Академия
Шрифт:
— Что ж, благодарю вас, сударь Беломорский. Общение с вами пришлось весьма вовремя, вы умеете поддержать.
Он снова улыбнулся краешками губ.
— Действительно, уже поздно, и вам просто необходимо набраться сил.
— Вы правы.
— Позвольте проводить вас, сударыня.
Он шутит что ли? Еще не хватало идти с ним… А с чего я собственно взяла, что он собирается провожать меня до общежития? О, небеса, теперь и у меня в голове творится прах знает что! Конечно же, он имеет в виду проводить до выхода из библиотеки. В крайнем случае — до лестницы.
С невозмутимым лицом он подал мне руку, и мне не оставалось ничего
Сидя за письменным столом, я невольно потирала руку, и раздумывала, что именно написать опекунше. И не только ей: Никольская отчаянно ждала от меня письма, и для меня было важно отправить им новости прежде, чем они дойдут до них в искаженном виде от кого-то другого.
Если бы я только знала, с чего начать! С моего приезда сюда прошло несколько дней, учеба еще не началась, а я уже обзавелась друзьями, врагами, поклонниками, и стала одной из главных сенсаций представления.
«Моя дорогая госпожа Стрелицкая!
Сегодня состоялось мое представление в Академии, и я рада сообщить, что все прошло замечательно! Дорога сюда изрядно утомила, однако экипаж был вполне сносен, и мы сделали остановку. Помня ваши наставления, я тщательно проверила комнату перед отъездом, и ничего не забыла. Багаж добрался в Академию в целости и сохранности, благодарю за гардероб, в котором мне не стыдно находиться среди учеников-драконов. В моем шкафу уже висит форма, в которой я буду ходить на занятия — белоснежная блуза и темно-синий юбочный костюм. Это стандартный вариант, но благородные семьи могут заказать для своих детей форму другого цвета, который подходит под их родовую стихию.
В Академии меня встретила моя наставница — Аглая Мунтиярова. Она будет сопровождать меня и оказывать любую помощь и поддержку на протяжении первых месяцев моего нахождения здесь. Таких наставников назначают всем первогодкам, даже ученикам из драконов! А еще меня лично поприветствовал сам Артемий Круторогов! Известный правовед, член попечительского совета и близкий друг крола Ольгерда Казимирова!..»
Тут я запнулась, думая, как описать свой наряд на представлении. Стоит ли поделиться с опекуншей всеми подробностями? Ох, нет, признаться в таком я не готова!
«… Для представления дом мод госпожи Ламбер подготовил мне хорошее платье, но по чистой случайности его испортила служанка госпожи Тобольской, урожденной Ясногоровой. Чтобы исправить допущенную ошибку, госпожа Тобольская подарила мне платье из темно-синего бархата, простое, скромное, но удивительно красивое! Поэтому во время пира и бала я выглядела достойно, не хуже дракониц в Академии.
Среди учеников из людей я — единственная девушка, что немного огорчило, так как я надеялась найти подругу среди равных мне. Но юноши оказались вполне приятными, образованными, и мы сумеем показать себя с лучшей стороны, я в этом уверена.
После представления у нас был один свободный день для знакомства с Академией. Сам замок — грандиозный, поразительный, здесь столько всего интересного, что за сутки всего не осмотришь. Весьма впечатлила библиотека…»
Библиотека, в которой произошло столько событий! Чего стоит подслушанный разговор в закрытом кабинете, а потом — знакомство с Беломорским.
Нервно дернулась, выныривая из воспоминаний, и удивленно
Ярогнев проводил меня до главной лестницы, и на прощание поцеловал руку, да так, что она до сих пор горела, как и мои щеки. Как у него это выходит, при полном соблюдении правил приличия прикасаться так интимно? Матвей танцевал со мной вчера весь вечер, но одно его касание не произвело эффекта такой же силы. Наверное, именно об этом говорила Беломорская: «На примере брата я видела, как смертные могут вскружить драконам голову».
Если сопоставить подслушанную характеристику от его сестры с моим собственным впечатлением, можно сделать вывод, что Ярогнева интересуют смертные девушки, причем чересчур сильно, и без одобрения его родителей. Господин Грачев сокрушался, что Ярогнев не присутствовал зимой в столице, а Беломорская заявила, что ее брат совершил достаточно ошибок, и ему крупно повезло, что многое не дошло до ушей столичных сплетников. Что же он такое натворил, если ему пришлось остаться дома в зимний сезон, когда его так ждали в столице? Что им пришлось скрывать от благородного общества?
Чудесно, против своей воли я начала вникать в тайны северного рода, косвенно поучаствовала в распрях Ясногоровых и Эрлингов, вызвала зависть и ненависть у всей Академии, и это до начала учебного года! Об этом и напишу Никольской, то-то гордости будет.
***
Ночью я опять спала плохо, просыпаясь каждые полчаса. Окончательно проснулась около двух ночи, прижимая руки к щекам. Опекунша и прочие достойные сударыни в наших краях очень любили книги, и особое внимание уделяли романам о любви, которые всеми правдами и неправдами скрывали от окружающих. Однако таково свойство секретов: чем тщательней прячешь, тем скорее это выйдет наружу. Так что мы порой находили их, и втихомолку знакомились с «запрещенной» литературой.
Мне роман категорически не понравился, и все же я его прочитала до конца. Героиня показалась отвратительной, невоспитанной невеждой, герой — подонком, которому героиня непозволительно попустительствовала. Сюжет казался банальным и грубым, а второстепенные персонажи — лишними, так как совершенно не влияли на ход повествования. Да и зачем детализировать их, когда все вертелось вокруг любовных похождений главных героев?
Теперь же я впервые подумала, что была не права. Несколько лет назад история казалась мне неестественной и скандальной, зато после знакомства с Матвеем и Ярогневом во мне словно пробудилась моя женственность, которая раньше никого не интересовала. Да и возможно ли чувствовать себя девушкой в пансионате, в окружении десяток так же невзрачных сирот? Здесь я впервые надела роскошное платье, диадему, и сумела обратить на себя внимание, пусть даже и за счет чужой драгоценности.
Совершенно новые для меня мысли и ощущения. С одной стороны, это приятно, а с другой — пугающе. Зарылась в подушках, словно это могло помочь вытеснить из головы сны, в которых Ярогнев с жаром признавался в любви, пока я в шикарном свадебном платье собиралась выходить замуж за Матвея. Какая нелепица! И как приятен был этот сон.
Села на взбитой кровати, не в силах успокоить сердцебиение. Если бы это могло быть правдой…
— Это не может быть правдой!
Едва не вскрикнула, вовремя залепив рукой рот. Голос Ярославы раздался в моей комнате, но здесь же было пусто!