Академия. Первая трилогия
Шрифт:
Ченнис, не будь он предварительно подготовлен соответствующим образом, сумел бы одурачить вас? Нет, Бейл Ченнис был сам обманут — по необходимости и добровольно. Ченнис честно, до последней клеточки своего мозга верил, что Россем — Вторая Академия.
И в течение трех лет мы, люди из Второй Академии, создавали в королевстве Конзвездия декорации и готовились к встрече с вами. И мы преуспели в этом, не правда ли? Вы попали в Конзвездию и даже на Россем — но дальше этого вы бы не попали.
Мул резко вскочил на ноги.
— Вы... осмеливаетесь утверждать, что и Россем — не Вторая Академия?
Ченнис, лежа у стены на полу, почувствовал, как окончательно
— Разве Россем — не Вторая Академия?
Его память, все знания, которые он имел, — все закружилось в мозгу безумным вихрем.
Первый Оратор улыбнулся:
— Вот видите, Первый Гражданин, Ченнис поражен не меньше вас. Конечно, Россем — не Вторая Академия. Неужели мы — безумцы, чтобы привести вас, нашего злейшего и опаснейшего врага, в наш собственный мир? О нет!
Пусть ваш флот бомбардирует Россем, Первый Гражданин, если вам уж так хочется. Пусть разрушают все, что хотят и могут. Единственные, кого они здесь могут убить, — так это меня и Ченниса, но это вам ничего не даст.
Потому что Вторая Академия, вернее — ее экспедиция на Россеме, которая работала тут три года под видом Старейшин этой деревни, вчера отбыла с Россема и отправилась на Калган. Они опередят ваш флот и прибудут на Калган как минимум на день раньше вас, вот почему я вам рассказываю все это. Если я не отменю свой приказ, то, когда вы вернетесь, застанете дома взбунтовавшуюся Империю, разрушенное государство, и только люди из вашего флота останутся верны вам. Но их будет очень мало по сравнению с восставшими военными. Кроме того, люди из Второй Академии внедрятся в те соединения флота, которые остались дома, и позаботятся о том, чтобы вы больше никого не смогли «обработать». С вашей Империей покончено, мутант.
Мул медленно склонил голову. Злоба и отчаяние загнали его сознание в тупик.
— Да, слишком поздно... Слишком поздно... Теперь понятно...
— Теперь понятно, — согласился Первый Оратор. — Но все-таки не до конца.
Улучив момент, когда сознание Мула было обнажено отчаянием поражения, Первый Оратор быстро проник в него. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы радикально переориентировать противника.
Мул рассеянно взглянул на него и проговорил:
— Значит, я вернусь на Калган?
— Конечно. Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. — Брови его удивленно приподнялись. — Кто вы?
— Какая вам разница?
— Никакой, конечно. Извините.
Мул коснулся плеча Притчера.
— Проснитесь, Притчер, мы летим домой.
Прошло еще два часа, прежде чем Ченнис сумел самостоятельно передвигаться. Он спросил:
— И он никогда ни о чем не вспомнит?
— Никогда. Его способности, его сила, его Империя — все останется при нем, но мотивация его поступка теперь радикально изменена. Понятие «Вторая Академия» теперь для него не существует, и он — совершенно миролюбивый человек. Отныне он будет и более счастлив — хотя бы те немногие годы, которые отпущены ему из-за его болезни. А потом, после его смерти, План Селдона будет осуществлен дальше.
— Но неужели это правда? — настаивал Ченнис. — Неужели Россем — не Вторая Академия? Я могу поклясться, что это так! Я же не сошел с ума!
— Вы не сошли с ума, Ченнис. Просто, как я сказал, вы были так подготовлены. Россем — не Вторая Академия. Пойдемте. Мы тоже отправимся домой.
Бейл Ченнис находился в небольшой комнате с белыми стенами. Сознание его постепенно приходило в норму. Он был счастлив тем, что жил в настоящем. Он видел стены, и окно, и траву под окном, но не помнил, как все это называется. Они просто были. Он видел кровать, и стул, и книги, которые перелистывались на экране библиовизора, стоявшего в ногах кровати. Он видел сиделку, которая приносила ему еду.
Сначала он пытался соединить обрывки фраз, которые он слышал. Кажется, говорили двое.
Один говорил:
— Пока — полная афазия. Все вычищено, и, думаю, полностью. Но без вреда. Теперь нужно только возвратить записи его первоначального сознания.
Он помнил звуки наизусть, но почему-то они казались ему особенными. Но напрягаться не хотелось, как и думать об этом.
Куда приятнее было смотреть на смену цветов на экране, лежа на том, на чем он лежал.
Потом кто-то вошел и что-то делал с ним, а потом он долго спал.
Когда он проснулся, кровать стала «кроватью», и он понял, что находится в «больнице», и все слова обрели смысл.
Он сел.
— Что происходит?
Рядом с ним был Первый Оратор.
— Вы во Второй Академии, и ваше сознание вернулось к вам — ваше собственное сознание.
— Да. Да! — Ченнис понял, что он — это он, и это его страшно обрадовало.
— А теперь скажите мне, — спросил Первый Оратор, — знаете вы, где Вторая Академия?
Истина окатила Ченниса теплой волной, но он не ответил. Как до него Эблинг Мис, он не испытал ничего, кроме всепобеждающего удивления.
Наконец он кивнул и ответил:
— Клянусь всеми звездами Галактики — теперь я знаю.
ЧАСТЬ II
ПОИСК ВЕДЕТ АКАДЕМИЯ
Глава 7
АРКАДИЯ
Дарелл, АРКАДИ — писательница, родилась 11.5.362 А.Э., умерла 1.7.443 А.Э. Известная прежде всего как беллетрист, Аркади Дарелл снискала заслуженную славу автора блестящей биографии своей знаменитой бабушки — Байты Дарелл. Эта книга, основанная на достоверной информации, в течение многих веков служила главным источником данных о Муле и его времени. Книга вышла под названием «Неподслушанные мемуары» и, наряду с романом «Снова и снова и всегда», содержит блестящее описание высшего света Калгана времен начала Безвластия, основанное, как принято считать, на воспоминаниях Аркадии Дарелл о посещении ею Калгана в ранней юности...
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Аркадия старательно продиктовала в микрофон своего принтера:
— «Будущее Плана Селдона», Аркадия Дарелл.
«Вот стану знаменитой писательницей, — подумала она, — и буду подписывать свои шедевры псевдонимом Аркади. Аркади — и все. Никакой фамилии».
«А. Дарелл» — такую подпись она пока была вынуждена ставить под своими сочинениями на уроках композиции и риторики. Это было ужасно скучно и обыденно. Так должны были подписывать свои сочинения все ученики — все, кроме Алинтуса Дама. Когда он впервые подписал свое сочинение «А. Дам», класс чуть не помер со смеху.