Акцентор
Шрифт:
Я в последний раз нажимаю на клавиши и заканчиваю произведение, ощущая себя так, будто могу задохнуться. Это было чересчур. А его голос так никуда и не исчез. Он переворачивает внутренности, сводит с ума и обжигает:
«Мой потрясающий напуганный ангел…»
Почему я не могу перестать думать об этом?
В классе – звенящая тишина, медленно угасающая злость и мои тревожные мысли во всем этом безумии. Открыв глаза, я протягиваю руку, чтобы забрать прибор с корпуса, но та нащупывает пустоту.
Моя ладонь глупо шарит по поверхности, однако на рояле ничего нет, хотя я точно помню, что положила
Я бы соврала, если бы сказала, что еще ни разу не теряла слуховые аппараты, но память меня не подводит. С того момента – никогда.
Я ищу прибор около двадцати минут, медленно обшариваю каждый угол. А еще чертов выключатель сломался. Температура моего тела поднимается, и я тру грудную клетку ладонью.
Один раз. Второй. Третий.
За окном, среди мрака, качаются деревья и льет дождь. А я даже не вижу собственных пальцев. Все расплывается. Стены начинают выглядеть так, будто их нарисовал мистер Бретон [3] , а конечности становятся слишком легкими.
Дерьмо.
У меня не может быть приступа. Не второй раз за неделю.
В поле моего зрения мелькает фантом. В животе бурлит холодный необоснованный ужас, заставляя мое гребаное сердце умирать от быстрого ритма. И снова это противное чувство.
3
Андре Бретон – французский писатель и поэт, основоположник сюрреализма.
Словно кто-то смотрит на меня.
Не оборачивайся назад.
Я расправляю плечи и сжимаю кулаки. Нельзя быть настолько параноидально сумасшедшей.
Я разворачиваюсь, а затем смотрю в пустоту, размышляя, как быстро мистер Уолш сочтет, что меня следует забрать в психиатрическую. В музыкальном классе никого нет: инструменты, тусклое свечение от лампы, мое сотрясающееся от дрожи тело, приоткрытая дверь… стоп.
Задержав дыхание, я медленно подхожу к скамье, достаю из рюкзака нежно-розовые лютики и нащупываю привязанный клочок бумаги.
Мои пальцы дрожат, пока разворачивают записку. А затем я медленно оседаю на стул возле рояля, разглядывая резкий, четкий почерк – такой же мрачный, как его обладатель:
«Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Пиздец. Как. Скучно.
Не бойся быть собой, мой прекрасный ангел. Иначе я накажу тебя.»
Примечание:
Эмоциональный
Глава 4
Обсессия
Элгин, Шотландия.
Хищник.
Терпение.
Подобное качество предполагает принятие человеческого несовершенства, что делает мое существование более утомительным и трудным занятием.
Скука. Я ненавижу ее.
Высокая концентрация адреналина пропитывает воздух. Я стою над полуживым телом, окруженный границами ринга, и размышляю над тем, как удовлетворить свою природу.
Все дело в том, что моя шишковидная железа не умеет синтезировать серотонин в нужном количестве, поэтому я всегда ищу более мощные стимулы. У меня также очень низкая терпимость к разочарованию и низкий порог для разрядки агрессии, включая насилие.
Ядовитая нетерпеливая злость будоражит мое сознание, пока чужой страх оседает на языке. Парень подо мной жалко скулит, привлекательно истекая кровью, и пытается отползти назад, но я просто придавливаю его ботинком.
– Куда ты? Разве мы закончили?
– Хватит… Я сдаюсь… Пожалуйста, отпусти меня.
Мои рецепторы обостряются, а перед глазами всплывает воспоминание с дрожащим гребаным Бэмби с поразительно голубыми глазами.
Блядь.
– Зачем мне отпускать тебя? – Я поднимаю клюшку для гольфа, преследуя вполне законную добычу. – Разве ты не согласился на это? Ты хочешь, чтобы я лишил себя радости?
Очередная жертва пытается сделать выпад в мою сторону, и я безошибочно попадаю клюшкой по чьим-то ребрам. Звук боли и ломания костей насыщает меня нужной дозой, усиляя реакцию моих нейромедиаторов.
– Серьезно? – я усмехаюсь и наклоняю голову, чтобы получше рассмотреть результат моего удара. – Ты мог бы еще завизжать, и тогда я бы точно заметил тебя. Номер пять, ты меня разочаровываешь.
За сегодня уже пятый.
Увы, никто из этих слабых ублюдков даже близко не приблизился ко мне, не говоря уже о том, чтобы ударить меня. Хотя я делал ставку на двухметрового пловца – того, что истекает кровью у меня под ногами. Что происходит с этим примитивным миром? Почему все вдруг начали резко деградировать?