Академия относительности
Шрифт:
Жалящее прикосновение к затылку и голову откидывает в самом диком оргазме, который я когда-либо испытывал. Я продолжаю изливаться в Лири, даже когда из его рта тонкой струйкой начинает течь кровь, даже когда его глаза закатываются, а грудь перестаёт вздыматься.
Удар. И моё сердце вновь стучит, неправильным, двойным стуком.
Удар. И его сердце замолкает.
Всё пространство тонет в бешенной вспышке, выжигающей зрение и разум, меня корчит в конвульсиях, скидывает на пол, на колени. Камень под ладонями дрожит, плавится, руки уходят по локоть в вязкую массу, рядом кто-то
— Даааа…
Тело выгибается в новой волне оргазма, руки исчезают, вместо них появляется ощущение кожи к коже, а потом в моё тело кто-то проникает, пронзая его. Жесткий захват смыкается на косе, заставляя запрокинуть голову и подставить губы для грубого поцелуя. Рывок, еще рывок и с каждым новым движением возвращается по капле разум. Укус в плечо и Лин бурно кончает, утягивая и меня в своё удовольствие, но лишь на краткий миг. азум полностью очищается и вдруг со всей ясностью осознаю…
— Нет!!!
Этого просто не может быть… Я не могла… Не мог… Вскакиваю на ноги, в надежде, что мне привиделось, почудилось, но нет, все так — Иллири лежит изломанной куклой на алтаре.
— Ты!!!
Оборачиваюсь к тому месту, где по ощущениям находится проклятая Ллос, кидаюсь к ней, но дорогу мне преграждает высокая фигура:
— Стой!
Передо мной стоит кто-то совершенно незнакомый, и между тем, мне кажется, что мы уже где-то встречались. Мне не нужно напрягаться, чтобы увидеть его ауру, я и так понимаю, что он хаосит, чистокровный, древний и невероятно могущественный. Не так как Ллос, совсем иначе, но мне всё равно.
— Уйди с дороги, она должна сдохнуть!
Хаосит отрицательно качает головой:
— Та, что никогда не рождалась, умереть не может. Даже с помощью такого кинжала.
— Кинжала? — непонимающе спрашиваю.
Мужчина кивает на алтарь. Оборачиваюсь, и наконец осознаю, о чём он.
— Всё верно. Сиятельный не должен был умереть, Ллос не зря велела нарисовать тебе обе руны — и Вауу и Реш — через последнюю, она смогла бы удержать его душу по эту сторону Грани, даже когда временная смерть настигла бы его тело. Всему помешал кинжал, не знаю откуда он у тебя, но, пожалуй, это единственное оружие в Мире, способное гарантированно убить бессмертного.
Кинжал… Медленно поворачиваюсь к Келлину, но он прячет взгляд, его щиты подняты, не дают ничего прочитать. Даже так…
— Лин?
Дроу молчит, а потом наконец поднимает глаза:
— Я не знал. Купил его у торговца в Тилурив-Ссине, решил, что он послужит хорошим подарком.
— И не узнал о свойствах? — немного презрительно спросил хаосит.
— Торговец сказал, что никто не смог разобраться в них, да и кинжал себя никак не проявлял.
Хаосит усмехнулся:
— И ты, глупый Цаде, поверил? Ты или полный идиот, или предатель. Впрочем, и то и другое. Так или иначе. Это в вашей поганой крови.
Предатель. Келлин предатель. А ведь
Смотрю на него, но он отворачивается, не глядит в ответ. Почему он поднял щиты? Прячется? Не хочет, чтобы я его прочитал? Тошнота комом подкатывает к горлу, в груди почему-то бьётся уже не одно, но сразу два сердца, и их частое «бум-бум» просто оглушает, сводит с ума. Свет меркнет, пространство кружится и качается, каменный пол вновь зыбкий словно пески пустыни. Очень тяжело сосредоточиться, я вижу всё, но ничего не складывается в осмысленные картинки.
Двое, тот самый непонятный, полузнакомый некто и Архимаг Мара что-то шепчут над Лири. Его тело корчит в конвульсиях, но оно почти сразу опадает обратно на каменное ложе. Последнее ложе.
Камаэль трясёт Келлина, орёт на него, но тот молчит, не сопротивляется, всё так же не смотрит по сторонам.
Мас о чём-то меня спрашивает, пытается заглянуть в глаза, прикоснуться, но я его не слышу, не могу слышать, его живого, всё же живого, тогда как Лина спасти никто не может.
Почему Бри не пробует накинуть Саван? Бри рядом, стоит возле Ллос, с нечитаемым выражением лица взирает на происходящее у алтаря.
Мои дети, мои послушные, верные дети ругаются с Жрицами, что-то доказывают, но те лишь отрицательно качают головами, как тупые болванчики.
Мас отвешивает мне пощёчину, зачем? Смотрю на него вскользь, вижу тревогу и страх в красных глазах. тстраняюсь, иду к алтарю, падаю возле него на колени.
Вокруг разливается ядовито-зеленое море, тянет ко мне свои щупальца, но строгий окрик и ледяные нити устремляются куда-то вдаль, где-то словно хлопает дверь, а потом я слышу голос хаосита:
— Его нет в этом Мире.
— Но я не чувствую его и за Гранью, — говорит Мара.
— Вы уверены? — голос Ллос кажется мне до противного радостным.
— Уверен, Путь не открыть. Что с Дверью?
— Открыта настежь, но за ней Пустота.
— Бездна?
— Нет, Пустота.
— Как это возможно? — недоверчиво спрашивает хаосит.
— Ловушка Уробороса.
— Йод, проклятые твари…
— Навил, — утвердительно кивает Ллос — н перехватил волну силы и закольцевал время.
Что-то щёлкает в голове. ни все заняты не тем. Всё не так. Нет мне дела до судьбы всех Миров вместе взятых. Мораль и принципы — прах, а высшее благо — бред. Если душа сдохла в муках, если Пустота не только за Дверью, но и внутри, то ничего более не имеет значения. Кроме одного.
Шатаясь вновь поднимаюсь на ноги, словно в бреду смотрю на тело брата, а потом медленно вытаскиваю кинжал из его груди. тстраненно отмечаю, что кровь из раны не идёт, словно и не осталось её более. Взвешиваю кинжал в руке, а потом в один миг оказываюсь за спиной предателя.