Академия
Шрифт:
Красивый зал с множеством цветных витражей, картин, кресел, диванов, светильников и зон отдыха.
Тут имелись и столы с играми, вроде шашек и нардов, и пианино, и стеллажи с книгами, и даже что-то похожее на бильярд. Такую игру я видел ещё в Янамаре, на свадьбе у старшего брата Горо Исимы.
Но всё это я заметил лишь мельком.
Моё внимание быстро переключилось на четырёх студентов, окруживших низенького взлохмаченного толстяка у одной из стен.
Коротышка держал переломленный
— Ну давай, лев! Зарычи! Зарычи! Р-р-р-р-р-р-р-р-р!
Коротышка зажмурился, прижал деревяшку к груди и истерично рявкнул:
— Да-а! Я ле-е-ев! — а затем выдал жалкое и душераздирающее: — Х-х-х-л-л-л-л-л-л-л-л!
У него был сильный дефект речи, и вместо обычного «р-р» получалось только «х-х-л-л».
Взрыв хохота оглушил зал.
Четвёрка парней рассмеялась до слёз, а коротышка выдал ещё один рык, как умел. Тоже со слезами, но уже другой природы: обиды, бессилия и страха.
Эти придурки так увлеклись, что меня даже не заметили, когда я вошёл в гостиную первого курса Витязей.
А вот остальные студенты — те, кто не был похож на дебилов — сразу же отвлеклись от своих дел и посмотрели на меня (на мучения коротышки, кстати, им было наплевать).
Три девчонки сидели в креслах и болтали, но сразу смолкли. Ещё одна читала книгу, устроившись на диване в дальнем углу, и принялась разглядывать меня поверх книги.
Два парня, игравшие в тот странный «бильярд», бросили своё занятие.
— Воу-воу! Посмотрите-ка! У нас ещё один слабак, господа! Теперь полный набор! — объявил один из них, темноволосый кудрявый студент с орлиным носом и басовитым голосом.
— А какое у тебя активное число резерва? — сразу же поинтересовался второй, бросив кий и пригладив ёжик каштановых волос. — Ты же в низко-слабую группу определён, да?
Вопрос он задал через весь зал и так громко, что свора дебилов у стены тут же перестала ржать и переключила внимание на меня.
Даже коротышка, которого они мучили, замер, не сводя с меня глаз и продолжая прижимать деревянный меч к груди.
В итоге все уставились на меня, будто без информации о моём резерве не смогли бы разобраться, как ко мне относиться и к какой касте причислить: неприкасаемых, лидеров, изгоев, одиночек, шутов, слабаков, зазнаек и прочих.
Им нужна была определённость на мой счёт, хотя кажется сейчас в зале Витязей находились лишь первокурсники из одной группы — самой слабой.
То есть, моей.
Я насчитал двенадцать человек вместе с собой: четыре девчонки и восемь парней. И вряд ли у кого-то из нас имелось больше двухсот единиц резерва.
Направившись в сторону того кудрявого
— А у тебя самого какое число?
Тот заулыбался.
— Наш человек. Вопросом на вопрос отвечает, лишь бы не признаваться, что слабак! — Он засмеялся, пряча за хохотком тревогу и растерянность.
Ему до сих пор было непонятно, как ко мне относиться.
Под пристальным взглядом остальных я остановился у игрового стола, обитого серым сукном, и посмотрел на белые и чёрные шары, раскиданные по нему.
Никакого понятия, как играть в эту магическую игру, у меня не было, но разговор всё равно нужно было продолжить.
— И какой счёт? — спросил я, стараясь держаться нейтрального тона: не заискивать, но и не враждовать.
У меня и без того врагов хватало.
— Яшка продул мне пять очков! — с ехидной ухмылкой сообщил мне кудрявый.
— Четыре, Тарас, не ври, — нахмурился Яшка и первым подал мне руку. — Яков Вьюгин. Активный резерв — сто пятьдесят. Добро пожаловать в группу слабаков.
Я ответил на рукопожатие.
— Кирилл Волков.
Мне не хотелось объявлять на весь зал, что у меня резерва всего сто единиц, но и щекотливость момента я тоже осознавал.
Если умолчу сейчас, то это будет означать, что я робею и стесняюсь своей силы. А ведь сказать, что пока в тебе маловато силы — ещё не значит, что ты признаёшь себя слабаком.
Я развернулся ко всем, кто на меня смотрел, и объявил:
— Сто — моё активное число резерва.
Реакция последовала мгновенная.
Яков Вьюгин, что только что жал мне руку, почесал в затылке, а его кудрявый дружок по имени Тарас усмехнулся.
— Сто?.. Да ты ещё слабее нашего Лёвы. — Он покосился на коротышку, зажатого у стены.
И тут из четвёрки мучивших его дебилов вышел парень.
Высокий загорелый брюнет.
Его школьный пиджак был распахнут, и на ремне я заметил прикреплённый на цепочке брелок в виде птичьего черепа. Парень гладил брелок пальцем, а сам внимательно меня оглядывал, будто раздумывал, что бы такого мерзкого со мной сделать.
— Ты самый слабый из слабаков, Кирилл Волков, — чеканя слова, произнёс он. — Первый кандидат на отчисление. А это значит, что твоё место вот тут.
Его рука опустилась вниз, а палец указал на пол у своих ног в начищенных туфлях.
Все в зале затихли, предчувствуя горяченькое.
Три девчонки привстали с кресел, и даже четвёртая отложила книжку и, нахмурившись, застыла на диване.
Никто не вмешивался, и у меня сложилось впечатление, что в группу слабаков набрали только отморозков, козлов отпущения и вялых пофигистов.