Академия Высших: студенты
Шрифт:
Эвелина покачала головой.
– Мы как будто говорим о двух разных людях. Какие коммуникации, ты о чем? Она не считает нужным даже делать вид, что проявляет уважение ко мне… или придерживается субординации.
Констанция улыбнулась.
– Это твои проблемы, Эвелина, ты не думаешь? Как ты себя поставила, так она себя и ведет. Что ты сделала такого, чтобы она тебя уважала?
Эвелина нахмурилась.
– А ты?
Констанция пожала плечами.
– Я просто демонстрирую свое могущество и превосходство над ними всеми.
– Хорошо, эту ошибку я исправлю, – кивнула Эвелина. – Но она же ни с кем не общается! Ни друзей, ни общих дел. О каком пике коммуникаций идет речь?
Констанция вздохнула.
– У меня такое ощущение, что мы говорим об одном и том же человеке, но ты не читала досье.
– И что же я там упустила? – ядовито спросила Эвелина.
– Сигма – влюбленная девочка. Ее разлучили с любимым мальчиком. Конечно, она не хочет ни с кем общаться, ей нужен только он. На других у нее не вырабатывается окситоцин. У нее гормональная ломка.
Эвелина растерянно моргнула.
– Гормоны? Констанция, нельзя все сводить к физическому телу!
– У нас с тобой нельзя, а она всего лишь второкурсница. Хочешь мой совет? Загрузи ее учебой и работой по уши и даже выше. Придумай ей дело, которое заставит ее общаться с каждым студентом, – Констанция с трудом сдержала зевок, открыла свою сумочку и вынула из него золотистый тоненький планшет. Посмотрела на него с отвращением. – Какая гадость, эти адаптирующиеся под реальность устройства. В жизни бы не выбрала себе такой безвкусицы.
– Тогда зачем ты его достала?
– Хочу тебе показать кое-что, – Констанция развернула планшет к Эвелине. – Полистай.
Эвелина задумчиво рассматривала фотографии.
– Интересные снимки. Но зачем ты мне их показываешь?
– Их делала Сигма. Ее многие просили сделать фотографии для своего профиля. Используй ее. Пусть обновит профили всех студентов вашего филиала. Заодно проявит свои таланты.
Эвелина с недоверием смотрела на Констанцию.
– Сигма? Эта злобная гадюка может делать такие красивые портреты?
Констанция лучезарно улыбнулась.
– У злобных гадюк много скрытых талантов.
– Не сомневаюсь, – пробормотала Эвелина, возвращая планшет Констанции. – И я знаю еще об одном, едва ли тебе известном. Она пробила защиту и разрушила часть стены в своей комнате. И сняла защитные замки в старом переходе.
Констанция несколько секунд изумленно смотрела на Эвелину.
– А вы проверяли защиту комнаты перед тем, как заселить Сигму?
– Зачем?
– Тогда может быть, дело не в защите, а в вашей беспечности?
– Но замки я проверяла! – воскликнула Эвелина. – Она проходит сквозь них, будто их нет.
Констанция пожала плечами.
– Так выясни, в чем причина, теперь ты ее куратор, а не я. Может, твоя манера закрывать замки устарела, а может, Сигма знает, как их открывать. А пока не выяснишь, не разрешай ей шляться по всей территории. В
Эвелина вздохнула.
– Проблема в том, что у нас разные методы работы со студентами, Констанция. Но я приму во внимание твой совет.
Констанция снисходительно улыбнулась.
– И займитесь обновлением всей защиты в своем филиале.
Констанция ушла, не притронувшись к своей чашке, а Эвелина осталась пить кофе и думать над тем, что услышала. Сигма и в самом деле выглядела заурядной девочкой. Может быть, Констанция права, и Эвелина зря подняла тревогу?
Глава 9. Творец за работой
Сигма смотрела на список четвертого курса. Из-за цветов она примерно представляла, кто есть кто. Но с кого из них начать? Лучше бы с Пурпура, но… Конечно, она будет сравнивать его с Мурасаки, и сравнение будет не в пользу Пурпура. И лучше бы отделаться от его съемок сразу, чтобы они не висели тяжелым грузом. Но даже сама мысль о том, чтобы поговорить с ним, уже висела тяжелым грузом. Еще одним тяжелым грузом. Сколько их у нее, этих грузов? Почему все, что происходит с ней в последнее время, становится грузом?
Ладно, сформулируем вопрос иначе. С кем бы ты хотела познакомиться, Сигма? С кем из этих всех людей?
Она рассматривала фотографии в сообществе четвертого курса – здесь они назывались «комнатами». Понятно, почему Эвелина попросила ее сделать новые снимки. По этим мутным картинкам было совершенно непонятно, кто как выглядит. Разве что Хачимицу вызывал симпатию. К счастью, он не был похож на Мурасаки, совсем. На фотографии он выглядел грустным и немного отрешенным. Печальный и отстраненный от мирской суеты аристократ в снежно-белой рубашке и небрежно повязанном невесомом полупрозрачном оранжевом платке.
Ладно, почему бы и не он? Все равно придется знакомиться со всеми. Хорошо хоть Эвелина облегчила ей задачу, сделала рассылку, так что теперь не придется объяснять всем и каждому, кто она такая и зачем хочет встретиться.
«Привет, – написала Сигма Хачимицу. – У тебя есть свободное время? Вот прямо сейчас?»
В дверь постучали. Сигма вздрогнула. Когда к ней кто-то приходил в последний раз? Здесь – никогда.
На пороге стоял Хачимицу. Белый костюм, белая рубашка, оранжевый шейный платок – как будто сошел с фотографии.
– Как раз шел мимо, – он помахал планшетом. – А здесь твое сообщение. Проще постучать, чем отвечать. Зачем я тебе нужен?
Сигма посторонилась, пропуская его в комнату. Парень сделал несколько шагов и остановился. Сигма рассматривала его длинные, ниже лопаток каштановые волосы. Прямые и тяжелые. В сочетании с костюмом они выглядели… странно.
– Ты всегда носишь костюмы? – спросила Сигма.
– О, нет, только на людях, – он обернулся к ней. – У тебя не комната, а тюрьма, – он обвел рукой стены. – Ни картин, ни украшений, ничего.