Академия относительности

Дало Лайа

— Почему? — удивился Лири — Наоборот. Раэль буквально фонтанировал дармовой силой, так что, думаю не только личные резервы полны энергией под завязку, но и накопители.

— Ясно.

Дроу всё же решил, что щеголять голой задницей при таком разговоре как-то несерьезно, а может быть холод пробрал, камин же никто не додумался растопить… Так или иначе, но он натянул свои блядские штаны и заозирался в поисках рубашки. Надел, завязал шнуровку, ну или то, что от неё осталось. Откопал под кроватью заплечные ножны, присобачил

и…

…И на меня вдруг накатило. Он уходит. Одевается и уходит. Вон, кулон с кристаллом так и болтается на шее, пережил все приключения этой ночи. Уходит. Уходит. Уходит. Истерика стала подкрадываться большими такими шагами, картинка перед глазами поплыла от появившихся вдруг слез…

— Что такое? — Лин резко повернулся ко мне.

А что я могла сказать? Что мне до одури обидно?! Что мне больно, как никогда — даже когда Лири пропускал мои дни рождения было не так паршиво, ведь тут я уже было поверила, что вот оно счастье, а оказалось…

— Прицесская, в чём дело?

Дроу уже был рядом, не прикасался, но смотрел пристально и… нежно?

— Ты не уходишь?

Лин удивлёно вскинул брови:

— Ухожу? Нет, я… крэшшш, — выругался мой любимый дроу — Нет, я не ухожу. Просто хочу быть готовым.

— К чему?

— Да пэхи его знает, вот только интуиция мне подсказывает, что этой ночью мы сделали, что-то очень и очень неоднозначное. Нет, стой!

Лин тут же дёрнулся ко мне, как только очередной всплеск боли сжал внутренности комом.

— Ты не понял… не поняла. Крэшшш. Послушай, я никогда, никогда от тебя не уйду. Никуда не денусь. Не предам. Просто по той причине, что это совершенно невозможно. Не только я для тебя стал якорем, и ты для меня центр Мира. Понимаешь?

Он что…?

— Привязка?

— Она самая. Пугающе крепкая, и восхитительно… Не знаю. Полная? Не могу это описать, но будто на место встал кусочек меня, об отсутствии которого я и не догадывался. Теперь всё правильно, всё как должно быть. И я никогда, никому не позволю нас разлучить. Поэтому должен быть готов, — взгляд на Иллири — Мы оба должны быть готовы.

Брат медленно кивнул, а потом мягко произнес:

— Ты во всём прав, но перестань пугать нашу прелесть, не видишь — она совсем бледная уже. Мм, белее обычного. Кстати, интересно…

Лири медленно, тягуче подкрался почти вплотную, вызывая странные, смешанные чувства — угроза, предвкушение, смущение, радость. Смотря глаза в глаза, так близко, что можно было различить все детали узора радужки, он протянул руку, едва касаясь, осторожно провел по оголенному плечу, спустился вниз, до локтя, а потом снова вверх, до ключицы… Мурашки расползлись по телу, а внизу живота зажглась новая искра желания.

Брат-который-не-брат вопросительно глянул, а я, подавив порыв трусливо зажмуриться, едва заметно кивнула головой. За спиной вновь звякнули ножны, но на этот раз звук был веселый, обнадеживающий,

или мне так показалось?

— Похоже, тебе требуются доказательства помимо слов, — прошептал на ухо крэшшшев дроу.

Тёмные руки накрыли грудь… А я совсем забыла каково это… женское тело. Все ощущения будто бы мягче, и вместе с тем острее. Пока я терялась в новом-хорошо-забытом-старом, с меня стянули слабое прикрытие в виде простыни и теперь внимательно рассматривали, изучая заново знакомое вроде тело.

— аэль? Ты так мило смущаешься. Если бы я лично не… Крэшшш, при такой тебе, даже не выругаешься…

И Лири так жалобно глянул, что все тревоги почти отступили, а наружу вырвалось какое-то подозрительно кокетливое хихиканье.

— Смеёшься, — жарко выдохнул в шею подлый-подлый дроу, — Знала бы ты, чего именно мне хочется, может быть поостереглась бы.

Клянусь, голова сама дернулась, повернувшись в его сторону, и та самая фраза вырвалась помимо воли:

— И чего тебе хочется?

И ведь знала, знала же, что именно этот вопрос опасней всего задавать.

— прокинуть тебя…

Рывок и я уже лежу распластанная на кровати, а властная рука упирается в спину, не дает пошевелиться.

— …Подмять под себя…

И Лин ложится сверху, обжигая всё тело диким жаром голой кожи.

— …Клеймить…

Болезненный укус в изгиб шеи ни капли не отрезвляет, лишь сильнее затуманивает восприятие реальности.

— …И без предварительных ласк, без нежности…

Но вопреки его словам, пальцы очень осторожно и мягко гладят внутреннюю часть бедра, правда, не медлят, а почти сразу устремляются туда, где их уже ждут.

— Крэшшш…, — сдавленный стон сквозь зубы, палец немного проникает, чтобы тут же исчезнуть — Ты уже влажная… до Бездны…

Я больше не чувствую его руку между ног, зато кое-что другое упирается ровно в ту точку, что требует внимания, и это заставляет поерзать, потереться об возбужденный до нельзя член…

— Ах… дааа.

Стон-всхлип срывается с губ, вспышка удовольствия почти полностью затеняет мимолетную боль. Но дроу вдруг замирает внутри, пытаясь осознать:

— Какого…? Как это возможно?

Замутнённое сознание пытается понять, чего от меня хотят, почему не продолжают сладкое проникновение…

— аэль, почему ты не сказал, что это тело девственное?

Дроу почти возмущён, но я не даю ему возможности продолжить допрос, приподнимаю попку самостоятельно двигаясь, сильнее, глубже, и Лин сдаётся, сдавленно рычит и наконец, делает то самое, первое движение — во всю длину, мощно, глубоко, грубо. А потом ещё, ещё, ещё, заставляя стонать, всхлипывать, кусать губы и извиваться, словно безумную. Рука давит на спину сильнее, дроу выпрямляется, а потом приподнимает мои бедра и удерживая на весу вбивается всё сильнее, снова почти насилуя, почти доставляя боль. Но лишь почти…