Акселерандо

Стросс Чарлз

«Конечно, я приду», — отвечает он. По поверхности капсулы рядом с ее головой разливается красный отблеск. Она смотрит наверх, и видит, как Сангер выбрасывает синий выхлоп, прямой и сверкающий, как луч лазера — он включает маршевый двигатель.

* * *

Проходит тридцать миллионов секунд, почти десятая часть юпитерианского года.

Имам задумчиво потягивает бороду, вглядываясь в окно диспетчера. Пилотируемые корабли теперь прибывают в систему Юпитера каждый цикл, и в пространстве, определенно, начинается толкучка. Когда он прибыл, здесь насчитывалось не более двухсот человек. Теперь же здесь население небольшого города,

и как показывает карта зоны сближения на дорожном мониторе, большая часть населения обитает в центре. Он делает глубокий вдох, пытаясь не замечать вездесущий запах старых носков, и сосредотачивается на изучении карты. «Компьютер, что с моим коридором?» — спрашивает он.

«Данные по вашему коридору: продолжительность окна для начала маневра сближения — шестьсот девяносто пять секунд с этого момента. Максимальная скорость: десять метров в секунду в пределах десятикилометровой зоны, снижается до двух метров в секунду в радиусе одного километра. Принимаю карту запрещенных векторов тяги». На карте загораются красным сектора, отгороженные, чтобы выхлоп двигателей не повредил другие аппараты в зоне сближения.

Садек вздыхает. «Сближаемся с использованием системы „Курс“. Предполагаю, она у них поддерживается?»

«Система поддержки наведения и стыковки „Курс“ доступна до уровня оболочки три».

«Хвала Аллаху». Садек копается в меню системы наведения, настраивая симуляцию программного обеспечения устаревшей (но весьма надежной) системы стыковки «Союзов». Наконец-то можно на пару минут предоставить корабль самому себе. Он глядит вокруг: два года он прожил внутри этой канистры, и скоро выйдет за ее порог. В это сложно поверить.

Неожиданно радио, обычно тихое, трещит и оживает. «Браво Один Один, это имперская диспетчерская служба. Требуется словесный контакт, прием».

Садек вздрагивает от удивления. Голос, как у столь многих слуг Ее Величества — нечеловеческий — его размеренный ритм выдает голосовой синтезатор. «Браво Один Один диспетчеру, я слушаю вас, прием».

«Браво Один Один, мы предоставляем вам коридор посадки в туннеле четыре, шлюз дельта. Система „Курс“ активна, подтвердите установку наведения на семь-четыре-ноль и подчинение нашему контроллеру».

Он наклоняется над экраном и быстро проверяет настройки системы стыковки. «Диспетчер, все в порядке».

«Браво Один Один, ожидайте вашей очереди».

Диспетчерская система ведет его капсулу типа 921 к свиданию в скалах, и следующий час проходит в медлительном ожидании. Потом Садек замечает полоску оранжевой пыли на оптическом стекле одного из смотровых глазков — и пока локатор отсчитывает последний километр, он занимается герметизацией защитных оболочек и укреплением всего, что может отвалиться при стыковке. Наконец Садек разворачивает молитвенный коврик перед консолью и десять минут неподвижно висит над ним, закрыв глаза и молясь. Не посадка беспокоит его, а то, что за ней последует…

Владения Ее Величества простерлись перед потрепанным модулем полукилометровой, слегка покрытой ржавчиной снежинкой. Ее ядро скрывается глубоко внутри хрупкого снежного кома луны, и из нагромождения сероватых глыб, как лучи офиуры, тянутся к горизонту Юпитера радиальные плечи станции. От магистральных ветвей, разделенные регулярными интервалами, отходят тонкие волоски, фрактально ветвящиеся вплоть до молекулярного уровня, а у корней массивной структуры, как грозди винограда, лепятся кластеры жилых капсул. Садек уже может разглядеть громадные, сверкающие стальными бликами петли генератора, повисшие на концах снежинки, и вьющуюся вокруг них искрящуюся плазму. А за ними темной радугой раскинулись в небе кольца Юпитера.

Наконец-то потрепанная

капсула заходит на финальное сближение. Садек внимательно следит за потоком данных системы «Курс», подключив его прямо к полю зрения, и наблюдает, как вид с внешней камеры заполняет близкое нагромождение скал и жилые модули-виноградные грозди-жилые. Изображение отдаляется, и на нем показывается часть выпуклой внешней стенки корабля. Садек закусывает губу, готовый ударить по клавише перехода на ручное управление и уйти на второй круг, но темп снижения замедляется, и когда на сверкающем металлическом конусе стыковочного отсека прямо перед ним становится возможным разглядеть царапинки, скорость падает до сантиметров в секунду. Легкий толчок, дрожь, раскатистый дробный перестук срабатывающих защелок на стыковочном кольце — и он прибыл.

Садек снова делает глубокий вдох и пробует встать на ноги. Здесь есть некоторое тяготение, но для ходьбы его явно недостаточно. Он как раз собирается направиться к консоли систем жизнеобеспечения, и замирает: с той стороны стыковочного узла доносится какой-то звук. Он поворачивается, и в этот самый момент люк открывается. С шипением выравнивается давление, облачко конденсата рассеивается, и…

* * *

Ее Императорское Величество сидит в тронном зале, с мрачным видом перебирая на пальце новое кольцо с печатью, созданное для нее шталмейстером. Это — почти пятидесятиграммовый кусок структурированного углерода, сидящий на простой полоске из иридия, добытого с астероида, и поблескивающий синими и фиолетовыми искрами интегрированных лазеров. Это кольцо — не только жемчужина имперской коллекции драгоценностей. Оно — оптический маршрутизатор, часть системы управления промышленной инфраструктурой, которую она строит здесь, на краю солнечной системы. Ее Величество облачена в простые черные армейские штаны и свитер с коротким рукавом, сотканный из тончайшего паучьего шелка и стекловолокна, и ее ступни обнажены — ее вкус можно лучше всего описать как «юношеский», к тому же некоторые стили в микрогравитации просто непрактичны. Но на ее голове сидит корона — ибо она является монархом. И с ней кошка, или искусственное создание, считающее себя кошкой, которое спит сейчас на спинке ее трона.

Королевская фрейлина (а по совместительству — и инженер гидропоники) подталкивает Садека к дверям и отплывает обратно. «Если вам что-либо потребуется, просто попросите» — застенчиво говорит она, приседает в поклоне и, сделав бочку, летит прочь. Садек приближается к трону, ориентирует себя в соответствии с полом (сделанным из простой плиты черного композита, из которой трон вырастает, как экзотический цветок), и ждет, пока ему не уделят внимание.

«Доктор Кхурасани, я полагаю?» Она улыбается ему — не беспечной детской ухмылкой, но и не деланной и знающей улыбкой взрослого — это просто теплое приветствие. «Добро пожаловать в мое королевство. Пожалуйста, не стесняйтесь использовать все необходимые служебные системы, и я желаю вам самого приятного пребывания».

Садек не подает признаков волнения. Королева юна — на ее лице еще сохранилась детская округлость, и микрогравитация подчеркивает ее, но было бы большой ошибкой считать это лунное лицо признаком незрелости. «Благодарю королеву за ее снисхождение» — бормочет он избитые слова. За ее спиной стены сверкают как алмазы, как мерцающие глубины калейдоскопа — это место уже стало крупнейшей внемировой гаванью земного инфопространства. Ее корона, больше похожая на маленький шлем, закрывающий макушку и затылок, тоже поблескивает и мерцает дифракционными радугами, но большая часть эмиссии приходится на ближний ультрафиолет, и потому невидима, за исключением легкого сияния, окружающего ее голову, как гало.