Академия. Первая трилогия
Шрифт:
Теперь были другие времена — нужно было охранять границы, и книгами интересовались только старики. Да и добрая половина рассказов про старые времена была переврана и приукрашена.
Вернулся хозяин и принес поднос с чаем. Риоз сел. Дьюсем Барр церемонно приподнял чашку.
— За ваше здоровье.
— Благодарю. И за ваше.
Дьюсем Барр осторожно поинтересовался:
— Мне говорили, что вы молоды. Сколько же вам лет? Тридцать пять?
— Почти угадали. Тридцать четыре.
— Ну что ж, в таком случае я сразу хочу вас предупредить,
— Но в этих делах я, как правило, обхожусь без посторонней помощи, сэр, — ответил генерал с искренним удивлением. — А что, к вам часто обращаются за услугами такого рода?
— Да, представьте себе, довольно часто. К сожалению, в наши дни темные люди путают ученых с волшебниками, колдунами, а любовные дела кажутся им наиболее подходящими для чародейства.
— Ну что ж, это вполне естественно, — усмехнулся Риоз, — Но лично я так не думаю. Я считаю, что наука помогает найти ответы на трудные вопросы.
Сивеннианец пожал плечами.
— Не исключено, что вы ошибаетесь не меньше остальных.
— Может быть. А может быть, и нет.
Молодой генерал поднес свою чашку к блестящему цилиндру, и она тут же наполнилась кипятком. Хозяин передал ему небольшую баночку с искусственным концентратом чая. Риоз капнул в чашку немного концентрата.
— В таком случае скажите-ка мне, патриций, кто же такие волшебники? Настоящие волшебники.
Барр, казалось, был не на шутку поражен вопросом.
— Никаких волшебников не существует.
— Но люди говорят о них. Сивенна просто кишит россказнями про волшебников. Нечто вроде культа, что ли? Может быть, я и не прав, но есть какая-то странная взаимосвязь между этими байками и мечтами кое-каких ваших сограждан о временах былой свободы и независимости. Поймите, в конце концов речь идет о безопасности государства.
Старик покачал головой.
— А почему вы меня об этом спрашиваете? Неужели вы подозреваете, что затевается мятеж и я могу его возглавить?
Риоз поежился.
— Ну что вы! Нет, конечно. Хотя, это не такая уж нелепая мысль. В свое время ваш отец был изгнанником, а вы в свое — патриотом и националистом. Пожалуй, мне, как гостю, невежливо напоминать вам об этом, но к тому вынуждает меня моя миссия здесь, в Сивенне. Но чтобы до сих пор сохранялась какая-то конспирация, подполье… Нет. Сомневаюсь. Этот дух выкорчеван в Сивенне. Уже три поколения ни о чем таком не помышляют.
Старик тяжело, тщательно подбирая слова, ответил:
— Наверное, я покажусь вам столь же негостеприимным хозяином, как вы мне — неучтивым гостем. Позволю себе напомнить вам, что когда-то и вице-король, точно как вы сейчас, полагал, что дух свободомыслия у сивеннианцев выбит на веки вечные. По вине этого вице-короля мой отец стал отшельником и презренным нищим, мои братья погибли мученической смертью, а моя сестра покончила с собой. Однако
— Да, вот именно. Вот вы сами и завели этот разговор. Я, видите ли, уже три года размышляю о загадочной гибели вице-короля. В его личной гвардии был один молодой солдат, деятельность которого весьма и весьма занимательна. Этим солдатом были вы, патриций, и, думаю, подробности уточнять не стоит.
— Не стоит, — спокойно отозвался Барр. — Что вам угодно?
— Мой добрый господин, — лениво проговорил Риоз, — времена нынче тяжелые, а у вас дети и друзья. Есть страна, которую вы, по всей видимости, любите и тоскуете по ее славному прошлому. Так что, если я буду вынужден применить силу…
— Чего вы хотите от меня? — холодно оборвал его Барр.
Покачивая пустой чашкой, Риоз ответил:
— Послушайте, патриций! В наши дни из военных преуспевают болваны, что вышагивают в парадной форме, завешав всю грудь орденами, на празднествах в императорском дворце и, задрав нос, эскортируют в разукрашенных звездолетах Его Императорское Величество в летнюю резиденцию. Я… в этом смысле — неудачник. Неудачник в тридцать четыре года, и неудачником останусь. Потому что я — солдат. Моя стихия — сражения. Вот почему меня послали сюда. При дворе меня, честно говоря, не слишком жалуют. Я, видите ли, не вписываюсь в рамки придворного этикета! Меня не терпят щеголи-адъютанты и чванливые господа-адмиралы, но зато лучше меня просто не найти, когда нужно кого-нибудь послать к черту на кулички, чтобы он там сгинул поскорее. Сивенна для такой цели местечко — лучше не придумаешь. Пограничный мир, мятежная, оккупированная провинция. Она так далеко от двора, что они там просто счастливы. А я торчу здесь — и гнию! Никакими мятежами тут и не пахнет, да и соседние вице-короли в последнее время притихли, особенно после того, как славной памяти папаша Его Императорского Величества задал им перцу в духе Монтеля Парамайского.
— Сильный был Император, — пробормотал Барр.
— Да. И нужны нам именно такие, как он. Прошу не забывать, мой хозяин — Император. Его интересы — это мои интересы.
— Какое отношение это имеет, к делу? — пожал плечами Барр.
— В двух словах: волшебники, о которых я упомянул, если верить сказкам, издалека, откуда-то из-за границ Империи, где звезды рассеяны редко…
— Где звезды рассеяны редко, — повторил за ним Барр, — и свет их душу холодит…
— Это что — стихи? — нахмурился Риоз. Ему было явно не до стихов. — Так вот, они явно с Периферии, волшебники эти, то есть из единственного района Галактики, где я беспрепятственно могу сражаться за честь Императора.
— Конечно же, исключительно из соображений служения интересам Его Величества и удовлетворения собственной жажды сражений?
— Вот именно. Однако я должен знать, с кем сражаюсь, и в этом вы можете мне помочь.
— Почему вы в этом так уверены?