Акелдама - кровавое поле битвы. Книга 3. Часть 2
Шрифт:
Девушка сверкнула глазами и мгновенно вскочила на ноги, намереваясь уйти, но он перехватил ее за руку, удерживая на месте.
— Тенши…
— Отпусти! — резкое.
Мужчина отрицательно покачал головой и только сильнее сжал пальцы, надежно удерживая ее за запястье.
— Убери руку, — она невероятно злилась и говорила ледяным тоном, — мне неприятны твои прикосновения.
Рэм мгновенно разжал пальцы и едва смог подавить стон — ей неприятно касаться его, вот почему она так быстро тогда отпрыгнула назад, он ей попросту противен.
— Тенши, ты должна знать, что вызов бросала не мне, а Санатану, маскировавшемуся под меня. Я в то время был заперт Табитом в
Анита молчала, лишь напряженно вглядывалась в сменяющие цвет глаза мужчины, пытаясь понять, честен ли он с ней сейчас.
— Ты мне не веришь, — горькое. — Не веришь и не станешь отзывать свой вызов.
Он вздохнул и поднялся на ноги, с тоской посмотрел на свою любимую, которая больше ничего не хотела иметь с ним общего, и которой стал противен один его вид, не говоря уже о мимолетном прикосновении. Он любил ее безумно, любил отчаянно и готов был отдать все, лишь бы с ней было все порядке, и она была счастлива. Рэм принял решение отпустить ее, раз она хочет именно этого. А поединок… это больше не имело значения, ведь он знал, что не доживет до рассвета, он отчетливо это чувствовал.
— Прощай, любовь моя, — едва слышным шепотом выдохнул он, и его глаза окутали ее теплом.
Мужчина сделал шаг к дверям и пораженно замер, когда уже она схватила его за руку.
— Сядь, — Анита потянула его обратно на диван.
— Тенши? — он удивленно на нее смотрел: на ее лице не было отвращения, только задумчивость и тревога.
— Сядь, — повторила она и села рядом с ним, едва он вернулся на место.
Рэм затаил дыхание: она так и не убрала свою руку, позволяя ему чуть дольше насладиться таким неожиданным прикосновением.
— Слишком много всего произошло, — негромко произнесла девушка, — я теперь ничему не верю.
— Я предлагал тебе открыть свои воспоминания, — напомнил мужчина. — Так ты сможешь все сама увидеть.
— Что именно ты собираешься мне показать? — напряженный вопрос.
— Не показать, тенши, — он покачал головой, — я собираюсь просто впустить тебя в свою личность, и ты сможешь увидеть все, что пожелаешь.
— Абсолютно все? — потрясенное.
— Да, — подтвердил Рэм. — Никаких ограничений. Все мои воспоминания и чувства, все, что пожелаешь.
— А не боишься, что я тебя уничтожу?
— Мне нечего терять, тенши, — просто ответил он. — Без тебя моя жизнь не имеет смысла.
От этих слов Анита опешила — так мог говорить только тот Рэм, которого она полюбила, тот, который дарил ей любовь и нежность, а не тот незнакомец, в которого со временем он превратился. Что это, размышляла она, снова игра, или он сейчас искренен, как и был совсем недавно, сообщая об играх каких-то древних… а может опять лжет ей. Сердце молило поверить ему, просто поверить, но разум настаивал на проверке. И тогда она приняла решение:
— Я хочу увидеть твои воспоминания.
— Смотри, тенши, — он осторожно подвинулся ближе к ней, взял ее руки в свои, а затем прижал ее пальцы к своим вискам. — Так тебе будет легче, — пояснил Рэм свои действия. — Скажи, когда будешь готова.
Анита позволила себе несколько долгих мгновений просто смотреть на него, запоминая каждую черточку его совершенного лица, оттягивая момент, когда точно будет знать все, страшась, что никаких игр древних не существовало, и стоит ей только нырнуть в его память, как он попытается снова уничтожить ее личность, и в то же время, надеясь на обратное.
— Тенши, — едва слышное, — что-то не так?
Она проигнорировала его вопрос и спросила сама:
— Какие у меня ограничения?
— Никаких, — невероятный ответ.
Девушка
— Я готова, — произнесла Анита и тут же нырнула в воспоминания Рэма…
Анита решила воспользоваться его разрешением и начать с самого начала. Его отрывочные детские воспоминания были ярким, теплыми, наполненными безоблачным счастьем и вызывали улыбку. Рэм был чудесным ребенком: милым, добрым, веселым и очень разумным. А потом эти яркие моменты закончились кровавой бойней… она увидела, как на его глазах погибли его родители и сестра, а он сам попал в полную власть захватившего Акелдаму тирана. Боль и насилие сплелись в неразрывный клубок тьмы и ярости, отчаянного желания отомстить…
Рэм вздрогнул и застонал, но даже и не попытался вырваться или помешать ей рыться в его памяти, заставляя его снова переживать худшие кошмары прошлого.
Она видела, как он стал игрушкой императора, послушной игрушкой в руках ненормального психопата. Его жизнь была сплошной чередой боли, унижений и насилия, но он каким-то чудом умудрялся сохранить рассудок, пребывая на грани безумия… Убийства тех, кто был дорог ему… его тело как разменная монета для достижения целей тирана… Боль и отчаяние… и воля, железная воля, заставляющая становиться все сильнее, прогибаться, но не ломаться… Астарта… Хранительница, вынужденная помогать тирану, для защиты подростка, в котором пробудилась ее кровь, и развивающая его способности. А потом была встреча с Дамиром и Амизи… Настороженная дружба… Дамир стал первым его другом, настоящим другом, а Амизи… здесь были восхищение и любовь. Анита поняла, что Рэм действительно полюбил Амизи. Он доверял им безмерно, любил беззаветно и предано. Бережно хранил воспоминания о каждой, даже самой мимолетной встрече. Он не стал плести интриги, как того требовал тиран, и не раз платил за это собственной кровью. А потом… потом его предали… Дамир и Амизи выдали его единственную тайну тирану. Изощренные пытки и боль день за днем он выдерживал не сказав ни слова, отказываясь выполнить приказ тирана — принести ему древние технологии. Но стоило тому только пригрозить жизнью и безопасностью друзей, как он согласился… Израненный и окровавленный он принес тирану то, что тот требовал и в тот же миг узнал, что его любимая Амизи должна стать женой тирана-имератора. Он взбунтовался, но оказался слишком слаб, чтобы выдержать бой, и опять казался в руках палачей, которым в этот раз дозволялось все…
— Анита, пожалуйста, не надо, — девушка как бы издалека услышала полный боли и отчаянной мольбы голос Рэма.
Она вынырнула из его личности и ужаснулась: такой бледности она еще никогда не видела, как и боли, маской застывшей у него на лице. Он до крови закусил губы, пытаясь выдержать всю ту лавину страшных воспоминаний, что старательно пытался забыть, а она разом вывернула на него. В своем желании знать все, она пытала его.
— Прости, — она нежно провела кончиками пальцев по его скулам, жалея, что так жестоко обошлась с ним.
— Только не жалость, Анита, — выдохнул он, плотно зажмурив глаза, — только не жалость.
Он дышал тяжело и резко, стараясь снова взять себя в руки. Вот мужчина открыл глаза и тихо произнес:
— Продолжай.
— Рэм… — она снова хотела коснуться его лица, но он дернулся уворачиваясь от этого прикосновения.
— Может, еще и поцелуешь из жалости, — ядовито произнес он. — А впрочем, я и сам поцелую, — он усмехнулся зло и иронично, а в следующий момент жестко прижался к ее губам, целуя нарочито грубо и жадно.