Академия

Снежкин Владимир

Дикие визги, яростный рев, крики раненых и истошные боевые кличи, раздававшиеся над полем битвы, с трудом доходили до моего сознания. В висках билась одна мысль — успеть! Успеть завершить проклятие до того момента, как Сиплый замертво упадет на землю.

Это уже должно было скоро случиться, ибо Харальд оказался куда более опытным бойцом. Зачарованный клинок в его руках сверкал, рисуя перед ним замысловатую вязь, сквозь которую Сиплому, с его длинными кинжалами, было не прорваться.

Наоборот, он пропускал удары. Вот, по его ноге из глубокого пореза струйкой потекла

кровь. Вот и на руке появилась колотая рана. Однако, Сиплый продолжал яростно драться, тигром метаясь перед Харальдом, и не давая ему прорваться к нам. Хотя тот пытался, раз за разом предпринимая попытки обогнуть Сиплого то слева, то справа.

Сиплый, дружище, потерпи еще немного! Не умирай!

— Все! — выдохнул я, и мощное проклятие, в которое я вложил все свои силы, без остатка, устремилось к Харальду.

Амулет на его шее засветился, но выдержал-таки удар. Чуда не произошло…

— Бежим! — тонко закричал Тин, и устремился вдоль по улочке прочь.

За ним побежали остальные парни, включая Тикта, который еще мог помочь. Тварь! Почему ты бежишь? Почему не сделал следующий удар, опрокинув в болота Харальда? Мы же с Содером не бежали, когда из-за тебя на нас напал один из дружков Тайгера! Но вслух крикнуть я уже не смог. Из горла вырвался лишь жалкий хрип. От вдруг навалившейся слабости я опустился на колени. Перед глазами поплыли круги, сквозь которые я с трудом видел две мечущиеся фигуры.

Еще через миг зрение прояснилось, шум из ушей исчез, а мысли стали кристально четкими. Хотя слабость из тела никуда не исчезла. Увидев, как Сиплый получил очередную рану, и осознав, что он уже из последних сил сдерживает противника, и вот-вот падет, я задумался — стоило ли мне лезть в эту передрягу?

Прежде, чем Харольд покончил с Сиплым, один из бойцов, попавшихся в болота Тикта, с трудом выбрался на твердую землю и шагнул ко мне. Перехватил поудобнее клинок. Даже не задумывается, что потом ему не жить. Маги покарают его за убийство студиоза. Других тоже. Только вот мне от этого уже будет ни жарко, ни холодно.

Боец занес меч, и я зажмурился. Все. Конец.

Прошла секунда, вторая, третья, а удара все не было. Вместо этого в лицо ударил нестерпимый жар, продолжавшийся лишь краткий миг. Затем еще…

Я приоткрыл глаза и увидел на месте атаковавшего меня бойца лишь кучку пепла. Харальда тоже нигде не было. Драка остановилась, и все бандиты, наши и не наши, с открытыми ртами и испуганными глазами смотрели куда-то мне за спину. И Сиплый, между прочим, тоже!

Кто-то был за моей спиной. Кто-то, кто с легкостью сжег Харальда и его подчиненного, невзирая на защитные амулеты. Кто-то, кого все бандиты испугались настолько сильно, что мгновенно прекратили смертоносную драку. Даже дышать стараются через раз.

Если мыслить дидактически, то можно было предположить, что этот кто-то владеет Стихией Огня. Учитывая, что единственным магом этого направления, с кем я общался … Точнее, магессой, была…

Мое сердце в груди екнуло, и в ужасе сжалось. Я ме-е-е-едленно повернул голову, и узрел ту, которую до конца летних каникул надеялся не узреть. Клафелинщица! Собственной персоной. В кроваво

красной мантии, с символом веры богини Чареции в руках, и презрительно-злыми глазами, взглядом которых она буквально загипнотизировала всех присутствующих на поле.

— Гарет, я пришла к тебе, — сказала она. — Знаешь, что я сейчас сделаю?

Вроде негромко, но при этом каждое ее слово разнеслось даже в самые дальние уголки поля. Я скосил взгляд в сторону символа веры в ее руках, и сердце мое екнуло столь сильно, что мне на секунду показалось — вот он, спасительный инфаркт!

— Я… я… — перевернувшись на живот, я пополз к Сиплому. — Сиплый! Ты зачем Харальда от меня отгонял? Теперь сам добей! Вон нож!

Глаза Сиплого от удивления полезли на лоб. Сволочь. Добивать не собирается…

— Госпожа Клафелимиди! — развернулся я к ангелу мщения. — Я не хотел! Честно! Все вышло случайно!

— Помолчи, — приказала магесса, и я поспешно захлопнул рот. Клафелинщица же вновь устремила свой взгляд туда, в сторону толпы. Мое сердце слегка отпустило. — Господа, тут, на этом месте, только что хотели убить студиоза. Кто руководил тем человеком, который пытался это сделать?

— Вот! Вот они! — взревел Хромой, указывая на Боцмана, Василька и третьего, имени которого я не знал.

Они стояли чуть в сторонке от своей банды, окруженные десятком бойцов.

— Да, это те самые, — поспешно подтвердил я.

Боцман и Василек стояли молча, опустив клинки, и хмуро, исподлобья разглядывали магессу.

— Вы обвиняетесь в преднамеренной попытке лишить жизни студиоза Академии магии! — вскинув голову, громко продекламировала Клафелинщица. — Вам известно, какое наказание за это следует?

Бандиты промолчали. В следующую секунду они, вместе с окружающими их бойцами, вспыхнули ярким пламенем и через мгновение на их месте лежал лишь пепел.

— Теперь ты, — взгляд изумрудно-зеленых глаз, которые, клянусь, ранее казались мне голубыми, обратился на меня. — Я все хотела с тобой встретиться, поговорить. Отдать кое-что.

Клафелинщица сделал два шага, и остановилась рядом с моей головой. Правой рукой покачивала символом веры. Не обращая внимания на уличную грязь, присела на коленки, и склонилась ко мне.

— Знаешь, какая у меня была первая мысль, когда мне показали эту мерзость, неведомым образом оказавшуюся в моих вещах? — тихо, чтобы слышал только я, спросила она.

Я старался не смотреть деканше в глаза. Тихо ответил ей:

— Сказать тем, кто ее вам подсунул, что так делать больше нельзя. Выслушать их, почему они так сделали. Понять их… Простить.

— Да? — по змеиному улыбнулась Клафелинщица. — Интересные у тебя представления о мыслях в моей голове, когда я по чьей-то вине вынуждена испытать минуту позора. А если серьезно?

— Наверное, хотели убить этих негодяев.

Клафелинщица согласно прикрыла глаза.

— Именно! Надо признать, тебе с Содером повезло, что вы успели убежать. Так вот, дорогой мой Гарет, если вы со своим болваном-дружком еще раз что-то сделаете или скажете из того, за что мне придется краснеть, то я вас поджарю на медленном огне! Ты меня понял?