Акротирский шпион
Шрифт:
Той же ночью я написал для контрразведки очередной отчет за неделю, в котором пришлось признать отсутствие успеха.
Конечно, неудача военного разведчика не имеет такого морального значения, как неудача гражданского детектива, на которого наседает и пресса и общественность. Военной контрразведке легче прятать свои ошибки. Кроме того, армия получает большое финансирование на разведку, и поэтому нет особой нужды беспокоиться о расходах.
Закончив отчет, я приложил к нему обломок барельефа, взятого из коллекции Вальполя с просьбой провести его научную экспертизу.
Рано утром мне приснилась мисс Ругон. Нынче я уже не могу вспомнить,
Наша вторая прогулка в Акротири была драматической. Очевидно для разнообразия, Вальполь выбрал в этот раз совсем другую дорогу. Ехал достаточно уверенно, ни разу не поколебавшись куда ему повернуть; из этого я сделал вывод, что он ориентируется на дорогах острова, как в собственном кармане. Шоссе Никозия — Фамагуста, которое неделю назад для Вальполя являлось гоночной трассой, теперь осталось где-то в стороне. Он все время направлялся на юг, к горной гряде и, только проехав Атиену, повернул налево.
Так мы доехали до военного лагеря, который был недавно сооружен, перед которым я неожиданно увидел французские легкие танки типа АМХ-13; эти машины французы успешно использовали в Алжире. Очевидно, они только что прибыли сюда, потому что их кое-как успели замаскировать сетками. Меня также сбила с толку их окраска: как известно, французы, ведя колониальную войну в Северной Африке, соответственно к местным условиям маскировали свои военные машины, разрисовывая их пятнами серого, зеленого и коричневого цвета, а эти танки были желтыми.
Однако ни Вальполь, ни мисс Ругон никак не отреагировали на это зрелище, и я подумал что они его не заметили. Наверно, они вообще плохо разбирались в военном снаряжении, чтобы понять необычность этой картины. А я еще долго думал об этих танках, и поэтому, наверно, казался своим спутникам, достаточно нудным компаньоном.
— Где вы были в прошлую пятницу, во время пресс-конференции, мистер Андерсон? — вдруг спросила мисс Ругон.
Я невольно вздрогнул. Только теперь я вспомнил, что она тогда, возле засыпанной траншеи, вспоминала о назначенную на три часа встречу журналистов, — а я, пресс-офицер, не пришел. Черт побери, значит я допустил ошибку. Это могло насторожить ее, а еще больше — Вальполя, если он был не тем, за кого себя выдавал.
— Я был занят по службе, — наконец ответил я. — А что там было?
Искоса взглянув на меня, мисс Ругон сказала:
— Ничего интересного. Речь шла о «Магической операции». Но верховный комиссар, как всегда, избегал конкретных ответов. Он только заявил, что стягивание войск в район восточного Средиземноморья может угрожать Египту только в том случае, если президент Насер закроет канал для английских торговых кораблей, а тот совсем не собирается это делать. Поэтому, этой концентрации войск дали поэтическое название «Магическая операция».
— «Магическая операция»? — буркнул с противоположной стороны автомобиля Вальполь. — Для нее более подходящим шифрованным названием было бы слово «мошенничество»,
— Что вы этим хотите сказать?
— Что Иден дурит мир, — ответил Вальполь. — Ваш глубокоуважаемый премьер, наверно, усвоил взгляды нашего министра иностранных дел, для которого искусство государственной политики лежит в том, чтобы ходить на грани войны, но не далее.
— Я не уверен, что он только запугивает, — раздраженно заметил я.
— Война против Египта была бы такой же непопулярной с политической точки зрения, как когда-то англо-бурская война, а с военной — такой же безуспешной, как Крымская война. Это так же неизбежно, как «аминь» в церкви.
— По-моему, с юридической стороны ваши претензии к полковнику Насеру безосновательны, — уколола и мисс Ругон. — Каждое суверенное государство имеет законное право национализировать большие частные предприятия, конечно, за определенное возмещение. Несколько лет назад такой факт имел место и в самой Англии — я имею ввиду национализацию угольных шахт.
— Пусть с юридической стороны наше дело и не совсем обосновано, — сказал я. — Но тут речь о другом: на карту поставлены могущество и стратегические позиции нашего государства, и вы это хорошо знаете. Суэцкий канал — жизненная артерия Британского Содружества Наций. И мы, англичане, должны следить, чтобы ее никто не перерезал. Мы должны любой ценой сберечь свои позиции великой страны, и я считаю, что наше правительство не остановится ни перед какими мероприятиями, чтобы обеспечить наши жизненные интересы.
— Достаточно аморальный тезис, — заметил Вальполь. — Но хватит об этом. Чем даром ссориться, давайте лучше я расскажу вам кое что о древней истории Кипра. Это облегчит вам понимание того, что вы затем увидите в мой траншее.
— Давайте, — сказала Гелен (я мысленно давно уже так называл ее).
— Древними жителями острова были семиты; затем сюда переселились финикийцы. Они основали наиважные города — Саламис, Пафос, Аматус и ввели тут культ своих богов. Позже появились греческие поселенцы из разных племен, преимущественно ионийцы и дорийцы, которые основали девять небольших царств. С восьмого столетия до нашей эры Кипр подчинялся Ассирийскому царству, однако, очевидно, греческие и финикийские князьки продолжали управлять как вассалы ассирийских царей. После падения Ассирии Кипром формально управлял какой-то человек по имени Тирос, пока в пятьсот шестидесятом году Амазис Египетский не завоевал остров. Это очень интересный исторический факт, если взять во внимание, что нынче, наверно, наоборот — делается попытка с Кипра завоевать Египет. История хоть и не повторяется, однако иногда аж через две с половиной тысячи лет к минувшим событиям, добавляет свои, неожиданные варианты…
На этом и закончился рассказ Вальполя. Более того, ему и в этот раз не было суждено показать нам свои раскопки, хотя как тщательно он готовил к этому нас. По капоту мотора вдруг ударил булыжник, величиной с кулак, а за ним посыпались другие. Брызнуло боковое стекло и большой его осколок врезался мне в правую руку; потекла кровь.
— Давите на газ! — крикнул я Вальполю, но он так растерялся, что был неспособен к решительным действиям.
Во время разговора, Вальполь сбавил скорость, и теперь уже было поздно: людская толпа перегородила нам дорогу, и даже мелодичная трехтональная сирена фордовского «Линкольна» не могла их разогнать — на сигнал они отвечали страшным галдежом. Надеясь, что Вальполь попробует прорваться, я спрятал голову за приборной доской и пригнул за собой Гелен. Однако, когда автомобиль остановился, мы снова выпрямились. Я машинально схватился за свой служебный пистолет, который был нашим единственным оружием.