Акционерное общество женщин
Шрифт:
– Есть, – сказал Шурик. – Почему вдруг такой диспут о том, что делать с не взятой еще властью, когда на носу всенародный праздник? Вы что, забыли, что на дворе июль две тысячи пятнадцатого года и через полтора месяца пятилетие вашей корпорации? Или вы не собираетесь его праздновать?
– Ой, правда, – загалдели все. – Как это мы действительно с этим следствием, со всем остальным чуть не проворонили собственный юбилей? Ведь уже срочно надо все организовывать.
– Списки приглашенных чтобы к понедельнику были у меня на столе, – распорядилась Катя. – Кыса пишет сценарий мероприятия. Алена ей помогает. Полина придумывает культурную часть. Влад готовит пресс-релизы и анонсы.
– Кать, да пока у тебя такая неопределенность была, о чем мы все могли думать? А тут бац, все сразу – и власть, и праздник.
– А мне кажется, что это тоже не случайно, все одно к одному. – Алена, уже совершенно спокойная, развалилась на диване, положив голову на колени Мэтью. – Не знаю, как именно, но чувствую, что вокруг праздника все свяжется и склеится само собой.
– Я уже во всем вижу какой-то двойной смысл, – сказала Полина. – Уходя, Вульф мне сказал: «Вы-то понимаете, Полина Альфовна, кто правит бал?»
– Я лично никуда не еду, я остаюсь тут ночевать, а завтра с утра за работу, – лениво потянулась Алена. – Мэтт, ты как?
– С удовольствием, я с утра купаться пойду, а потом мне надо будет поработать. Подумать, как изложить в вашей программе реформу права. Катя это интересно подметила. Метафизика нравов… Интересно, very challenging.
– Вот-вот, Мэтью, подумай хорошенько, – заметил Шурик. – Они лет пятнадцать назад уже поговаривали о взятии власти. Я им тогда сказал, что придется им все законы переписать, у мужиков загранпаспорта отобрать. Много чего я им тогда высказал. Сейчас только на тебя надежда, что по новым законам мужикам хоть что-то оставят.
– Им оставят ровно то, что они в состоянии на благо употребить. А что именно – это еще большой вопрос. – Кыса в этот день была явно не в силах увидеть в мужчинах созидательную общественную силу. – Но ночевать я тоже остаюсь. Не оставлю же я вас одних праздник планировать, чтобы мне потом за вами разгребать.
– Я тоже, пожалуй, – заявила Степанова.
– Ну, вот и замечательно, – захлопала в ладоши Полина. – Пойду Стеше скажу. Олег, а ты?
– Нет, мы с Олегом поедем, – сказал Влад. – Мы с ним завтра займемся программой и манифестом, а с праздником вы и без нас справитесь.
Глава 13
Метафизика нравов
Радость двигает колеса
Вечных мировых часов.
Свет рождает из хаоса,
Плод рождает из цветов.
Утром Катя проснулась с петухами. «Вот и хорошо, – подумала она, – пойду кофе сделаю, поработаю в тишине на террасе, пока гвалт не начался». К своему удивлению, на кухне она столкнулась с Аленой.
– Ты встала, Кать? Как хорошо. Я так плохо спала. Думала всю ночь. Давай вдвоем спокойно поговорим за кофейком на терраске, пока все спят.
– А что это вы тут шепчетесь? – спросила Полина, появившись в кухне в своем вечном голубом халате. – Спала сегодня ужасно, все время просыпалась и думала… Пошли на террасу кофе пить, пока все спят.
– Кто все? Кыса только и Ирина, – засмеялись Катька с Аленой.
– Ну, в общем да. Я все думала. Может, нам лучше пиар-работу изменить, перенаправив ее все же в русло просвещения? Притушить политический компонент, особо не упирать на мужскую тиранию и зло,
– Я всегда вам говорила – оставьте ваше просвещение, ваши революционные идеи и мысли о государственном переустройстве…
– Кать, не надо лицемерить. Ты больше, чем кто-либо из нас, постоянно подводила под деятельность общества философию лидерства женщины, ее бунта против государственного устройства и системы права, сформированных мужчинами. Эта философия и есть наш товар. Мы продаем именно ее и ничто другое. Добавленная стоимость климакса.
– Алена, но способность женщин к перерождению и к лидерству отобрать у них невозможно, раз они уже осознали ее и научились ею управлять. Как мужчины могут это отобрать? Да и зачем? Они нам все равно не конкуренты. Наша женская власть, как и наш климакс…
– …это наша естественная монополия, – захохотала Алена. – Ты, Кать, на их счет не обольщайся, придумать они могут все что угодно. Например, ввести налог на климакс.
– Я серьезно, Алена…
– И я серьезно. Или объявить всех женщин иностранными агентами, точнее – пособниками дьявола. У них по части выявления врагов редкая изобретательность. Им все равно, кого травить, им нравится сам процесс.
– Но с другой стороны, Алена, хоть я и призывала все годы не лезть в политику, не погружаться в романтику революционного переустройства общества, теперь нельзя не признать, что процесс этого переустройства уже, как говорится, пошел. Это трех женщин можно при необходимости послать на костер инквизиции, а восемь миллионов? Да плюс всех стоящих за ними?
– Потому-то у нас и нет иного пути, как довести этот процесс до логического конца. Я с самого начала, помнишь, Кать, тебе писала, что надо все к чертовой матери у них отсосать, в смысле бабла и власти…
– Да, Алена, ты именно так и писала. И власть женщинам во главе с нами взять нетрудно. Если, конечно, решим, что с армией… Победим на выборах, женщины будут ликовать с полгода, рассядутся на посты. Полина – президент, я – премьер, допустим, ты – министр финансов. Ирина – руководитель Администрации. Кыса – министр культуры. Министром пропаганды и СМИ оставим Опанаса. Это все решаемые, технические вопросы. А дальше что? Мужчины – в оппозиции, армия, даже если она и не поднимется на первом этапе, когда мы к власти придем, станет на сторону оппозиции. Мы же в ту же самую ловушку лезем, что мужики, которые ради власти готовы всем глотку перегрызть.
– Поэтому я и не спала полночи. После того как мы возьмем власть, у нас ни сил, ни времени не останется на то, чтобы «сеять разумное, доброе, вечное», мы только бороться с оппозицией будем, с мужчинами то есть. Разве что в обществе меньше коррупции и произвола станет, потому что женщины это будут пресекать. Полностью исключить мужчин из управления страной нельзя, не женщинам же вкалывать. Значит, пойдет стихийный саботаж. А пришедшие к власти свободные и счастливые женщины будут вынуждены его подавлять. И что тогда останется от их свободы и счастья? Ха! Опять везде насилие и миазмы. Но и отказываться от власти нельзя.