепенно в ужасного ревнивца, но, как вы понимаете, сердце графини было далеко от него.
Прошел год – нужно было собираться в лес к источнику. Графиня подгадала, когда муж отлучится из дому, спеленала дочь, и пешком отправилась к заветному источнику. Как ни тяжело было одной идти с младенцем по лесу, никого не пожелала она взять с собой.
Стоило ей ступить на поляну, как и в тот раз, из-за куста жимолости появился улли, что забрал её сердце. Радостно принял он на руки младенца, начертил пальцем, обмакнутым в воду источника на лобике ребенка неизвестные знаки, а потом затянул песнопения, которым вторили звери, птицы, сам лес, и дитя, что спокойно лежало в его руках. Не спешил зеленоволосый отдавать девочку матери, счастливо глядя в маленькое личико, шепча что-то, известное лишь ему одному.
– Верни моё сердце! – попросила графиня. – Не могу без него ответить на любовь мужа!
Помрачнел улли, прижал к себе младенца, который уснул спокойно, помолчал немного, а потом ответил:
– Не могу! Сердце твоё бьётся в груди дочери – невозможно ведь сотворить что-то из ничего! Прости меня за ложь.
Молчала женщина, но из глаз её, бессердечной, медленно стекли две слезы. Ещё сильнее помрачнел мужчина, а потом сказал:
– Не могу отдать тебе твоё сердце, но у меня есть моё. Я отдам его, если ты пообещаешь, что через годы, когда у дочери твоей родятся дети, а у них их дети, у одной из потомков, также как у тебя, будет трое сыновей. Та женщина, как и ты, пойдёт к источнику со своей просьбой. У неё родится четвертый сын, в котором будет биться моё сердце, он будет отмечен, и примет дар, который хоть и тяжел, но должен оставаться в мире.
Лишь мгновение подумала графиня, а потом согласилась. Положил улли спящую девочку на траву, а потом раскрыл свою грудь, вынул оттуда трепещущее сердце, отдал его графине, а сам упал замертво. Тело его превратилось в черный туман, который взмыл в небо дымной птицей, а графиня, новое сердце которой переполняла любовь к дочери и печаль о странном зеленоволосом мужчине, который не пожалел себя ради неё, отправилась
***
Из уголка глаза Жаклин скатилась непрошенная слеза. Патрик оказался великолепным рассказчиком: его голос звучал тихо и размеренно, рисуя волшебные картины. Когда он замолчал, девушка будто очнулась ото сна.
– Почему ты носишь булавку ректора? Он так дорог тебе? – прошептал Шульман.
– Это артефакт для раскрытия моих способностей, – ответила Жаклин, хлюпнув носом. В эту минуту она не могла и не хотела врать или юлить. – Сьер Вайс просто помог проявить мой дар, а булавка была под рукой.
Улыбка Шульмана засияла как солнце, а лицо его вдруг оказалось близко-близко.
– Ты... и ректор…
Жаклин лишь покачала головой, не в силах оторваться от зелёных глаз, в которых вспыхивали яркие искры.
– Аудитории задуманы для других занятий! – раздался совсем рядом сварливый старческий голос. – Превратили университет непонятно во что! Студенты обжимаются с преподавателями – где это видано?
Жаклин и Патрик одновременно подскочили, и начали озираться. Прень крепко схватил её за руку, оттесняя себе за спину. Однако, в помещении никого кроме них не было.
– Похоже, призрак лорда Скрига! – возбуждённо сказал Шульман. – А я думал, что это сказки!
– Сегодня, наверно, день такой, – ответила Жаклин, успевшая прийти в себя. – По-моему, я уже слышала раньше этот голос.
Момент был упущен, но ей стало так интересно...
– А что было дальше с графиней и её дочерью? – шепотом спросила девушка.
Патрик, продолжая озираться, всё-таки ответил:
– Официально об этом в сказке не говорится, однако, бабушка, когда я её допёк, сказала что все жили долго и счастливо, а потом…
Он осёкся, удивлённо посмотрел на свою руку, стиснувшую пальцы девушки, отпустил её и закончил:
– Родился я.
***
– Ты потомок улли! А я всё думала: зачем ты красишь волосы?
– Вот ещё не хватало! От их цвета столько проблем! Кроме того: стриги – не стриги мои космы, они всё равно утром оказываются ниже лопаток. В пять лет меня обрили наголо из-за… кхм. Прошу прощения, я подхватил вшей от деревенских детей, с которыми убегал играть, как не пытались запретить. Утром шевелюра была на месте. Это фокус повторяли ещё дважды, пока бабушка не решила, что насекомых извели. Потом, в шестнадцать, ради бала, личный цирюльник отца трудился надо мной больше двух часов – первый и единственный раз он попытался выкрасить мою прическу в приемлемый цвет. Угадай, что получилось?
– Наверно ничего не вышло? – предположила Жаклин.
– Вышло! Ещё как вышло – огромный конфуз! Мало того, что в разгар бала сквозь тёмные пряди стала пробиваться возмутительная зелень, так ещё аккуратная стрижка сначала превратилась в бесформенную копну, а потом прямо на глазах удивлённых гостей, вновь отросла до пояса. Все были шокированы, – он засмеялся. – А больше других я сам. Иностранные гости, сильно впечатлились, но не они волновали меня: на том балу была одна девушка… Она потом стала шарахаться, стоило мне показаться где-нибудь поблизости. Это сейчас понимаю, что всё к лучшему, а тогда, для мальчишки это была настоящая трагедия… В общем, с тех пор мои волосы оставили в покое, а я раз и навсегда разлюбил балы.