Аккорды безумия
Шрифт:
Я презрительно ухмыльнулся, выхватил из ножен кинжал и молниеносно вонзил в незащищённое горло драконьего жреца. Кровь полилась на кожаные перчатки, заливала его робу.
— Это тебе за моих солдат и за то, что приказал нам осквернять Камни Всесоздателя, — прошипел я и провернул лезвие.
Мирак захлёбывался собственной кровью, пока не испустил дух. Его тело на моих же глазах иссохло, обратилось в скелет… Жаль, я не посмотрел ему в глаза перед тем, как он умер. Надо мной склонились склизкие щупальца, тысячи глаз довольно смотрели на меня.
— Я доволен тобой, эльф, — произнёс Хермеус Мора. — Предатель
Я презрительно хмыкнул.
— Мне не нужны Твои дары, демон.
— Считай так, если тебе от этого становится легче, — в голосе даэдрического Принца мне послышалась обида. — Но каждый раз, когда ты по чьему-то приказу либо же по собственной воле ищешь знания, которыми владеют единицы, ты обращаешься ко Мне. Помни об этом, высокий эльф.
Из вод бассейна показалась витая беседка, внутри которой на постаменте покоилось отражение Чёрной Книги. Я прикоснулся к пергаментным страницам, провалился в тёмную бездну…
…И очнулся в избе скаальского шамана, на меховом спальнике, куда я лёг на время «путешествия» в Чёрную Книгу. Фрея забилась в угол, сил на рыдания у неё уже не было, и она лишь заплаканными глазами смотрела куда-то вдаль.
— Я победил, — позвал я. — Фрея, я победил.
Скаалка подползла ближе и прижалась ко мне, не сказав ни слова.
Сторна мы похоронили через три дня. Скаалы не сжигают своих умерших шаманов, как данмеры, и не закапывали их в землю, как это делают многие другие народы. Его тело уложили в деревянный гроб, который мужчины увезли в лес. Фрея прочитала несколько молитв духам, затем попросила Всесоздателя смилостивиться над душой её отца и возродить его в теле своих потомков. После этого гроб подняли на дерево и закрепили на крепкой ветке.
***
— Ты боишься, что твоя душа теперь принадлежит Хермеусу Море? — спросил Арнгейр.
— Да. А если он действительно подделал дар Ауриэля — то это так, — вздохнул я.
Седобородые переглянулись.
— У тебя есть подозрения, почему именно ты мог заинтересовать его? Может, ты призывал его или однажды что-нибудь попросил у него?
Я грустно опустил голову.
— У меня возникали мысли призвать Хермеуса Мору, но я так и не осуществил их — просто-напросто не сумел провести ритуал.
Старики снова переглянулись.
— Возможно, Хермеус Мора сам выбрал тебя, посчитал, что ты будешь лучшим орудием наказания для Мирака. Ты находился на Солстхейме, у тебя оказалось достаточно воли, чтобы сопротивляться влиянию Мирака, и достаточно подготовки, чтобы убить его. Нелот же мог ослушаться приказа и ради любопытства освободить.
В ответ презрительно ухмыльнулся: в любом случае, я побывал игрушкой в руках даэдрического Принца. Радовало, что мои действия пошли всему Солстхейму на благо.
========== Противодействие ==========
После обеда я снова отправился во двор разучивать Слово Силы. Как же, как мне понять его? Как объединить с двумя остальными? Может, мне мешает что-то?
— FUS-RO! Dah!
Ничего не выходит. Я словно бьюсь головой об стену.
Что мне может мешать? Страх за осквернённую даэдрическими вмешательствами душу? Возможно — я ведь не просил таких сил, я вообще ничего у даэдра никогда
Возможно, я должен найти внутри себя это самое противодействие, как нашёл точку опоры? Кажется, подсказку надо искать в днях, когда я привёл смертный приговор Нелоту в исполнение.
***
— Тебе надо поесть, — приказал я.
Фрея всё так же смотрела в пустоту, как и за мгновение до того, как я поставил перед ней тарелку с кашей.
— Может, не так вкусно, как готовишь ты или готовил Сторн.
Скаалка нехотя принялась ковыряться в своей тарелке. Нет, она не была похожа на капризного ребёнка, которого взрослые насильно заставляют есть ненавистную ему пищу. Смерть отца здорово подорвала её, она горевала об утрате, хоть и пыталась внушить себе, что Сторн встретился со Всесоздателем и что так было предначертано.
— Рион, — позвала она, — почему мне так больно? Отец ведь со Всесоздателем, может, он скоро переродится — и в новой жизни ему будет лучше, чем с нами…
В глазах Фреи блеснули слёзы, её голос дрожал. Я обнял её.
— Терять любимых всегда больно, — вздохнул я. — Поплачь, от этого становится немного, но легче.
— Сколько уже можно плакать? Это ведь… это неправильно. Я должна жить дальше, помогать моему народу… Но мне… мне будто не хочется.
Я плохо помню, как именно пережил утрату родителей. Кажется, тогда я с головой ушёл в работу, а целители посоветовали мне пить особое успокаивающее зелье. Может, стоит и Фрее прибегнуть к этому же способу? Конечно, храмовые целители Вороньей Скалы не подпустят нас к своей святыне, но вот Элинею Мотрен вполне можно попросить помочь. Она, помнится, во время Красного Года потеряла мать, а затем угодила в услужение к ворчливому и высокомерному Телванни — так что, возможно, им с Фреей есть о чём поговорить.
— Поешь, — настаивал я. — А потом сходим прогуляться. Или ты хочешь, чтобы я кормил тебя, как маленького ребёнка?
Мне казалось, что предложение звучало слишком презрительно, что оно способно задеть Фрею — хотя я лишь пытался пошутить. Чтобы хоть как-то сгладить собственное же впечатление, я улыбнулся, взял в руки ложку, зачерпнул немного каши и съел сам.
— Вроде, есть можно, — заверил я, зачерпнул ещё и поднёс к её губам. Впервые за четыре дня, прошедшие со смерти Сторна, на её лице появилась улыбка.
— Ты хорошо приловчился, — похвалила Фрея и дальше принялась есть сама.
Без удовольствия, нехотя, но она всё же съела целую тарелку — впервые за эти четыре дня.
— Давай, одевайся, — приказал я. — Сходим в Тель-Митрин и отдадим Нелоту Чёрную книгу.
Скаалка сменила домашнее шерстяное платье на тёплые штаны, сапоги и меховую куртку, взяла один из своих топориков и нож. Еду и спальные мешки решил нести я сам, не хочу нагружать её. В конце концов, дорога туда и обратно займёт не больше недели, два дня из которых мы сможем переночевать в отбитом у рьеклингов медовом зале Тирска.