Акелдама - кровавое поле битвы. Книга 3. Часть 2
Шрифт:
— Не дури, Рэм!
— А что мне остается? — вспылил тот. — Войска Нифонта убивают моих подданных, а я не в силах ни помочь, ни защитить — ты попросту выкрал меня. Как умыкнул недавно Аниту… и я даже не знаю жива ли она!
— Жива, — отрывистое.
— Хвала богам, — тихий выдох и напряженный вопрос: — Она тоже здесь? В такой же ловушке?
— Нет, конечно. Как ты такое вообще мог подумать? Анита в регенераторе во дворце Нифонта.
— Вот оно как, — горькое. — А что у меня нет регенераторов?
— Снова позволить тебе пытать ее?! Или еще хуже —
— Табит, я никогда не причинил бы ей боль! А та глупость… — Рэм нервно провел рукой по волосам и застонал. — Это единственно, что могло ее остановить от… я не мог ее потерять, пойми же ты. Я не могу жить без нее. Да и не стану, — невеселая улыбка скользнула по его губам. — И ты ошибаешься по поводу того, что я мог уничтожить ее личность. Личность Аниты не настолько хрупка, чтобы ее можно было бы вот так просто уничтожить. Да, она могла на какое-то время попасть в мою зависимость. Но с ее силой воли это закончилось бы невероятно быстро: день, может, два, от силы неделя.
— Уверен? — скептичное.
— Абсолютно.
— Тогда возвращаемся к ее воспоминаниям. Ты и их собирался стереть?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Табит. Я сделал все, чтобы защитить ее. Сам же знаешь, что плата за покушение на императора — смерть. А я скрыл это.
— Так пытки были местью? Как ты мог?!
— Ты меня совершенно не слышишь, — горькое. — Никто к тенши и пальцем не прикоснулся. Я усыпил ее и сам отнес в ее покои. Это все. А потом она исчезла.
— Я не верю тебе! — резкое.
— Не веришь… — Такеши усмехнулся, чтобы скрыть боль от этого признания друга. — Скажи, я хоть раз лгал тебе? Да, бывало, недоговаривал, но никогда не лгал открыто. А ты не веришь…
— Рэм… — Табит колебался: он хотел верить другу и, в то же время, он видел воспоминания нубит, помнил ее боль, ее отчаяние.
— Фоморы с тобой, смотри сам, — устало произнес Темный Император и поймал настороженный взгляд стража. — Показывать не буду, сам ищи.
— Ограничения?
— Никаких, — кривоватая улыбка. — Но ты и сам знаешь, за что можно огрести, — выразительный взгляд.
Табит только едва заметно кивнул и тут же нырнул в воспоминания Рэма…
Страж мгновенно отыскал нужный ему день и потрясенно застыл, пытаясь осознать, как такое может быть: воспоминания Рэма и Аниты различались кардинально, хотя и начинались абсолютно одинаково.
Лучи солнц расчерчивали зал золотистыми бликами, подчеркивая торжество момента. Вот Пустынный Властелин опускается на одно колено перед Темным Императором и начинает произносить слова присяги, которые падают в тишине зала и расцветают узором на мраморной плите между ним и Такеши. Вот стоит Анита и с легкой улыбкой на губах наблюдает за красивым зрелищем. Но вдруг все меняется… узор вздрагивает, Дамир поднимает голову, а его глаза полны решимости и тьмы.
— Горный, не делай этого! — вырывается у Темного.
Но тот не слушает, а меняет слова и… это уже иная присяга, присяга Древнему.
— Остановись! — Такеши материализует клинки,
Но нет, Горный Властелин уже готов произнести последнее слово присяги и отступать он не намерен. Темный Император бросает быстрый взгляд на девушку, которая не понимает, что идет не так, и молниеносным движением оказавшись рядом с Дамиром протыкает его насквозь, не дав этим завершить запрещенную клятву. Алая кровь падает на черную вязь, покрывшую белоснежный мрамор пола, и та бесследно исчезает в ослепительно яркой вспышке странного фиолетового огня.
Отчаянный крик "Нет!" пронзает, казалось, застывший воздух. Это кричит Анита.
— Зачем? — успевает спросить Такеши, вглядываясь в стекленеющие глаза Горного Властелина.
— Ты ее не получишь, — странная, полная торжества улыбка появляется на губах Дамира, и он осядает на пол.
— Ненавижу! — полный ярости и отчаяния крик Аниты заставляет Такеши вздрогнуть и сменить форму.
— Тенши, у меня не было выбора… — он делает к ней шаг.
— Ненавижу! — в ее руках материализуются пистолеты, и она открывает огонь.
Пули, прошивают грудь мужчины одна за другой, боль сковывает движения, легкие отказываются вдохнуть… Он видит свою смерть в алых глазах своей любимой.
— Тенши, — стоном срывается с его губ.
Вот только она непреклонна. Он понимает, что следующий ее выстрел станет для него последним — даже у него есть предел прочности, и сейчас он уже переступил через него. Мысль, что она все же никогда не любила его, а просто использовала, молнией пронзает его. Но на смену приходит иная: пусть и не любила, но позволила ему любить, подарила счастье, пусть и недолгое, но такое яркое.
— Я люблю тебя, — шепчут его губы.
И тут между ним и его тенши появляется Астарта, закрывает его своим телом, передает энергию, пытаясь исцелить самые опасные его раны.
"Ты должен жить, мальчик мой! — слышит он ее ментальный крик. — Убей ее! Выживи!"
Хранительница, истекая кровью из множества ран, падает на пол.
— Убей это! — читает он по ее губам.
Но у него нет времени понять, что она имела в виду: на него уже несется Анита, а в ее руках пистолеты сменились клинками. Прыжок и удар… Нет, он не в силах убить ту, что ему дороже жизни. Темный Император вписывается в ее движение, ловит, с легкостью уходя от удара, прижимает к себе и усыпляет ментальным приказом. После чего подхватывает на руки и принимается отдавать распоряжения:
— Дайске, Астарту в особую капсулу. Пусть Глори погрузит ее в глубокий сон.
Советник тут же принялся исполнять приказ своего императора, как никогда понимая, что каждая секунда на счету.
Темный Император обвел ограниченный круг присутствующих тяжелым взглядом и не терпящим возражений жестким тоном заявил:
— Забудьте все, что произошло после смерти Горного. Не приведи боги кто-то хоть словом обмолвится. Смерть покажется вам избавлением.
От этих слов Такеши воины и несколько приглашенных свидетелей вздрогнули и смертельно побледнели.