Академия святости
Шрифт:
Все мы были вместе, единым целым и делали одно большое дело, порученное нам самим Господом Богом!
Глава четвертая
Дворик
– Гриша, Гри-иша-а, пора домой, – громко звала мама, высунувшись в фартуке из окна кухни.
Я сразу же бросал все свои детские дела, и бежал как мог, нагибаясь на ходу под соседским спальным бельем, что сушилось на веревках вдоль окон, перепрыгивая деревянные ящики с углем, запертые на замочек, на цыпочках проскальзывал сквозь
Это был маленький, перенаселенный жильцами всевозможных национальностей, но очень любимый дворик моего детства.
Моя мама была любимой женой, хорошей хозяйкой, ценной соседкой. Она старалась приносить пользу всему миру, но больше всего, конечно, папе. Он ценил это, но, к сожалению, большую часть моего детства я его не видел. Всегда он приходил домой очень поздно, думаю хотел провести время со мной, уделить внимание маме, но у него это хуже получалось, чем то, для чего он был рожден.
Я вспоминаю его большим и бородатым митрофорным протоиереем, что это значит «митрофорный» я тогда не знал, но замечал, что его ценили в храме и даже наши соседи за стенкой прекращали ссоры, когда он возвращался со службы. Папа совершенно ничего не смыслил в домашних делах, хотя по возрасту, был старше мамы. Мы очень любили друг друга, а вечером, садясь за стол обязательно молились Сердцеведцу, который тоже любил нас.
Конечно, мы чувствовали тяжесть сана отца, скорее начали ощущать ее ближе к тридцатым годам, когда меня начали сторониться друзья со двора, а в школе стали обзывать «поповичем». Пару раз пытались даже побить у школы. Да и соседи создавали трудности. Одно время маме не давали место для стирки во дворе, однажды пытались прогнать с общей кухни. Сейчас, будучи намного старше, я понимаю, что любое служение – это тяжелый крест. Если ты врач, учитель, священник или военный – по мере служебного роста, крест этот тяжелеет, придавливая плечи членов семьи служителя. Так было и у нас.
Чудотворный ларец
Я хотел подражать отцу во всем, также стремился много читать, интересоваться жизнью, даже пытался горячо молиться как он. Каждый вечер просил Бога о том, чтобы Христос пришел ко мне, очень хотелось узнать, какой Он, слышит ли меня и почему не отвечает.
Как-то, еще в мирные годы, отец пришел домой очень рано, я бездельничал и, конечно, обрадовался его приходу. С собой он принес большую металлическую коробку, украшенную золотистыми ветвями, резными крестиками и причудливыми завитушками.
Нужно сказать, что я всегда питал слабость к красивым народным поделкам, с изображениями животных, фигурками людей, евангельскими сюжетами, запечатленными в камне или на дереве. Несколько лет я даже провел в вырезании таких фигурок из дерева и, даже, имел несколько коробочек, похожих на эту.
Но, тот ларец впечатлил меня навсегда, он был выполнен опытным мастером. Смотрелся он, как полученный от чародея, явившегося из старинной сказки.
После продолжительной молитвы отец
Я заглянул внутрь и с изумлением обнаружил там часть черепа. Он был темно-медового цвета, с белыми зубами и большим лбом. С правой стороны у него отсутствовала небольшая часть, но было очевидно, что это череп человека. Крепился он к основанию ларца и лежал там под стеклом.
Я не испугался, а долго разглядывал и даже представлял, кем мог быть этот человек? Как он жил, чем интересовался? От чего умер?
Прикоснувшись губами к краю волшебной коробочки, папа произнес:
– Это сын, мощи, человека святой жизни!
Повторяя за ним, я тоже поцеловал стекло.
Отец снова помолился и прикрыл коробочку. Мы стали ждать маму. Я уже знал, что сегодня будет очень интересный рассказ.
Мама, как назло, не приходила до самого вечера, но когда послышались ее легкие шаги на ступеньках, я выбежал и скороговоркой выпалил:
– Представляешь, папа принес череп в коробочке!
Меня, наверное, услышали все соседи во дворе, что были тогда дома, поэтому мама посмотрела по сторонам, строго взглянула на меня и затолкала в квартиру.
После ужина папа пил чай и рассказывал:
– Занимательная история у нас произошла в храме, даже можно сказать чудесная! Хочу поделиться с вами. Несколько месяцев назад рабочие возле храма копали яму под водопровод и наткнулись на могилу. Собрали мы всех священников храма и решили полностью раскопать ее и вытащить гроб на поверхность. Чтобы вы понимали, раньше это место считалось далекой окраиной и вокруг него проживали монахи – отшельники, поэтому была большая вероятность наткнуться на гроб одного из них. Например, на Афоне, даже в наши дни после смерти монаха, хоронят его без гроба, а затем, спустя три года вынимают кости, омывают их в вине с водой и переносят в костницу монастыря.
Папа так жестикулировал во время рассказа, описывая размеры гроба, гору Афон и отшельников, что мама засмеялась глядя на меня, и прикрыла мою нижнюю челюсть, которая отвисла от неподдельного восторга.
Представляете, – продолжил папа, – многие Афониты принесли монашеское устроение жизни и на Святую Русь, поэтому мы были переполнены радостью, когда в истлевшем гробу обнаружили останки монашеского облачения.
Дальше началось самое интересное, – папа потер руки и выпил, немного чая из граненого стакана, – выкапывал водопроводную яму наш прихожанин Матвейка. Он вообще немного болящий на голову, это у него с самого детства. И вот когда обнаружил он находку, радовался совсем как ребенок. Затем он же и вытаскивал гроб с другим рабочими. Выкопали мы и разошлись по домам.
На следующее утро приходит Матвей ко мне и рассказывает, что той же ночью явился ему во сне монах, и попросил не разыскивать его имя и детали жизни, сказал:
– Так угодно Господу!
Я тогда с некоторым сомнением выслушал его рассказ, до момента, когда вдруг опомнился. Ведь удивительное было не в самом рассказе и даже не в его сне, а в том, что Матвейка мог говорить! Он самостоятельно говорил! Шевеля губами и напрягая голосовые связки! Забыл сказать, Матвей с самого детства был немой!