Акция возмездия
Шрифт:
…Она пришла в себя примерно через пять минут, как решил Раптор, от холода. Цементный пол в комнате общежития был покрыт линолеумом, другого теплоизолирующего покрытия тут не было. А девушка лежала на полу совершенно голая, только в сапогах. Жанна приподнялась на локте и глупо оглянулась по сторонам. Ее клиент в это время сидел на ее кровати и курил, стряхивая пепел прямо на пол.
– Ты уже кончил? А я еще хочу, – произнесла красотка, глядя на Юрия взглядом, полным желания.
Доза наркотика разбудила в ней сексуальную страсть, которая, несмотря ни на что, требовала удовлетворения. «А эта занаркоманенная сучка, оказывается, ничего не помнит», – подумал Сычев, услышав вопрос девушки. Жанна тем временем поднялась с пола и нетвердой походкой подошла к Раптору, который продолжал сидеть на кровати. Ее заросший курчавыми волосами лобок, куда Жанна вкалывала себе наркотик,
69
Павел, вызванный в кабинет начальника Управления по борьбе с терроризмом, сконцентрировал свой взгляд на маленькой кофейной чашке, которая стояла на рабочем столе генерала Локтионова. Чашка была пуста, причем уже довольно давно. Капли оставшегося кофе успели высохнуть на ее стенках. Но в кабинете генерала еще сохранялся запах этого напитка. Чернышов знал, что Локтионов предпочитает крепко заваренный черный кофе без сахара. Кофе начальнику управления мастерски заваривала его секретарша, которая была втайне влюблена в генерала. Впрочем, ее влюбленность оставалась тайной только для самого Локтионова. Рядовые сотрудники управления в большинстве своем были прекрасно осведомлены о ее чувствах. Павел считал, что и сам генерал тоже знает о чувствах своей секретарши, но упорно делает вид, что не замечает ее влюбленного взгляда. Если бы Чернышов не знал, что у Локтионова – любящая жена и двое взрослых сыновей, он бы решил, что генерал вообще не интересуется женщинами. На службе Локтионов разговаривал только по деловым вопросам и не допускал панибратского – или хотя бы дружеского – обращения ни с кем из сотрудников своего управления, включая и секретаршу. Даже похвала из уст генерала звучала подчеркнуто официально. Чернышов поймал себя на мысли, что не помнит, когда Локтионов последний раз улыбался. В данный момент и самому полковнику вовсе не хотелось улыбаться. Ему очень хотелось кофе – пусть даже без сахара, но обязательно такого же крепкого, как выпил незадолго до его прихода генерал.
Павел еще раз с тоской посмотрел на пустую кофейную чашку и заставил себя отвести глаза. Как правило, начальник управления бывал предупредителен и часто предлагал вызванным к себе сотрудникам кофе или чай. Но сейчас он хранил молчание. Локтионов вообще не замечал жадных взглядов Чернышова, так как еще раз внимательно перечитывал его рапорт о предпринятой накануне неудачной попытке захватить международного террориста. Наконец генерал дочитал до конца лежащий перед ним документ, поднял глаза на полковника и спросил:
– Павел Андреевич, ответьте мне только на один вопрос: почему погибли люди? Я несколько раз перечитал ваш рапорт. Вы подробно изложили, как это произошло, но не указали, почему. Сочли это ненужным или у вас тоже нет ответа на данный вопрос?
Чернышов глубоко вздохнул. Он очень не любил подобные разговоры, и вовсе не потому, что боялся обвинений в свой адрес или разноса со стороны начальника управления. Просто Павел считал, что критикой, пусть даже и справедливой, невозможно изменить уже свершившиеся события. Невозможно воскресить к жизни погибших людей, как невозможно повернуть вспять ход времени. Чернышов считал, что допущенные ошибки надо анализировать, чтобы не допустить их в дальнейшем, но разносы и высказанные обвинения к истинному анализу ошибок не имеют никакого отношения. По этой причине сам полковник никогда не вел подобных разговоров с подчиненными. Далеко не все коллеги Чернышова разделяли его убеждения. Не принадлежал к их числу и начальник Управления по борьбе с терроризмом генерал Локтионов.
– Люди погибли, потому что спланированная мною операция оказалась недостаточно продуманной, – ответил Павел на вопрос генерала. – Я недооценил возможности террориста, к тому же начал операцию по его захвату без предварительной рекогносцировки на местности. В результате оцепление дачного массива оказалось неполным, и Раптору удалось уйти через дополнительный выезд, о
– М-да, – вздохнул Локтионов. – Вот у меня рапорт, составленный командиром антитеррористического отряда майором Анофриевым. – Генерал поднял со своего стола другую бумагу и продемонстрировал ее Чернышову. – Анофриев пишет, что взрыв на дачном участке, в результате которого один человек погиб, а другой получил тяжелую травму, произошел по причине невнимательности самих бойцов, открывавших ворота, так как они не заметили прикрепленную к воротам мину-растяжку. Я согласен с ним. Бойцы антитеррористических подразделений должны быть подготовлены к подобным сюрпризам. Однако это не снимает ответственности с вас, Павел Андреевич. Как руководитель операции, вы должны были предупредить вверенных вам людей о коварстве разыскиваемого террориста.
– Я понимаю и принимаю на себя всю ответственность за провал вчерашней операции, – ответил полковник, умолчав, что своих бойцов майор Анофриев инструктировал лично.
– А гибель еще четверых бойцов «Альфы», оставленных в засаде и хладнокровно расстрелянных террористом? – продолжал Локтионов. – Судя по всему, они вообще не подозревали о том оружии, которым располагает террорист.
– Да, это так. Но и я не знал, что Раптор способен открыть огонь прямо через лобовое стекло во время движения или сразу после остановки. После стрелковых испытаний, которые он провел на подмосковном пруду, мы считали, что автомашина для террориста – это только средство доставки его орудия. И только вчера я понял, что Раптор фактически имеет в своем распоряжении самоходную артиллерийскую установку, не уступающую по своей огневой мощи боевой машине пехоты, а во многом и превосходящую ее.
– Очень жаль, что для того, чтобы вы смогли это понять, понадобилась смерть четверых человек. Вы хотя бы понимаете, что четыре бойца заплатили своими жизнями за то, чтобы вы наконец поняли, какими возможностями обладает противостоящий нам террорист?
– Понимаю, – ответил Чернышов, а про себя подумал: «Если это действительно все, на что способен Раптор. А ведь ему еще зачем-то понадобились десять килограммов тетрила и программа для подключения компьютера к телефонной линии. Ведь для чего-то ему все это нужно! Так что же в действительности задумал террорист?»
– Павел Андреевич, я считаю, что вы ответственны за вчерашнюю гибель людей. И вам придется ответить за это, – подвел итог предварительной части беседы генерал Локтионов. – Смерть пяти бойцов антитеррористического подразделения ничем не оправдана. Повторяю, ничем. Поэтому я, как начальник управления, имею полное право отстранить вас от работы по данному делу и назначить служебное расследование, которое выявило бы все допущенные вами ошибки. Но в данных обстоятельствах я считаю это нерациональным. Пока террорист не обезврежен, все силы должны быть сосредоточены на его розыске. Вам лучше чем кому бы то ни было известны обстоятельства данного дела. Новому сотруднику, безусловно, потребуется время, чтобы войти в его курс. А вот времени у нас как раз и нет. У Раптора есть все возможности, чтобы осуществить задуманный террористический акт уже сегодня или в течение ближайших дней. Но я надеюсь, что вы, Павел Андреевич, учтете допущенные ошибки и сумеете взять террориста до того, как он совершит преступление, ради которого прибыл в Россию.
– Я постараюсь, – коротко ответил Чернышов.
Он не любил давать обещаний, если не мог гарантировать их выполнение. Видимо, Локтионов остался недоволен ответом. Он поморщился и сказал:
– Да уж, вы постарайтесь. Мне неизвестно, какие будут последствия, если террористу удастся осуществить свой замысел. Но я знаю точно, что гибель людей, которых мы не смогли защитить, нам никогда не простят ни родственники погибших, ни наша совесть. – Генерал немного помолчал и, решив сменить тему разговора, спросил у полковника: – Осмотр дачи, где скрывался Раптор, дал вам направления его дальнейшего розыска?
– В результате проведенного на даче обыска удалось установить, что там проживали два человека. Эксперты обнаружили внутри дома и на предметах мебели свежие пальцевые отпечатки двух человек. Часть из них принадлежит аспиранту кафедры вычислительной техники Максиму Рюмину, остальные – скрывавшемуся на даче террористу. Тело Рюмина было обнаружено под снегом при осмотре дачного участка. Рюмин убит из пистолета, выстрелом в голову. При этом убийца использовал то же оружие, из которого ранее застрелил водителя-дальнобойщика, тело которого было обнаружено возле трупа Владимира Замараева. Таким образом, можно смело утверждать, что оба эти убийства совершены одним и тем же преступником.