Академия Трёх Сил
Шрифт:
У меня упало сердце, и тут она сказала:
— Это не имя. Это старое слово, сейчас его почти никто не использует, разве что услышишь от какой-нибудь бабуси.
— И что оно означает? — почему-то я разволновалась, снова стало жарко. Я бросила взгляд в ту сторону, где видела Хена, но толпа третьекурсников уже куда- то исчезла.
— М-м… пожалуй, ближе всего будет что-то вроде «мой хороший». «Мой милый». Так говорят, когда обращаются к кому-то маленькому, например, так бабушка может назвать своего внука. А! Или ещё парень может назвать так девушку.
— А что значит…
Лидайя энергично замотала головой:
— Нет, скорее всего, это значит, что она ему нравится. А где ты слышала? А! От Хенная?
Она хихикнула. Зарумянилась, прикрывая рукой рот. Было непривычно видеть Лидайю такой, но, видимо, яблочный сидр сказался и на ней.
— Возможно, ваш брак для него не такой уж формальный?
Я ничего не ответила. Вместо ответа встала и подхватила жбаны, свой и Лидайин.
— Пойду-ка я возьму ещё немного, — и, не дожидаясь возражений или предложений пойти вместе, быстренько сбежала.
Мне просто физически необходимо было сейчас оказаться одной.
Наянэ — вовсе не имя! Одно осознание этого наполняло сердце восторгом. Хен вовсе не видел сны о какой-то красавице-вендайке. А о ком? Неужели Лидайя права, и Хен действительно думал в этот момент… обо мне?
Эта мысль оказалась настолько приятной, что, испугавшись, я решила затолкать её в уголок сознания. Было страшно поверить, чтобы потом разочароваться, узнав, что Хен имел в виду кого-нибудь другого. Но всё равно, что-то внутри словно бурлило от радости, и на языке вертелось «наянэ… моя хорошая…».
Зато на обратном пути, с двумя полными доверху, с белой шапкой пены жбанами, я вдруг увидела в закутке между торговыми фургончиками Карина. Он стоял ко мне вполоборота, с улыбкой на губах, и о чём-то оживлённо говорил собеседнице, нежно сжимая её ладошку.
Я бы не обратила на это никакого внимания: подумаешь, Карин с девушкой, может, они встречаются, я же не интересовалась, есть у него кто-нибудь или нет.
Вот только этой девушкой была Висперина.
Висперина, которая сегодня же в общежитии сказала, что я замужем. Я думала, она узнала это от Хена… но, может быть, ей сказал Карин?
А ещё кто-то ведь сказал Ласу, что я учусь на факультете боевой магии. Карин клялся, что это был не он, и я поверила.
Может быть, и зря.
Глава 26
Из-за случайно увиденного я вернулась к Лидайе растерянная и встревоженная. Вручила ей сидр, села рядом и, чтобы не отвечать на поддразнивания насчёт Хена, уткнулась носом в пышную яблочную пену.
Музыка стала громче, на деревянный помост в центре забрался какой-то парень, то ли старшекурсник, то ли молодой учитель — и объявил, что сейчас будут танцы. Едва он договорил, как костры, окружавшие площадку, вспыхнули столбами пламени, девчонки завизжали, а парни оглушительно засвистели. И, перекрывая весь этот шум, вступила пронзительная и надрывная трель скрипки.
Карин всё не возвращался, а к нашему столу вдруг подошёл какой-то незнакомый боевик, судя по внешности, где-нибудь с третьего или четвёртого курса.
В одиночестве я заскучала. Медленно пила свой сидр, смотрела, как проносятся в танце раскрасневшиеся девушки и довольные парни, как вьются юбки и ленты, а ветер уносит дым от костров и искры. Кто-то пускал огненные светляки самых разных форм и размеров, и они плыли над толпой, как важные надутые рыбы, покачивая круглыми боками.
Пару раз ловила на себе заинтересованные взгляды, но притворялась, что не замечаю. И тут мне на плечи легли тяжёлые руки, обдало запахом костра и горьковатых трав, и голос Хена сказал:
— Ты чего скучаешь здесь одна? Твоя подружка вовсю пляшет, видел её в толпе. Не хочешь размяться?
Я подняла голову, встречая взгляд Хена. Сердце привычно ёкнуло. Хен показался мне ещё симпатичнее, чем парой десятков минут назад: синие глаза сверкали весельем, в зрачках отражались огни, губы изгибались в довольной улыбке. Ему, похоже, было жарко, потому что завязки рубахи были распущены ещё сильнее, так, что в вороте виднелась гладкая грудь, и мне вдруг безумно захотелось провести по ней ладонью.
Я поспешно отвела взгляд. Только тут сообразила: Хен же зовёт меня танцевать. Кивнула, отставила жбан, в который вцепилась, как собака в мозговую кость, и уже хотела было встать, как рядом со столом, как дух из-под земли, вырос Карин.
— Пойдём потанцуем, Сатьяна, — резко потребовал он, не обращая внимания на Хена. Даже больше — словно притворяясь, что никакого Хена тут нет.
Я растерялась. Если бы Хен не успел пригласить меня раньше, я бы с удовольствием пошла. И если бы не видела, как Карин нежничает с Виспериной. Но обстоятельства сложились совершенно не в пользу Карина, и я, чувствуя на себе внимательный взгляд Хена, виновато произнесла:
— Извини, Хен уже пригласил меня.
Карин ничего не ответил, только прищурился и стиснул зубы — было заметно по тому, как шевельнулись желваки на его челюсти. Теперь он провожал нас немигающим тёмным взглядом, а когда мы с Хеном влились в толпу танцующих, я успела увидеть, как Карин сел на моё место и одним махом опрокинул едва ополовиненный жбан.
— Ого, а твой дружок, кажется, расстроился, — прокомментировал Хен.
Прозвучало это совершенно неделикатно и с неожиданными нотками веселья. Я вскинула на Хена укоризненный взгляд, но он только рассмеялся и подхватил меня за талию, а потом и вовсе закружил в ритме танца.
Некоторое время мы увлечённо отплясывали. Это был танец простонародья, где каждый танцевал как мог, лишь бы попадать в такт. Кто скакал по-козлиному, кто выделывал сложные фигуры, кто чинно кружился на месте. Я бы с удовольствием тоже покружилась бы чинно, в кои-то веки чувствуя себя девушкой-девушкой, но Хен не давал: то хватал и подбрасывал, заставляя взвизгивать, то исчезал в толпе, появляясь с неожиданной стороны, то плясал так, что вокруг нас образовывалось пустое место, а другие танцующие уважительно хлопали.