Академия Шепота. Книга 3
Шрифт:
– Потому что я знаю, на что ты способна. Я видел своими глазами, как ты была готова противостоять мейстеру Карстару. Твоя неуверенность в себе – это твои страхи. Но ты давно пережила их. Ты больше не маленькая девочка, Мел, которая должна скрываться. Прекрати цепляться за них, и у тебя все получится.
Странно. Калест произнес правильные вещи. Больше того, он произнес вслух то, что я внутренне уже знала. Я говорила себе это десятки раз. Убеждала себя расправить плечи, поднять голову и перестать бояться. Потому что я действительно на многое способна уже сейчас. Просто стоит один раз
Сказать гораздо проще, чем сделать. Потому что мы привыкаем к своим страхам. Лелеем их, как маленьких детей. Подпитываем воспоминаниями, которые никак не хотим забывать. А ведь это так просто – вычеркнуть из своей жизни память обо всем плохом. Ведь хорошего было не меньше, а, быть может, даже больше.
Слабо улыбнувшись, я слегка сжала пальцы Леста. Даже не заметила, когда он взял меня за руку, но теперь это точно походило на романтическое свидание. На почти нормальное свидание.
Вторую часть заказа нам принесли. Забрав пакеты с печатью ресторации, парень щедро расплатился, оставив чаевых золотом столько, что можно было бы купить сотню котлов. Если это меньшее из зол, то я даже представлять не хотела, сколько бы запросил управляющий.
– Не стоит с таким азартом смотреть на пакеты, – посмеялся надо мной Лест, помогая забраться в карету.
Но едва я села, а пакеты перекочевали из его рук в мои, дверца закрылась, оставляя Калеста снаружи. Парень в черном капюшоне, прошедший мимо него, особо ничем не выделялся, но я успела заметить мелькнувший бумажный конверт, перекочевавший к Лесту. Любопытство раздирало между тем, чтобы открыть пакеты из ресторации, и тем, чтобы спросить, что ему передали. Но долго томить ожиданием меня не стали.
Едва экипаж тронулся, парень открыл пухлый конверт, вываливая на лавку какой-то бесконечный лист белой бумаги, от края до края заполненный записями.
– Это же не список одиноких магов? – в ужасе поинтересовалась я, в красках представив, как мы до старости будем их обходить. До нашей старости!
– Нет, это список всех магов, что сейчас так или иначе находятся в столице. Те, что подчеркнуты, не имеют родственников.
– А почему они подчеркнуты разными цветами?
– Синие – средний уровень личного дара, красные – высокий.
– Мы всех их будем обходить?
– Нет. У меня нет такого количества свободного времени. Этим займутся другие маги. – Сложив ленту, Лест убрал конверт во внутренний карман. – Ну? И чего ждешь? Открывай пакеты.
Новый список занял всего лист бумаги. Он нашелся во втором пакете с десертами и выглядел подозрительно за счет того, что чернила едва-едва проглядывались.
– Это копия из книги учета ресторации. Здесь посетители, что находились в заведении в тот день, – пояснили мне, пока я смотрела на фамилии, но знакомыми для меня были лишь несколько имен рода. И то только потому, что в академии учились их родственники или однофамильцы.
– Этих мы тоже опрашивать не будем?
– Нет. Этот список нужен нам для сравнения. Если пропал кто-то еще, один и тот же маг, находящийся в обоих местах, где было совершенно похищение, с вероятностью девяносто процентов является нашим преступником.
–
– Подозреваю, что это именно так. Лишившись возможности похищать студентов, преступник навряд ли перестал нуждаться в магии. Он мог прекратить давно – еще тогда, когда за дело взялся королевский следователь. Из чего мы можем сделать два вывода: или он уверен в своей безнаказанности, что приводит нас к сильному покровителю, или необходимость в магии превышает любые риски.
– А может быть так, что это разные похитители?
– Запросто. За всеми студентами ведется наблюдение, если они легально покидают территорию Зимнего дворца. Даже мои порталы сейчас отслеживаются, но сама понимаешь: тот, кто хочет остаться незамеченным, способ найдет.
– Спасибо.
Вскинув голову, Калест посмотрел на меня с удивлением. Его правая бровь выгнулась дугой, подтверждая непонимание, затаившееся во взгляде.
– За что?
– За то, что отвечаешь на вопросы. За то, что взял меня с собой. За то, что помогаешь и защищаешь.
– Да ладно тебе. Я же знаю, что ты не отвязалась бы от меня, если бы я не взял тебя с собой, – усмехнулся он, и я прекрасно понимала, что Лест шутит. – А еще я рассчитываю на благодарность. Как насчет поцелуя?
– Ты невыносим! – бросила я в него перчаткой, но карету тряхнуло, и словно по заказу я полетела вперед, падая прямо на парня.
Пожалуй, это действительно было свидание. Коснувшись пальцами моего лица, Лест заправил прядь волос мне за ухо. Первый поцелуй достался виску, порождая сотни мурашек на коже. Второй был запечатлен на щеке, обжигая дыханием, – в районе солнечного сплетения появилась легкая щекотка, что с каждым новым прикосновением превращалась в пожар, завоевывающий все новые территории.
Отогнув ворот плаща, Калест не обошел вниманием шею и ключицы. Я металась между двумя желаниями: чтобы он не прекращал и чтобы остановился сию же секунду, потому что разум отключался, а я горела, плавилась в его руках, пугаясь того, что чувствую.
Последней каплей стал протяжный стон. Мой протяжный стон.
– Стоп. Хватит, – попросила я, гулко выдохнув.
Встретившись с парнем глазами, я замерла, словно загипнотизированная его затуманенным, потемневшим взглядом. Наверное, я выглядела так же: безумие отражалось в нас, словно в зеркале, щедро сдабриваясь сбившимся дыханием. Сердце стучало дико, неистово. И я не могла сказать, чье именно сердце бьется так громко.
Одно знала точно: мы оба испытывали сильные эмоции. Об этом говорили фиолетовые всполохи, появившиеся в темно-синих, почти черных глазах. Об этом говорила моя магия, искрами срывающаяся с кончиков пальцев. Теперь в этом экипаже на полу росла зеленая трава.
Стыд опалил щеки. Я никак не могла совладать со смущением в присутствии Калеста. Смущалась так часто, что уже начинала злиться на себя. Мы ведь всего лишь целовались, как делали это уже не раз, но привыкнуть к его касаниям, к его взглядам, к его губам было просто невозможно. Невозможно принимать происходящее как обыденность, когда низ живота тянет от легкой истомы, а мир вокруг с его проблемами исчезает, становясь совсем неважным.