аКОРРУПЦИЯ
Шрифт:
– А это мой зам, – представил директор департамента, – Синявин Виктор Алексеевич. Прошу нас любить и жаловать.
Старик взял многозначительную паузу, оценивая произведенный эффект, давая прочувствовать великое счастье, ниспосланное свыше.
– Ну, показывайте, что у вас тут. – Он на правах хозяина взял рекламный буклет, намереваясь отправить в долгий ящик или мусорную корзину.
– На нашем стенде представлены лучшие образцы ведущих мировых производителей геодезического оборудования… – начал презентацию манагер.
– О, Вить, смотри! – Директор
– Это нивелир, теодолит левее, – поправил Ерошкин и тут же проклял себя за «поразительную политическую близорукость».
Повисла мучительная пауза. Багровые пятна проступили на благородном челе директора. Угадав настроение начальника, побагровел и зам, зло посверкивая глазами.
Мысль Сергея лихорадочно работала в угоду инстинкту самосохранения: «Мли-ин, послало же Провидение идиота! Как можно перепутать нивелир с теодолитом? Да и я хорош, нечего сказать. О, язык мой – самый гадкий язык в мире! Ты никогда не доведешь меня до Киева. Первые же встречные похоронят в совсем не братской могиле. Что же делать? Исправляй, Ерошкин, исправляй». Мысль лихорадила, но с миссией не справлялась.
Двое коллег, работавших на выставке, благополучно прикинулись статуями, мало чем отличаясь от рядомстоящих приборов.
Обстановку разрядил виновник, имевший громадный опыт по попаданию и выходу из тупиковых ситуаций.
– Я и говорю: это – теодолит, а это – нивелир.
На сей раз палец ткнул верно.
– Абсолютно точно! – выдохнул гору с плеч ведущий продажник. – Это я просто сразу не уловил направление взгляда вашей руки. Я ж немного сбоку стою, вот и показалось, и я даже мысленно перекрестился, как это принято на Руси, когда кажется…
Околесица лавиной срывалась с языка, но манагерский опыт подсказывал, главное – не «что» говоришь, а «как». Важно – признал «свою» ошибку, ведь «они» ошибаться не могут. Закончил Ерошкин эффектно:
– Может быть… коньячку?
– Наверное, какой-нибудь дрянной коньячишко пьете? – Старик состроил кислую мину. В алкогольных напитках государственный муж разбирался лучше, чем в строительстве.
– Ну что вы! У нас на фирме работает армянин. – Сергей впервые за день сказал правду, и снова соврал: – Он недавно из Тегерана… эээ… Еревана… привез настоящий армянский коньяк!
Накануне в винном бутике Горевой прикупил ящик коньяка и пару бутылок отдал на выставку, специально для подобных гостей. Подчиненным строго наказал – самим разрешается пригубить только под отчет о встрече с большими гостями.
В переговорной за стендом забулькал по пластиковым стаканчикам шоколадный напиток из откупоренной бутылки. «Статуи» по ту сторону декораций нарушили запрет, отдуваться все равно ведущему.
– Недурственный коньяк, – выдал директор, опорожнив залпом.
– Да, неплохой… – поддакнул Синявин, словно тоже разбирался.
– Такой я последний раз пил в семьдесят третьем в Пицунде, – придумал начальник, – когда отдыхал в санатории… в нашем. Специально подвозили… нам.
Навозная муха долго кружила вокруг стеклянного
– Еще по одной!
Молодой заместитель быстренько подставил, но старик прикрыл ладонью.
– Нам еще других обходить…
Чиновники только вышли на марафонскую дистанцию, и директор не собирался сходить при первой дозаправке, на пути виднелись двести стендов с эксклюзивными напитками. Старая закалка гарантировала успешный финиш – послевыставочный банкет. Молодой, да ранний зам науку схватывал на лету, слепо копируя начальство. Они ушли, не обещая вернуться. Но на следующий день на стенде «ГеоСтройТехнологии» вновь материализовался Синявин, без начальника, с легкомысленно покачивающей бедрами блондинкой и сыном лет четырех-пяти на руках.
«Как все правильно устроено, – думал Сергей, наблюдая медленный подход. – Семья, дети… наверно, и взятки правильно берет. Славный малый – далеко пойдет!.. Вот так, неожиданно и не в муках рождаются стихи».
Чиновник повернул сына к приборам.
– Смотри, Вась, это – теодолит, а это – нивелир.
«Показывает правильно, память хорошая». Продажник приблизился со словами:
– Добрый день, Виктор Алексеевич, может быть, зайдете в переговорную? У меня есть к вам предложение…
– Не-ет. – Заместитель неуверенно качнул головой. Он не получал инструкций, можно ли пить с этими людьми, разрешено ли наедине. Решил, на всякий случай, воздержаться. Перед уходом оправдался: – Я ведь здесь с семьей…
Менеджерская интуиция подсказывала: чиновнику явно хотелось зайти «переговорить». Синявин прибежал через полчаса с трясущимися руками.
– Вы говорили, у вас ко мне какое-то предложение?
Армянский коньяк многократно разлился по стаканам, мухи не докучали, разговор склеился. В итоге ерошкинская визитка протиснулась в глубину чиновничьего кармана, ответная мягко выужена, встреча назначена. Полгода Сергей обхаживал заместителя директора департамента, появляясь в мэрии по надуманным предлогам с бутылкой коньяка «только что из Еревана», прежде чем тот начал брать и помогать. Но Синявин держался холодно, без панибратства, соблюдал дистанцию.
С тех пор чиновник изменился мало, лишь цвет лица все больше соответствовал фамилии, на носу образовался ярко-красный румянец.
– А-а, Сергей Михайлович! – Зам оторвался от «неотложных» дел. – Рад вас видеть.
– Добрый день, Виктор Алексеевич. – Манагер подошел.
Синявин протянул ладонь. По рукопожатию Ерошкин безошибочно определял человека. Если ладонь протягивается, будто с лакомством для собачки, обладатель с низкой самооценкой. Если рука подается, точно для поцелуя, чувство превосходства на уровне папы римского. Идеально, когда рукопожатие равноправно, наклон в ту или иную сторону выдает собеседника с потрохами. На том строится первичная тактика хорошего менеджера.